– Володя, дорогой, я тебя совсем не узнал! – раздался голос у нас за спиной. – Я еще присматривался, ты, не ты…

Мы оглянулись. Седоватый бритый мужик в отличном костюме вышел из туалета, вытирая на ходу руки бумажной салфеткой. При его появлении развертывание молодых армян в боевой порядок приостановилось.

– Здравствуй, дорогой! – протянул он руку Вовке.

– Левон! – удивился Вовка. – Живой, здоровый?!

– Живой и здоровый – серьезно кивнул армянин.

– Да…не ожидал я. Так ты уже…?

– Потом об этом поговорим, Володя, – прервал его мужчина. – Ты отдыхаешь сегодня? – и он сделал неопределенный жест в сторону сидящего Эдуарда Петровича. – Это твои друзья?

– Мм…ну…да! – пробормотал Вовка после некоторой заминки.

Армянин повернул голову и негромко произнес несколько слов. Пьяный парень трезво посмотрел на него, еще раз икнул и отошел от Сергея. Охранник опустился на стул. Армянин пожал мне руку.

– У меня сегодня праздник. День рождения племянника. Я хотел бы угостить твоих друзей, Володя. Не возражай мне, а то обидишь.

* * *

Первые несколько секунд я мучительно соображал, где же я нахожусь. Подушка, одеяло…а это что за сиреневые обои? У меня вроде бы светлые…незнакомая комната. Я перевел глаза и увидел сладко спящего Вовку. Тьфу ты, черт! Надо ж так было напиться! По-моему, мы приехали в гостиницу на такси. Или нет? Или нас довез этот самый…как его? Левон? А вот еще коньяк на ночь было совсем нежелательно! Но уж слишком хорошо, был армянский напиток, сволочь…мягкий, как масло, и такой запах винограда! Я облизнул губы и с кряхтеньем поднялся. Старею, что ли…а почему мы в гостинице? А, да. Вовка не захотел в таком виде показываться дома, в чем я полностью его поддержал. Уважающий себя мужчина не придет в семью пьяным, иначе его сын решит, что такое поведение вполне допустимо и для него. Я увидел на столе начатую «полторашку» нарзана и с удовольствием припал к ней сухими губами. Теплая вода крупными глотками полилась в измученное горло. Вовка перевернулся на другой бок и сбросил подушку на пол.

– Подьем, алкоголик! Половина десятого!

Подполковник что-то пробормотал и оглушительно испортил воздух. Я поперхнулся, засмеялся, поставил нарзан на стол и побрел в душ.

Несколько стаканов крепкого чая в близлежащем кафе немного привели меня в чувство. Вовка, видимо, все еще боролся с похмельем и мрачно болтал ложечкой в стакане. Обо всем было переговорено еще вчера, и мы просто молчали, совершенно не ощущая неловкости. Слишком много времени провели мы вместе, чтобы волноваться из-за таких пустяков.

– Ну, что, Вова, спасибо за вечер. Я вчера не рассмотрел, это действительно армянский коньяк был, еще советский?

Вовка обреченно кивнул головой и поморщился.

– Наверное, я домой. Вариант, конечно, был бы неплохой, но ты уж без обид, работать на этого пацана я не буду. Не нравится он мне.

Вовка снова кивнул.

– Когда ты на рыбалку собираешься?

Цыган снова помотал головой, но любимая тема быстро заставила его собраться с мыслями.

– Наверное, на выходные. Если работы не будет. Может, ты со мной?

– Ой, Вовка, рыбалка – та же пьянка, только в резиновых сапогах! Посмотрим…

– Да не будем мы пить, Саня! Зачем? Свежий воздух, тишина, вода плещет, и запах пойманной рыбы…а? А потом ушицу сбацаем! Я сделаю. Спокойно сядем вечерком, ноги вытянем, посмотрим на заходящее солнце, и…

– И махнем сто грамм, ты уже это представил?

– Вот ты зараза, Юрич!

У меня зазвонил сотовый. Странно…жену я предупредил вчера, у отца был. Да и звонок был от незнакомого абонента. Придется доставать…

Я глянул на экран. Номер был закрыт. Кто это ерундой занимается?

– Да! – резко ответил я.

– Я говорю с Александром Юрьевичем Туриным?

Мужской голос был уверенным, холодным и спокойным.

– Да.

Я несколько сбавил тон. Мало ли…вдруг какая-то официальность. В жизни недавно ушедшего на пенсию мента может всякое произойти. Сроков давности никто не отменял…

– Говорит Петр Васильевич Ремизов.

Голос сделал паузу. Я напряг память. Нет, такого человека я не знаю. Видимо, догадавшись об этом, Петр Васильевич продолжил:

– Я отец Эдуарда Петровича.

– А…понятно. Слушаю вас.

Я потерял к собеседнику всякий интерес и потянулся за чаем. То, что он так быстро нашел мой телефон, совсем меня не удивило. Я проделывал такие вещи за пять минут.

– Сын мне рассказал о вашем конфликте.

– Никакого конфликта не было. С теми ребятами в кафе никто не ссорился, у моего друга оказались общие знакомые. Так что не переживайте.

Теперь уже взял паузу незнакомый мне Петр Васильевич.

– Вы о чем? Какие ребята? Я сейчас о вас говорю, Александр Юрьевич!

– Обо мне? Уж я-то точно не ссорился с вашим сыном! Мы просто отказались на него работать, вот и все. Найдет других. Сергей с этим справится. До свидания.

– Одну минутку, Александр Юрьевич.

Отец Эдика вложил в эту фразу столько значительности, что я невольно придержал палец на кнопке отбоя.

– Я бы мог сделать так, что моего сына будут охранять офицеры ФСО, но для этого нужно некоторое время. Звонки, согласования, и так далее. А мое время – это действительно время, это даже не деньги.

Голос говорившего был достаточно убедительным. Я понял, что Петр Васильевич не врет.

– Вы мне подходите. Вы оба местные, вы оба на пенсии, вы оба служили в милиции.

– Большое спасибо, Петр Васильевич, но я уже сообщил вам…эээ… нашу с напарником точку зрения.

– Да не будь ты сукой, Саня, – вдруг устало сказал Петр Васильевич. – Пойми меня правильно. Если Эдуард там что-то наговорил, не обращай на это внимания. Молод он еще. Ты же сам отец, наверное, все прекрасно понимаешь. И я волнуюсь за сына. Серега, конечно, парень хваткий, но он не владеет обстановкой. Кавказ – это не Москва. – Петр Васильевич вздохнул. – Соглашайтесь. Сергей позвонит днем.

В трубке раздались гудки отбоя.

* * *

Для всей нашей веселой компании пришлось нанимать «Газель». В нее набросали кучу всяких сумок и рюкзаков чуть ли не до самого потолка. Было такое впечатление, что мы собрались провести в горах не меньше полугода. Но все оказалось гораздо проще. Дело было в том, что Эдуард Петрович не собирался кушать на природе стандартный «завтрак туриста». Ему подавай мраморную консервированную телятину и копченых омаров. В сумках были еще какие-то деликатесы, но я не запомнил их названий. Меня поразило обязательное наличие именно мраморной телятины. Надо же… И еще у нас была переносная мини-сауна для одного человека. Для кого именно – догадаться было нетрудно. Все это мне рассказал при погрузке здоровый амбал Витя, который совмещал сразу две обязанности – повара и охранника.

Практически вся ресторанная компания была в сборе. Молчаливый сынок миллионера, умеющий каким-то особенным образом смотреть сквозь собеседника, три охранника, Сергей, Вовка и я.

Мы кое-как расселись, и тяжело груженная машина покатилась по направлению к Главному Кавказскому хребту.

Описывать горы я не буду. Я не умею. Лучше прочитать об этом у Лермонтова. Скажу лишь одно – горы любого человека заставят задуматься о вечности. И о своей собственной ничтожности. Даже море так не угнетает нас. Возможно, это происходит потому, что мы не рыбы, и нам даже в голову не придет соревноваться с рыбами. Мы сразу понимаем, что море – это не человеческая стихия. Жить там невозможно, и нас туда не тянет.

Горы – другое дело. Мы смотрим на них и понимаем, что смотрим на историю. Очертания пиков практически не меняются сотни лет. Гигантские вершины самыми причудливыми очертаниями врезаются в небо. И камни молчаливо усмехаются тебе прямо в лицо. Ну что, сможешь, спрашивают они. Сможешь ли ты, муравей, забраться сюда? Без вертолетов и самолетов, без веревок, карабинов и страховок, рассчитывая только на свою силу рук и ног? Сможешь, червяк? И ты с холодеющим сердцем понимаешь, что никто не сможет. Никто в этом мире.

Лично меня горы дисциплинируют.

В Верхнем Баксане мы свернули и, проехав пару километров по грунтовке, остановились перед висячим мостиком. Бурная речка глухо шумела в неглубоком каменистом овраге, заросшем орехом и можжевельником. Возле моста уже стоял автобус с туристами. Дальше до базы надо было идти пешком. Туристы быстро и весело выгружали свои вещи. Бородатые ребята с собранными на затылке волосами галантно предлагали свои услуги дамам, мужественно хватаясь за их рюкзачки. Я присмотрелся. Обычная молодежная компания, симпатичные и привлекательные рожицы, немного непривычный для Кавказа окающий и слегка протяжный выговор, смех и шутки. А вот в сторонке деловито собираются бывалые. Три парня и одна девушка, сухощавая и некрасивая, в ношеной и удобной одежде, молча готовили свои огромные рюкзаки для переноски. До лагеря было около пяти километров, и их надо было преодолевать пешком.

Должно быть, наша экспедиция произвела несколько странное впечатление, потому что все замолчали и принялись нас рассматривать. Эдуард Петрович стоял, засунув руки в карманы, в дорогой яркой экипировке, наверняка купленной где-нибудь во Франции, и щурился, разглядывая холмы, покрытые буковым лесом. За холмами в голубоватой дымке поднималась громада Кавказского хребта. Три охранника-амбала нагружались вещами, словно вьючные верблюды. Сергей взял вещей поменьше. Я повел плечами, ощупал лямки рюкзака, висевшего за плечами, по привычке подпрыгнул несколько раз и оглянулся. Вовка в потертом камуфляже стоял рядом.

К Эдуарду Петровичу подошла миленькая стройная блондинка в красной курточке.

– Приветик, – улыбнулась девушка, – классный костюмчик!

Охрана сразу напряглась и моментально образовала кольцо вокруг Эдика. Это выглядело несколько комично. Огромные мужики с рюкзаками сгрудились возле симпатичного, совсем не страшного на вид молодого парня.

– Привет, крошка, – усмехнулся Эдик, – ты права. Это «маверик». А ты, я вижу…

– А я одела, что попроще, – совсем не смутилась девушка, – а вы тоже с нами?

– Мы? – недоуменно оглянулся парень, но потом сообразил. – Ну да. Я тоже с вами. А эти вот, – он кивнул головой в нашу сторону, – со мной.

Я поморщился, но вспомнил о просьбе Петра Васильевича. Сергей сделал незаметный знак, и охранники отступили. Если блондинка что-либо и заметила, то не подала виду.

– Какие серьезные мужчины, – оглянулась девушка. – А меня Света зовут.

И она протянула ладошку.

– Эдик, – улыбнулся миллионер. – Меня зовут Эдик.

Улыбка у него получилась хорошая.

* * *

Пришлось ждать, пока туристы перейдут мостик. Люди переходили его по одному, потому что само сооружение, оставшееся еще с советских времен, угрожающе раскачивалось и вибрировало под ногами. Девчонки повизгивали, парни шумно их подбадривали. Я прошел сразу за молодежью. Страховочный трос, который тянулся сбоку, был слабым подспорьем, поэтому рассчитывать надо было на обычную осторожность и внимательность. Если идти по мосту достаточно медленно, то проблем с переходом не должно возникнуть.

Перебравшись на другую сторону, я вытащил сигарету и отвернулся. Смотреть на человека, когда он идет по мосту или по узкой тропинке, в горах не рекомендуется.

Отчаянный женский визг врезался мне в уши. Я развернулся и успел лишь увидеть, как что-то огромное полетело в реку с моста. Потом раздался шум, словно в воду упал мешок, набитый вещами. На мосту качался Эдик, ухватившись двумя руками за трос, а Света повисла на нем, обхватив за талию, и визжала.

Я подбежал к краю оврага.

– Что случилось?! – заорал я, приставив ладони рупором ко рту.

– Витька сорвался в речку!

Сергей, ухватившись за кусты, заглядывал в овраг, пытаясь понять, что же случилось с охранником.

– Эдик! – снова заорал я. – Не дергайся! Сейчас мост перестанет качаться, не дергайся! Спокойно! А ты, дура, перестань орать!

Я сорвал бухту веревки с плеча и бросил один конец в овраг.

* * *

Парень в мокрой одежде лежал на траве и, сцепив зубы, смотрел в небо. Я забинтовал его разбитую руку и ногу, быстро определив, что они не имеют переломов. Но это были внешние повреждения, видимые глазу. Но вот внутренние…все-таки ударился он очень сильно, хоть массивный рюкзак спас его от возможной травмы позвоночника. Охранник упал на спину, перевернувшись в воздухе, подчиняясь неотвратимому закону падающего бутерброда.

– Ну, Витя, как ты? – наклонился к нему Сергей.

– Хреново, – я прикурил сигарету. – Идти он не может. Это первое. Второе – его надо отправлять обратно, в город. Там сделают рентген и точно определят, как он. И третье – один он не справится. Ему нужен помощник.

Сергей вопросительно посмотрел на босса. Эдик оттопырил губу и отвернулся.

– Андрей! – принял решение начальник охраны. – Бери Витю и осторожненько топайте обратно через мост в автобус.

– Эдик! – оглянулся я. – Видишь прямую ветку? Да, вот эту. Срежь ее. Надо зафиксировать Вите конечности. Мало ли…Вовка, дай ему нож.

– Кто? Я? – оторопело уставился на меня Эдик. – Ты сдурел?

Я вздохнул и помотал головой.

– Вовка, сделай.

* * *

Я проследил, как Андрей осторожно переправил Витю через мост, сплюнул и поправил рюкзак. Эдик не обращал на нас никакого внимания. Он оживленно болтал с девушкой, и они иногда смеялись, вызывая во мне глухое раздражение.

– Пошли, – буркнул я, отвернулся и первым зашагал в гору по натоптанной широкой тропинке.

Солнечные лучи пробивались через разлапистые густые ветки. Кое-где на коре деревьев были видны прозрачные потеки смолы. Сильный запах хвои был настолько ощутим, что казался специально разбрызганным повсюду. Некстати вспомнился Новый год.

Настроение было испорченным. Конечно, я в какой-то мере ощущал свою вину перед упавшим парнем, хотя понимал, что такая случайность могла произойти с любым.

«А с тобой она могла произойти?» – вдруг спросил меня мой неприятный внутренний голос. Я ответил на него быстро, и ответ мне не понравился.

Я сбавил шаг и подождал Сергея, который шел последним.

– Серега, ты видел, как все произошло?

Угрюмый Сергей помотал головой.

– Ты же запретил смотреть на то, как люди переходят мостик.

– Все правильно, взгляд мешает, – поморщился я. – Я сейчас не об этом. Почему Эдик оказался на мосту не один?

– Ну, во-первых, по инструкции Эдуард Петрович не может оставаться один! – Он поднял голову и строго посмотрел на меня. – Это обязательное условие! Тем более в таком опасном месте!

Я вздохнул.

– А если ему в туалет надо, он тоже туда с охраной ходит?

– Э… – скривился Сергей, – туалет перед этим осматривают.

– С этим понятно. А как девчонка там оказалась?

– Эдуард Петрович предложил ей помочь перейти мостик.

Я вздохнул еще раз. Идиоты…

– Что, Витя сам сорвался? Неужели он так глуп, что принялся раскачивать мостик?

– Не знаю…я видел только, как девчонка сначала схватилась за Витю, он потерял равновесие, рука сорвалась с троса, он повис над речкой…ну и не удержался.

– Эдик первый шел?

– Ну да. Девчонка за ним, а следом Витя.

Я задумчиво потер переносицу.

– А почему она не побежала к Эдику, когда поняла, что на мосту не удержится? Ведь Витя был сам нагружен под самую завязку?

Сергей пожал плечами. Я покачал головой и подумал, что допустил ошибку. Надо было все-таки поговорить с охранником, невзирая на его состояние. А теперь уже поздно.

Света шла по тропинке впереди, весело щебетала и доверчиво прижималась к Эдику. А тот при всяком удобном случае обнимал ее за талию.

Я пробежался по ее фигурке совсем иным взглядом и отметил, что она сложена достаточно спортивно. Не сексуально, а именно спортивно. И двигается хорошо, пластично и непринужденно. Девочка ловко переставляла ноги и даже не споткнулась о корень, на который налетел Эдик. Это событие почему-то страшно развеселило молодых людей, и Света звонко рассмеялась на весь лес.

«Не забивай себе голову, произошедший случай совершенно случаен, – подумал я. – Девчонка здесь ни при чем». Но успокоения эта мысль мне не принесла.

* * *

Понимание красоты природы заложено в нас генетически. Мы восторгаемся мягкими ландшафтами средней полосы, но почему-то гигантские дюны пустыни нас оставляют совершенно равнодушными. Наверное, человек моментально понимает, что выжить можно только в строго определенных местах. Например, возле воды и леса. Вода жизненно необходима, а лес гарантирует наличие добычи и топлива для костра. В таком уголке природы можно вырастить не одно поколение, и поэтому он является единственно красивым и притягательным.

Альпийский лагерь был красив. Группа деревянных крашеных домиков компактно расположилась на берегу чистой мелкой речки. По сторонам лагеря поднимались отлогие хребты, полностью покрытые лесом. Над холмами громоздились белоснежные вершины. Контраст цветущего зеленого леса и белых вечных снегов невольно приковывал взгляд.

Лагерь открылся сразу, как только наша группа поднялась на пригорок. Солнце стояло в зените, и вода поблескивала на перекатах.

– Ух ты! – Света даже взяла Эдика за руку. – Какая прелесть, да?

Я остановился позади столпившейся группы и перевел дыхание. Лагерь не ремонтировался уже лет двадцать, и общее состояние домиков поддерживал бодрый еще Михалыч, сочетавший в одном лице плотника, столяра, штукатура, каменщика и одновременно сторожа.

– Света, вам туда, – я показал пальцем. – Видите большой домик с желтой крышей? Там сейчас руководитель заезда распределяет вашу группу.

– Проводи, Эдик! – повернулась девушка к парню.

– А нам туда, – кивнул я в сторону. – Возле речки домик. Это люкс. Там имеется душ и туалет.

Света с досадой посмотрела на меня, надула губки и повернулась, чтобы уйти.

– Заходи ко мне вечером, Светуля! – помахал ей рукой Эдик. – Шампанским угощу! Отметим наш первый день!

* * *

Мужчина средних лет, с неприятным худым лицом, на котором выдавались скулы, с собранными на затылке рыжеватыми волосами, сухощавый и подтянутый, одетый в потертые джинсы и брезентовую ветровку, открыл дверь Светиной комнаты. Он оглянулся перед тем, как переступить порог. Света в халате сидела на кровати и расчесывала мокрые волосы. Она бросила на вошедшего равнодушный взгляд и продолжила заниматься своим делом. Мужчина плотно закрыл дверь, прошел в комнату и сел на стул.

– Ну, как дела? – тихо спросил мужчина и посмотрел на девушку.

– В душ надо идти через весь лагерь. Вода холодная! Да еще дверь в кабинке не закрывается!

– Не говори глупости, – сказал так же тихо мужчина, и его челюсти сжались. Света еще немного помолчала, потом со вздохом отложила расческу.

– Пригласил меня сегодня вечером.