«С чего это такая забота», – подумал беспокойно – присаживаться в командирском кабинете ему еще никогда не предлагали и, осторожно уселся за стол-приставку. Кепка легла на столешницу, недоверчивый взгляд остановился на командире. Со странным выражением лица офицер рассматривал подчиненного.

– Очки сними…

Черные очки легли на стол, лицо отвернулось к открытому окну. С битой физиономией перед командиром было неловко.

Подполковник несколько мгновений разглядывал роскошный синяк под глазом, потом искривился в ироничной усмешке.

– Нда, знатный фингал, – прогнусавил нарочито спокойно и качнул головой, глаза цепко следили за Александром:

– Догадываешься, кто тебя так разукрасил? – в голосе невозможно уловить эмоции.

Александр поспешно одел очки, ответил с заметной заминкой:

– Да, товарищ подполковник, думаю это кто-то связанный с городским мэром.

– Правильно…– Изюмов протяжно хмыкнул и откинулся в кресле, прижмуренными глазами наблюдая за подчиненным.

Из кармана появилась пачка с лейблом Мальборо, закурил. Полупрозрачные струйки ароматного дыма потянулся к открытому окну.

– Кончаются сигареты. Я уточнял, в городских запасах осталось совсем немного. Прямо не представляю, как быть, все же двадцать лет дымлю, – поделился с подчиненным, на что тот, не отрывая настороженного взгляда от командира, безмолвно наклонил голову.

– А на службу почему пришел, я же тебе сказал шестнадцатого выйти?

Александр замялся, взгляд закаменел на противоположной стене кабинета. Невыгоревший на солнце прямоугольник отмечал место, где когда-то, казалось сто лет тому назад, висел портрет Президента России. Правду говорить не хотелось, но и скрывать ее казалось глупым, стоит комбату позвонить в роту, тут же откроется.

– Пистолет получить.

Изюмов криво усмехнулся.

– А зачем он тебе? Что, мстить собрался?

Лицо Александра закаменело, глаза за очками сощурились. Один раз застали врасплох, второго шанса он не даст:

– Никак нет. Чтобы никто даже не попытался напасть. Пристрелю, как собаку.

Несколько мгновений комбат смотрел в лицо подчиненного, затем поверил в серьезность сказанного, кивнул.

– Экий ты злобный братец, – прищурился, широко разводя руки, словно хотел обняться с подчиненным, рявкнул хрипло, – Мальчишка! Нападешь, отправишься под трибунал! Времена сейчас простые. В прошлую пятницу казнили убийцу двух девчонок. Видел, как висит?

В памяти Александра возникла жуткая сцена: на перекладине между двух столбов ветер со скрипом раскачивал тело с закрученными назад локтями. Опущенное лицо исклевано птицами. Холодок страха пробежал по спине. Он тряхнул головой, прогоняя образ. Постановлением Горсовета восстановили смертную казнь за тяжкие преступления.

– Видел. Половина города ходила смотреть.

– Ну вот и делай выводы! – раздраженно, но немного потише, рыкнул Изюмов и тщательно потушил сигарету в пепельницу, – Если не хочешь закончить жизнь на виселице! Я тебя предупредил, надеюсь, ты меня понял!

– В чем причина твоих неприятностей, – сказал саркастически, потом на секунду запнулся, тут же нахмурился и продолжил – с мэром, знаешь?

– Да… Из-за моей невесты. Он ее поселил у себя, Ольга какая-то его дальняя родственница, вот и требует, чтобы прекратил встречаться, а мы расписаться собирались!

– Да, она его племянница и Соловьев собирается ее удочерить, – голос понизился до угрожающего, хриплого шепота, – Так что это ваши внутрисемейные дела. В папашу, приемного, будущей жены стрелять будешь?

Лейтенант опустил глаза и несколько секунд смотрел в столешницу, затем уперся взглядом в насмешливое лицо командира:

– Товарищ подполковник! – резанул отчаянно, – Если Соловьев ведет себя словно урка, то какой он к черту градоначальник? Гнать его нужно!

«Ничего не ответил на вопрос, будет ли стрелять по Соловьеву, – отметил про себя Изюмов, – кремень мальчишка»

Небо заволокла туманная пелена. В кабинете стремительно потемнело. Подполковник, глянул в окно, протянув руку, щелкнул выключатель. Зажглась настольная лампа, выхватывая из сумрака напряженное, с обострившимися скулами лицо молодого офицера. Хозяин кабинета сузившимися глазами рассматривал подчиненного. Потер гладко выбритую щеку. «Хороший парень, правда, излишне горячий, зато имеет какой-никакой боевой опыт. Жаль, если потеряю перспективного офицера. Но и проблем из-за мальчишки не стоит искать на ровном месте. Наверное, имеет смысл согласиться с предложением Соловьева, да и иметь в распоряжении человека, у которого такой зуб на мэра, что готов прибить как муху, не помешает».

– Это не твоего ума дело. А по Соловьеву… даже думать забудь о нем, это приказ! Я сказал, ты меня услышал и все на этом!

Александр ожег командира злым взглядом, Воротник рубахи, врезаясь в мускулистую шею, выдавил белую полоску. Подполковник одобрительно хмыкнул про себя. Ишь как реагирует, прямо бешенный.

– Лейтенант, ты кому присягу давал? России? Сейчас наша Родина – этот город! Так и служи ему, мать твою, а не корсиканские вендетты устаивай! – рявкнул голосом, привыкшим строить на плацу роты. Взгляд, и так не отличающийся кротостью, словно резал по металлу, лейтенант отвел взгляд.

Изюмов глянул на смелое и гневное лицо юноши, не побоявшегося противоречить даже ему. «Ну что, пришло время подсластить пилюлю»,

– Мне звонил мэр. Да-да, и нечего так сверкать глазами! Просил извинения за действия подчиненных по отношению к тебе, и еще вот, – комбат выдвинул ящик стола, достал погоны старшего лейтенанта, сверкая золотом звезд, они легли перед Петелиным на столешницу, – Соловьев подписал приказ – за спасение жителей Селинной тебе досрочно звание старший лейтенант! Выйдешь шестнадцатого, вручим перед строем, так что готовь поляну для обмывания.

– Спасибо, товарищ подполковник! – голос парня невольно дрогнул. Погоны отправились в карман. Отступные щедрые, даже весьма. Карьера для профессионального военного важна, а сейчас его без всяческих изысков покупали, но и отказаться не мог. Для парня из обычной семьи, без каких-либо связей в военной среде, получить звание досрочно – верх удачи и шаг к осуществлению заветной мечты – когда-нибудь примерить полковничью папаху, а то и, чем черт не шутит, однажды надеть генеральский мундир.

– Спасибо – это слишком много, – подполковник небрежно отмахнулся, – у меня вот какое предложение. Мэрия прислала приказ об организации охраны угольного разреза на границе с казахами. Срок командировки – два-три месяца. Предлагаю возглавить взвод охраны тебе. Нечего тебе шляться по городу, а то еще какую глупость удумаешь.

– Я могу отказаться? – набрался смелости Александр. Уезжать, при том надолго, когда ситуация с Олей еще не разрешилась, не входило в его планы.

Подполковник отрицательно покачал головой:

– Нет.

Молодой офицер несколько мгновений сидел набычившись, но под насмешливым взглядом командира опустил взгляд. Несколько секунд угрюмо молчал, затем вскинул глаза на командира, в них плескала хорошая порция злости и упрямства. «Пока меня не будет Соловьев может черт знает, что сделать с Олей! Вдруг выдаст замуж, кто его остановит?» Уехать означало отказаться от невесты. Раз так, он готов написать рапорт об увольнении. Он уже собирался сказать это, но не успел. Подполковник вновь выдвинул ящик стола, белый конверт без адреса скользнул по столешнице к Александру. Наклонился и вкрадчиво ухмыльнулся:

– И вот еще… читай, Ромео.

– Что это? – молодой офицер поднял на командира глаза, в которых плескалось непонимание и затаенная надежда.

– Письмо тебе, читай!

Торопливо разорвал с краю. Внутри лежал листок бумаги, донизу исписанный почти каллиграфическим почерком – это была рука Оленьки. Чем дальше читал, тем больше ощущал острое волнение, легкая улыбка коснулась губ. Взгляд снова пробежал по последним строкам. «Прошу тебя согласиться на командировку. Дядюшка может противиться моему замужеству с безвестным лейтенантом, но отказать герою не посмеет! Я его уговорю! Люблю, целую, твой Олененок…

– Откуда оно у вас?

Комбат как-то по-отечески улыбнулся.

– Домработница Соловьева принесла.

В сердце Александра боролись две, но пламенные страсти, любовь к Оле и желание сделать карьеру, но сейчас, когда невеста сама попросила согласиться на командировку, размышлял недолго. Молодой офицер несколько мгновений сидел набычившись, потом выдохнул воздух из груди.

– Хорошо, я согласен, – произнес тихо и положил конверт с письмом в карман. Дома он снова прочитает строки, написанные его прекрасной возлюбленной.

***

Едва слышно тикали настенные часы, стрелки, словно мухи в чернильнице, увязли на двадцати минутах третьего, ползли еле-еле. Сквозь наполовину закрытые шторы в кабинет градоначальника свет едва проникал, создавая приятную глазу после полуденного буйства солнца, полутьму.

За массивным письменным столом в глубине кабинета восседал его хозяин в светлой рубашке с короткими рукавами – на улице наконец-то потеплело, и он переоделся. Прищуренные глаза стремительно пробегали по строкам документа с грифом секретности, ненадолго останавливаясь на одном месте. Время от времени подымал взгляд на человека напротив, за столом-приставкой, лет сорока с невыразительным лицом, в неприметном черном пиджаке с жилетом в крупную полоску. Из треугольного выреза выглядывал белый воротник-стойка с тонким галстуком. По виду – мелкий служащий или коммивояжер. Все заурядно и неприметно – пройдешь в толпе мимо, не обратишь внимание, зато поражала должность – начальник отдела ФСБ. Впечатление портили глаза, глубоко посаженные, светлые до прозрачности, они смотрели с акульим интересом. Их обладатель словно прикидывал: сожрать сейчас или позже. Мужчина знал о недостатке и, когда необходимо, старательно прятал взгляд.

С утра в кабинет позвонила секретарь мэра и попросила прибыть к шефу в 14 часов со сводкой оперативной обстановки. Пришлось откладывать дела на потом и готовить сводку. Теперь, с каменно-спокойным выражением лица ожидал, пока Соловьев дочитает многостраничный документ, только глаза жили, перебегая от лица мэра к окну с видом на покрытую глубокими лужами пустынную площадь перед зданием администрации и назад. На профессионально спокойном, словно у игрока в покер, лице, невозможно отгадать истинные мысли.

Соловьев отодвинул на край стола бумаги, тщательно подравнял стопку, с задумчивым видом откинулся в кресле. Проницательный взгляд вонзился в непроницаемое лицо подполковника ФСБ. Пожевал губами:

– Константин Васильевич, по заброске агентуры. В вашем отчете упомянут только сам факт, расскажите, пожалуйста, поподробнее, – сказал предельно вежливо.

Собеседник неторопливо снял очки, вытащив из кармана тщательно отутюженных брюк платок, неторопливо протер стекла. Все эти привычные действия использовал чтобы обдумать, что довести до мэра, а о чем лучше умолчать. Градоначальника он едва терпел, да и за что уважать коррумпированного чиновника? К величайшему сожалению, ситуация сложилась так, что приходилось подчиняться Соловьеву, но досье градоначальника пополнялось новыми материалами. Всему свое время. Время разбрасывать камни и время собирать их и бросать в злодеев.

Подполковник надел очки, тяжело вздохнул про себя и поднял взгляд:

– Виктор Александрович, мы сделали ставку на информаторов из местных, для чего наладили работу с пленниками. Удалось завербовать девятерых из живущих поблизости от города родов. Их отпустили. Теперь мы плотно контролируем обстановку в ближних окрестностях. Хуже обстоят дела с освещением обстановки вдали от города и в настоящее время мы работаем по этому вопросу. Так что, возможно, с целью прикрытия новых информаторов будем ходатайствовать о новом частичном освобождении пленников.

– Что вы работаете, Константин Васильевич, это хорошо, но из ваших слов следует, что у вас нет агентов на дальних подступах к городу, – произнес мэр бесстрастно, – Я правильно вас понял?

Фсбшник кивнул, очки холодно блеснули.

– Значит вы не можете гарантировать, что, если у дикарей снова возникнет желание пограбить, мы заранее об этом узнаем?

– Относительно ближайших – безусловно узнаем, – наклонил голову офицер, на миг показав безупречный пробор, – К тому же главы ближайших родов плотно подсели на перепродажу нашей продукции, да и заложников дали. Так что нападения «наших» кочевников практически исключены. А те, кто живет вдали, увы… – офицер развел руками в сожалеющем жесте, – Пока не создадим у них агентурную сеть, мы бессильны.

Соловьев аккуратно поправил тонкую стопку бумаг в углу стола и пристально посмотрел в лицо собеседника, левое веко конвульсивно дернулось. Внутри разгорался холодный гнев. Это его город, и за него он любого порвет! Он пообещал горожанам, что таких нападений, как на деревню Селинная, больше не будет и намерен выполнить обещание, а тут надутый «индюк» рассказывает, что у него все под контролем, хотя что происходит вдали от города не контролирует! Всю жизнь Виктор Александрович относился к связанным с госбезопасностью делам с немалой опаской, и небезосновательно: грешков у него за плечами хватало. Слишком грозная репутация была у конторы глубокого бурения. Именно она присматривала за властью на местах, а ее сотрудники заводили уголовные дела на чиновников, попавшихся на взятках или ином криминале. Все изменилось после Переноса – из потенциальной жертвы правоохранителей Соловьев превратился в их главного начальника. А руководить он привык жестко, не обращая внимания на былые заслуги и достижения. Усилием воли мэр сдержался и сказал предельно бесстрастно:

контора глубокого бурения – сокращенно КГБ – предшественник ФСБ, название перешло по наследству.

– Мне нужен результат. Причины, оправдания и прочее меня не интересуют. В утренней сводке была попытка прорыва границы и в том, что она провалилась – заслуга пограничников, а не ваша, – Соловьев остановился, поправил стопку бумаг, взгляд прищуренных глаз уколол меланхолично смотрящего собеседника, – Мне нужна информация, и как вы ее будете добывать – это ваша забота, на то вы и госбезопасность! Сколько вам необходимо времени, чтобы организовать эту вашу агентурную сеть? В первую очередь, меня интересует положение дел у Строгановых и в казахском ханстве.

Фсбшник нахмурился.

– Ближние окрестности – вплоть до Среднего Урала и северного Казахстана – от полугода до года. Все остальное сможем контролировать только частично. Увы.

– Почему так долго Константин Васильевич? – резко бросил Соловьев.

– К сожалению, это не ускоришь. Чтобы навербовать аборигенов, необходимо время. А наших надо долго готовить к заброске. За три века изменился и язык, и обычаи.

– Хорошо, – Соловьев потер кончиками пальцев усталые глаза, наклонился к рабочей тетради и написал что-то, – ставлю вопрос информаторов у казахов и Строгановых себе на контроль. Начиная с первого октября жду от вас ежемесячных докладов, как продвигаются дела.

Подполковник со все тем же профессионально бесстрастным выражением лица утвердительно качнул головой:

– Принято, – фсбшник мысленно поморщился. То, что секретную информацию фиксируют в «обычной» тетради, нарушало все режимные правила, но делать замечание не стал. А еще больше ему не нравилась играть роль подчиненного, но пока он ничего не мог с этим поделать. И тут важны акценты: пока.

Соловьев поднял со стола ручку, с задумчивым видом несколько раз нажал на кнопку, игнорируя выжидательный взгляд собеседника. «Поставить в город в положение терпил не дам, – думал мэр, сжимая тонкие губы в бледную полосу. Пусть что хочет делает, но даст информацию по дикарям!»

– Хорошо. Что известно по сегодняшней банде?

– Банда полностью уничтожена, пограничники взяли пленного. По его словам банда пришла с Среднего Урала: половина манси, остальные башкиры.

– Если станем спускать аборигенам нападения, нас порвут. Навалятся со всех сторон! Дикари понимают силу и поэтому мы должны ответить! – мэр вновь уколол неприязненным взглядом, но фсбшник опять никак не прореагировал, – Выяснили, где живут роды, из которых эти отморозки?

– Частично да, но пришла в основном молодежь, которая по тем или иным причинам порвала с родственниками, так что, если ударим по стойбищам, аборигены даже не поймут причину нападения. Только дадим лишний повод для кровной мести.

Соловьев недоверчиво покачал головой:

– Хорошо, я отдаю решение вопроса по возмездию на усмотрение заместителя по военным и внутренним делам. Вы профессионалы, вам и решать целесообразность карательного удара по родственникам бандитов, – сказал ледяным тоном.

«Пой, птичка, пой, папочка в моем сейфе пополняется новыми материалами», – думал фсбшник, сощуренные глаза бесстрастно фиксировали едва сдерживающегося хозяина кабинета.

Несколько мгновений в кабинете стояла тишина, до звона в ушах.

– Константин Васильевич, прошу до исхода дня предоставить мне список отличившихся при отражении ночного нападения пограничников, – произнес Соловьев негромко.

– Военные оказали нам помощь. Я ходатайствую и о их награждении.

Соловьев внимательно глянул на собеседника и согласно наклонил голову.

– Их тоже!

Зазвонил телефон, мэр искоса глянул на трубку, и торопливо бросив собеседнику:

– Извините, – поднял телефон.

Пару минут слушал, изредка вставляя фразу, другую. Начальник отдела покосился на тряпкой висевшее в углу кабинета знамя города. Трехцветный флаг России оттуда убрали, это было неприятно офицеру ФСБ. «Все, даже думать забыл, что он гражданин России», – думал, слегка сощурив глаза.

Наконец, мэр положил телефон на стол и ложил руки в замок.

– Хорошо, есть новая информация по банде Чумного?

– Пока ничего. Как ушла банда через границу, так и никаких следов, словно растворились. Кочевники жаловались на нападения на селения, вырезали всех, вплоть до младенцев, затем ушли на запад в сторону Руси.

– Удалось установить, что с Чумным произошло? Был же обыкновенный бандюган, а тут словно сбесился? Казак доморощенный… мать его.

– Казачья кровь в нем действительно есть, наш он, уральский, из оренбургских казаков. У него мать жила в Селинном, погибла во время нападения. Да и сам он не так прост, сидел по статье 102 «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах».

– Вот оно в чем дело… – мэр покрутил головой, – месть. Ладно. В обзоре нет ничего по военным и полиции. Какие у них настроения?

– Нормальные, в целом такие же, как и среди остальных горожан. Надеются, что сможем наладить нормальную жизнь, готовы защищать город.

– Больше ничего по их настроениям сказать не можете?

Подполковник ФСБ, не отрывая прищуренных глаз от внимательного лица мэра, отрицательно качнул головой. Соловьев подумал: «Чего-то темнит, надо будет озадачить сбором информации полицейских и Володю».

– Новая информация по убежавшим студентам из Казахстана есть?

– Нет, по-прежнему последние известия – это показания тракториста из Малаховки. Ушли вдоль трассы М-101 на юг и с тех пор никакой новой информации. Наши источники у кочевников тоже не дают информации.

Мэр кивнул, судя по недовольному выражению лица, ответ не устроил, но, по-видимому, решив, что безопасники сделали все, что в их силах, сухо бросил:

– Работайте, Константин Васильевич! Я вас больше не задерживаю, – мэр приподнялся с кресла и протянул фсбшнику руку.