Следующий этап активизации русской политики на Дальнем Востоке был связан с последствиями большого противостояния России и Великобритании в Средней Азиии. Русские успехи в этом регионе очень быстро сказались и на отношениях с Китаем. В 1877–1878 гг. Пекин сумел подавить восстание в Синьцзяне, начавшееся еще весной 1857 г. В мае 1877 г., после разгрома китайцами, умер правитель Кашгара Якуб-бек{235}. Эти успехи китайцев совпали с успешным для британцев началом второй англо-афганской войны.
Следует отметить, что еще в мае-июне 1871 г. по приказу Туркестантского генерал – губернатора ген. – ад. К. П. фон Кауфмана в Илийский край с центром в городе Кульджа были введены русские войска, местный султан сдался в плен и был вывезен в гор. Верный{236}. В результате под власть русской администрации перешла территория со смешанным в национальном и религиозном отношениях населением, удержание которого в мирном состоянии требовало присутствия армии. Уже в октябре 1871 г. последовал запрос из Пекина о возможности возвращения туда китайской администрации. Свое принципиальное согласие на это Кауфман связал с возможностью присылки китайских войск, чего Пекин тогда еще не мог себе позволить. Возможность предоставить в распоряжение китайского дзянь-дзюня (т. е. губернатора) русские гарнизоны исключалась. В результате было принято решение оставить в Кульдже русские войска на правах оккупации, не требуя за это финансовой компенсации. Взамен предполагалось получить льготные условия свободной торговли с Китаем. Возвращение оккупированной территории было поставлено в зависимость от готовности китайского правительства прислать сюда достаточное для поддержания порядка количество войск{237}. В конце 1872 г. на Особом совещании под председательством императора было принято решение вернуть Илийский край, как только Китай окажется в состоянии восстановить там свою власть. Милютин протестовал, но Кульджу решили оставить в составе России лишь в том случае, если Пекин будет слишком слаб для того, чтобы контролировать эту территорию{238}.
После победы китайцев в 1878 г. перед русскими властями стал вопрос об эвакуации войск из Илийского края. За время их пребывания там было выстроено несколько укреплений, казармы, предприняты меры по благоустройству китайских беженцев и т. п. Вместе с содержанием войск за 10 лет потраченная Россией сумма составила к 1881 г. 2 265 400 рублей{239}. 4(16) марта 1879 г. на совещании под председательством Д. А. Милютина обсуждался вопрос будущего этих территорий. «Пришли к заключению, – отметил Военный министр, – что достоинство государства требует от нас честного исполнения обещания, неоднократно повторенного – возвратить Кульджу, но не прежде, как добившись от китайцев положительных уступок, как по некоторым вопросам торговым и по удовлетворению многих наших претензий, так и по исправлению нашей границы с Китаем к северу от Отянь-Шаня, а в особенности по обеспечению участи народонаселения уступаемой нами китайцам Илийской области»{240}.
Условия возвращения Кульджи были определены в Ливадийском договоре, подписанном 2 октября 1879 г. товарищем министра иностранных дел Н. К. Гирсом, русским посланником в Китае Е. К. Бюцовым и китайским посланником Чун Хоу. Русские войска покидали край, за исключением западной части долины реки Или для поселения беженцев, и Музартского перевала через Тянь-Шань. Китай обещал провести амнистию и уплачивал России 5 млн. рублей компенсации за расходы по управлению территорией. Однако правительство императрицы Цы Си отказалось ратифицировать договор и начало подготовку к войне, надеясь на поддержку из Лондона, который в это время активизировал свои действия в регионе. В марте 1880 г. командование Туркестанского, Восточно-Сибирского и Западно-Сибирского Военных округов получило приказание подготовиться к возможному разрыву отношений с Китаем{241}.
Положение России было очень сложным. Даже после усиления Приамурского Военного округа в 1880 г. в нем насчитывалось всего 11 550 чел. при 32 орудиях{242}, что было совершенно недостаточно для защиты края в случае столкновения с Китаем. Не лучшей была ситуация и в Туркестане – в кульджинском крае имелось несколько рот и сотен, между тем, по имевшейся информации китацы сосредотачивали на подступах к нему значительные силы. Назывались самые различные цифры – 15, 40 и даже 100 тыс. чел.{243}.
Русско-китайские противоречия с готовностью использовал Лондон. Еще в июле 1880 г. по приглашению китайского правительства в Пекин прибыл генерал Ч. Гордон. Он был хорошо известен на Дальнем Востоке и имел солидную военную репутацию именно в Китае. Рекомендации генерала, возможно и помимо его воли, убедили китайцев в бесперспективности военного столкновения с Россией: «Если вы начнете войну, сожгите пригороды Пекина, вывезите архивы и императора из Пекина, поместите их в центр страны и ведите партизанскую войну пять лет, Россия[тогда] не сможет причинить вам вреда»{244}. Совет был абсолютно логичен, но вряд ли он мог настроить Пекин в пользу попытки решить спор с Россией путем столкновения с ней.
С другой стороны, и Петербург отнюдь не желал рисковать войной ради территорий, которые, собственно, и не были нужны России. В конце 1880 г. начальник Азиатского отделения Главного штаба полковник Л. Н. Соболев подал записку относительно плана действий на случай войны с Китаем. Возможность окончить ее «одним ударом» автором исключалась. Для решающего удара требовалась перевозка на Дальний Восток 2–3 корпусов, активные действия флота по блокаде китайских портов и высадке десантов. Все это предполагало расходы в 200–300 млн. рублей{245}.
Опорный пункт России в Приморье – Владивосток – насчитывал только 493 дома, в нем проживало 8,8 тыс. чел., из них около 3,9 тыс. – китайцы и корейцы. Если корейцы массами принимали русское подданство, то китайцы делали это редко, постоянно уезжая домой после нескольких лет работы. При этом в городе было несколько казарм на 2 тыс. чел. в каждой, явно больше, чем насчитывал гарнизон. Город зависел от импорта. В 1878 г. через него было ввезено товаров на 1,756 млн. руб., в то время как вывезено – только на 104 521 руб.{246}. При отсутствии железной дороги, связывавшей Дальний Восток с европейским центром, перевозка значительной массы войск, продовольствия, боеприпасов могло быть произведено только по морю. Россия не имела транспортных возможностей для этого, не обладала она в Тихом океане и достаточными силами флота, которые могли бы создать угрозу для коммуникаций британского флота. В конце августа 1880 г. во Владивосток пришла эскадра Тихого океана под командованием вице-адмирала С. С. Лесовского – 2 броненосных фрегата, 3 крейсера и 8 клиперов, к осени было построено несколько новых береговых батарей{247}.
Быстро изменить ситуацию на Дальнем Востоке было все же невозможно. Тем временем необходимо было учесть и возможность в будущем морской угрозы со стороны Китая, который заказал в 1881 г. 2 броненосца в Германии. В декабре 1881 г. первый корабль этой серии (каждый имел по четыре 12-дюймовых и по два 150-мм орудия) был спущен на воду{248}. В апреле 1883 он был переведен в Киль для вооружения, после чего германская команда должна была привести его в Кантон. Отправка задержалась в связи ухудшение китайско-французских отношений. В 1883 г. Пекин заказал в Германии еще 4 миноноски. В 1884 г. здесь был спущен на воду броненосный корвет (тяжелый крейсер), имевший на вооружении две 8,27 дюймовых и одно 5,97-дюймовое орудие. Приходилось считаться с перспективой появления всех этих кораблей на Тихом океане{249}. Финансовое положение России после 1878 г. также было не блестящим, гораздо более важным для нее было сохранение торговых отношений с Поднебесной империей. В декабре 1880 г. в Петербурге было принято решение пойти территориальные уступки Пекину, однако так, чтобы они не должны были поставить под угрозу престиж России в регионе{250}. В результате время и взаимные уступки позволили найти приемлемое для всех решение.
Через месяц после завоевания Геок-Тепе, 12(24) февраля 1881 г. в Петербурге Гирсом, Бюцовым и маркизом Цзеном был подписан русско-китайский договор, урегулировавший кульджинский вопрос. Большая часть Илийского края возвращалась Китаю, передача территории должна была быть проведена через 3 месяца после прибытия в Ташкент китайского уполномоченного (ст.5), жители получали право на переселение в Российскую империю (ст.2), для чего удерживалась западная часть края (ст.7). Пекин выплачивал России 9 млн. рублей серебром в вознаграждение за идержки в период оккупации Или и за те убытки, которые понесли подданные России в период, ей предшествовавший{251}. В тот же день был подписан и Протокол о порядке выплаты данной суммы. Китай обязался погасить ее через 2 года после ратификации договора через Лондон по курсу на момент подписания договора, что составило 1 431 664 фунта 2 шиллинга{252}. 7(19) августа 1881 г. договор был ратифицирован{253}. Уже в марте 1881 г. началась постепенная передача власти в крае китайцам. Вместе с тем начались грабежи и прочие злоупотребления властью, чинимые китайскими солдатами{254}. 13(25) августа русские войска начали постепенный отход из Кульджи{255}.
Результатом разграничения на Дальнем Востоке очевидным стал союз Англии и Китая. Очень быстро возникла и перспектива его укрепления. Противостояние в Средней Азии опять сказалось на большой политике. Еще в мае 1882 года Александр III наложил резолюцию о направлении будущего Сибирского железнодорожного пути: «Изыскания провести безотлагательно и рассмотреть в Комитете Министров для обсуждения направления Сибирской магистральной линии»{256}. К началу 1881 г. за исключением Мервского оазиса вся Туркмения вошла в Закаспийскую область. Почти сразу же после взятия Геок-Тепе в британском МИДе и в части британской прессы стало чувствоваться особое внимание к Мерву. Только он здесь оставался вне пределов русской власти. Мервцы были отважными воинами, живущими набегами на соседей. В 1855 г. они разгромили 40-тысячную армию хивинцев, а в 1860 г. – 20-тысячную армию персов с 32 орудиями. Из персидского войска спаслось лишь несколько сотен всадников, остальные были либо убиты, либо превращены в рабов. Их количество было таким, что цена на раба в Мерве упала с 300 до 5 рублей{257}. В окружении Биконсфилда этот оазис принято было называть «Королевой Мира», «ключом к Индии» и т. д. Все это создавало обстановку, оригинально названную еще в 1882 г. герцогом Джорджем Аргайлом «мервозностью»{258}. «Это жалкая деревушка, – заявлял герцог, не разделявший пафоса друзей Б. Дизраели, – или, самое большее, бедный маленький городок с грязными лачугами, не защищенный или защищенный лишь земляными насыпями. Это гнездо разбойников»{259}.
1(13) января 1884 генгеш – собрание представителей туркменских родов, населявших оазис – высказался за присоединение к России. 31 января(12 февраля) мервские старшины присягнули на верность «белому царю» в Ашхабаде{260}. Огромную роль в организации этого решения сыграл поручик М. Алиханов-Аварский, который выступил перед старейшинами с речью, убеждая их сделать выбор между войной и подданством России. Выбор старшин был единогласным{261}. 2(14) марта 1884 года, после одиночного незначительного сопротивления, оказанного противниками русской ориентации, в Мерв вошли русские войска во главе с ген. А. В. Комаровым. Немедленно последовало освобождение рабов. Их оказалось около 700 человек – текинцев, персов, подданных Бухары, которые получили возможность вернуться на родину{262}. Набеги за рабами на Хорасан прекратились. Вскоре здесь появилась поговорка: «Белый Царь послан Аллахом, чтобы защитить от туркмен»{263}.
Вслед за Мервом последовало признание русского подданства другими туркменскими племенами. Теперь «мервозность» британского МИДа только усилилась. Вернее, по меткому замечанию бельгийского военного обозревателя, ее заменил кошмар видений русских угроз Герату{264}. В Англии вышла масса публикаций, запугивавших общественное мнение страны близостью русской угрозы британской Индии{265}. «Мерв был завоеван, – гласила одна из таких брошюр, – но Александр III потерял то, что он не сможет никогда вернуть – доверие английского народа»{266}. В парламенте открыто заявляли о том, что раз Герат отстоит от Мерва на 240 миль, а от Кветты – на 514, то судьба Герата теперь полностью находится в руках России{267}.
В Туркмении с 1880 г. продолжалось активное железнодорожное строительство. В конце 1882 г. продолжилось строительство железной дороги от Кизил-Арвата до Самарканда длиной в 1126 верст. Строительство было завершено в 1888 году{268}. Эти изменения также не прошло мимо внимания Лондона. 217 верст, уже протянувшихся от побережья Каспия до Кизил-Арвата, были, по мнению британской прессы, явным свидетельством подготовки русского похода на Индию{269}.
Вскоре эти страхи получили зримое, как казалось, подтверждение. Так как граница туркменских племен с Афганистаном не была точно определена, а Кабул считал часть туркменских племен своими данниками, то возникла проблема, тем более серьезная, что спорными оказались территории, лежавшие на пути в Герат, самом удобном направлении для движения к Хайберскому перевалу, в Британскую Индию. Прежде всего речь шла об оазисе Пенде, населенном туркменами-сарыками. Позиция Британии была простой и последовательной – Лондон полностью поддерживал притязания эмира, считая их абсолютно естественными и исторически обоснованными{270}. В районе оазиса Пенде афганцы в июне 1884 г. арестовали русского путешественника. Последовал резкий протест русских властей, и арестованный был освобожден. Инцидент был улажен, но недемаркированная граница вызывала опасения{271}. Уже в феврале 1885 г. здесь начались мелкие столкновения{272}. В марте 1885 г. афганцы, подстрекаемые английскими представителями, начали стягивать свои отряды к реке Кушка. Вслед за этим последовали провокации на переговорах о разграничении на Кушке{273}. Ген. Комаров распорядился избегать столкновений{274}. На русском, левом берегу находилось всего три русских поста по нескольку человек в каждом{275}. Афганцы немедленно приняли сдержанность за слабость. Они построили несколько редутов, подходили к русским постам и начинали оскорблять часовых. Отсутствие силовой реакции явно раззадоривало. Столкновение было явно неизбежным{276}.
18(30) марта афганский отряд силой 2600 всадников и 1900 пехотинцев начал переходить в пределы спорной территории. Предложение вернуться было проигнорировано, и 18(30) марта ген. А. В. Комаров разбил и отбросил афганцев{277}. Весьма успешно и эффективно показала себя винтовка система Бердана. Огневой бой был исключительно энергичным. Был сделан 122 021 выстрел, примерно по 85–95 на винтовку{278}. Вместе с русской пехотой храбро сражалась туркменская конная милиция. После первой неудачи она успешно контратаковала и преследовала противника{279}. Афганцы бежали, бросив свою артиллерию – 4 полевых и 2 горных английских и 2 горных афганских орудия{280}. Энергичного преследования бежавших все же не было – несколько дней перед боем стояла сырая погода, шли дожди, днем пошел снег, земля под копытами коней превратилась в грязь. Мост через Кушку и левый берег реки был завален трупами афганских солдат{281}. Руководство со стороны англичан действиями афганцев было доказано показаниями пленных и документами{282}.
Местные туркмены – племена сарыков и текинцев – торжествовали. Они ненавидели афганцев и радовались их поражению. Несколько дней хоронили убитых. Разгром был полный{283}. Отряд Комарова потерял убитыми 1 офицера и 10 рядовых и ранеными 3 офицера и 29 рядовых{284}. Такой сокрушительный успех 1,5-тысячного русского отряда при 4 орудиях произвел большое впечатление не только на Кабул{285}
О проекте
О подписке