Сашка слегка смутилась и даже растерялась, не зная, как быть. Персоналу было запрещено любое панибратское общение с гостями. Но, учитывая, что они были в пустом зале, она позволила Косте себя потискать. Едва не уронила поднос, чудом успев поставить его на стол, за что тут же заработала раздраженный Димин взгляд.

– Ну супер, Бирюков. Следил за мной, да? – посмеивалась Саша, нехотя отстраняясь.

– Днем и ночью вынюхивал, – подыграл Кос.

– Сколько бокалов принести, Дим? – осведомилась девушка, составляя все с подноса на стол.

– Три, и, я надеюсь, ты в общем зале такого себе не позволяешь.

За нее тут же вступился Костя:

– Ой, Токарев, не нуди, а. В конце концов, я сам на нее набросился.

Нестерова тут же запомнила фамилию босса. Дмитрий Петрович Токарев.

– Окей, окей, но по правилам…

Саша изобразила, как наматывает вокруг шеи веревку и затягивает петлю. Кос заржал, да и Дима улыбнулся, не закончив свою поучительную лекцию.

– Ой, мальчики, я еле вырвалась к вам, – порушил к чертям весь позитивный настрой голос Ксюши, а потом и она сама процокала на шпильках к столу, усевшись возле Димы, – А где бокалы и салат? Приборы?

Саша сделала глубокий вдох, расставляя на столе салфетницу, сахар и соль с перцем.

– Мы из горла будем пить и жрать сыр руками? – не унималась Ксюша, видимо, думая, что блещет остроумием.

– Я не таракан, у меня только две руки, – буркнула Саша, не выдержав.

То ли присутствие и поддержка Кости развязали ей язык, то ли усталость и раздражение дошли до точки насыщения, но она не смогла промолчать. Конечно, сразу пожалела, что не сдержалась, но было уже поздно.

– Что? – фальцетом взвизгнула Ксения, но Саша уже двинула на выход, не смея взглянуть на мужчин.

«Дима, наверно, штраф пропишет», – думала она, пока забирала бокалы и салаты. Ей не хотелось лишний раз ходить вип, поэтому умудрилась впихнуть все на один поднос.

Едва дыша, дабы ничего не уронить, Саша вернулась в закрытый зал. Кос, что-то рассказывая о своем новом велосипеде, улыбнулся ей. Дима, как цербер, следил за каждым движением официантки, словно ждал разбитого бокала или перевернутой тарелки с салатом.

– Еще принеси апельсиновый фреш, – вставила свои пять копеек пассия босса, не без сарказма добавив: – И принеси его сегодня, пожалуйста.

Саша прикусила губу, чтобы не брякнуть лишнего снова, и на этот раз ей удалось сглотнуть яд. Она быстрым шагом ушла в кухню, где за пару минут сама надавила апельсинов, представляя вместо них голову Ксюши. Нестерова раз сто пожалела, что не плюнула в стакан, пока несла фреш в вип. Из-за открытой двери доносился перевозбужденный голос любительницы свежевыжатого сока:

– Эта твоя Саша, Дим, просто мега тормоз. Ей, похоже, ноги в детстве переломали. И хамка, к тому же. Вообще, ты распустил этих девок, забыли, где их место… – заметив Сашу, Ксения даже не думала заткнуться. – О, смотри-ка, на этот раз смогла все сделать быстро. Молодец, выпендрилась перед хозяином.

Нестерова многое могла стерпеть, ей не в первой было сглатывать и заслуженные обвинения, и пустой треп. Но в этот раз пустозвонство от тупой содержанки резануло по живому. Не в бровь, а в глаз. И даже не из-за Димы и неоднозначного к нему отношения. Из-за Кости. Приятеля, при котором она столько раз праздновала победу над парнями, который всегда знал ее веселой и дерзкой. Не могла Саша при нем стерпеть.

– Ксюх… – вступился было Костя, одергивая пассию друга.

Но Нестерова не дала ему постоять за себя.

– Ваш фреш, – наклеив на рот фальшивую улыбку, объявила Саша и, дождавшись, когда Ксения сделает глоток, добавила: – Плевок за счет заведения.

Димина подруга тут же закашлялась, поперхнулась, сок потек у нее даже из носа. А Саша пожалела, что не из ушей.

– Ах ты сука! – Ксюша плеснула фрешем в сторону официантки.

Саша успела отпрыгнуть, в результате сок оказался на полу и стене.

– Поцелуй меня в зад, детка, – только и ответила Нестерова и, довольно ухмыляясь, двинулась на кухню.

– Ты обалдела?! Эти обои стоят херову тучу бабок, – услышала девушка Димин ор за спиной. И орал он определенно не на нее.

Но она уже со всех ног улепетывала, снимая фартук и проклиная тремор в пальцах. Ее трясло, как осиновый лист. Нестерова, не говоря ни слова, попилила к курилке. Вова попытался остановить ее, но Саша выглядела весьма красноречиво, и он отстал.

Присев на ящик, Нестерова прикурила, и уже через три затяжки ее накрыло. Слез не было, но от этого легче не становилось. Все напряжение, обида и усталость скопились где-то под горлом, едва пропуская дым к легким. Саша запаниковала, вскочила с ящика, затушила сигарету и прикурила следующую. А потом ее озарило. Ком провалился в желудок, и теперь ее просто подташнивало от мысли: «Самое страшное, что со мной могут сделать – это уволить». Конечно, еще скребло чувство мерзкой брезгливости, что сцена с фрешем произошла при Костике, но с каждой затяжкой Саша все больше расслаблялась, представляя, что теперь не надо будет вставать по будильнику, сидеть как зомби на парах и врать матери, мол, все хорошо с учебой.

«Бросать приятно», – вспомнила Саша фразу из фильма Кубрика.

Только она решила, что бросит все прямо сейчас, начхав на Диму, его бабу и всю эту проклятую кофейню, как хозяин этого самого проклятого заведения нарисовался в коридоре. Он молча подошел к ней и присел на корточки, заглядывая Саше в глаза.

– Ревешь? – аккуратно поинтересовался Дима.

– Вот еще, – фыркнула она.

Наверно месяц назад Нестерова бы поревела, а сейчас ей было все равно. Лишь слегка льстило, что Дима пришел увольнять лично.

– Вы тут всегда курите? – спросил босс, словно между прочим.

Саша кивнула.

– Провоняешь вся дымом, а потом к гостям… Пойдем-ка, – он без обиняков схватил девчонку за руку и потащил к ближайшей двери.

– Хей, Дим, полегче, – возмутилась она, выдергивая локоть из его хватки.

Петрович отпустил ее, но не извинился за фамильярность. Он лишь запустил руку в карман джинсов, вытащил связку ключей, одним из которых открыл дверь в пустой, неотремонтированный зал. Босс по-хозяйски прошел к окну и открыл его на проветривание, запуская в помещение морозный воздух декабря.

– Теперь здесь курить будете. И передай, чтобы проветривали как следует и почаще, – объявил он начальственным тоном ментора, а потом совершенно иным бархатным голосом попросил: – Угости сигаретой что ли.

Саша удивилась, что он курит, потому что ни разу не видела, хотя, конечно, не исключала и этой вредной привычки в арсенале Петровича. Она протянула ему пачку, и Дима угостился, подметив:

– «Мальборо»? Неплохо живут официантки.

Саша едва сдержалась, чтобы не ответить, что, мол, позволяет себе сигареты на чаевые, которые получает благодаря своим тормозным поломанным ногам, но промолчала. Она решила, что Дима сам должен начать то, зачем пришел сюда. Поэтому Нестерова лишь неопределенно повела плечами, типа – да, я такая, курю «Мальборо», обнимаюсь с твоим приятелем и плюю в стакан твоей пассии.

– Я так понял, ты Ксюхе не нравишься, – спустя три молчаливых затяжки выдал Дима.

– И у нас с ней это охренеть как взаимно, – подтвердила Саша.

– Ясно, – и он снова замолчал.

Босс курил, поглядывая на нее и периодически облизывая губы. Словно он хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать нужных слов.

– Ты действительно плюнула в стакан?

– Нет.

– Я так и думал, – пробормотал Дима, снова замолчав.

Саша курила и ждала. Тоже молча.

– А Костю ты откуда знаешь? – снова издалека попытался зайти Токарев.

– Из жизни.

Саша не собиралась делать всю работу за него. Вернее, она уже ее сделала, уволив себя, но в этот момент ей было жутко интересно наблюдать за Дмитрием, который явно от всей этой ситуации удовольствия не получал.

– Блин, Сашка, тяжело с тобой, – наконец не выдержал он.

– Да, – она все же решила пойти ему на встречу, – великой официантки из меня не вышло, так что можешь смело увольнять, я не расстроюсь.

Она произнесла эти слова совершенно спокойным голосом, потому что все сказанное было правдой. Ее достала идиотская работа, недосыпы и придурошные клиенты. Деньги не скапливались, учеба катилась ко всем чертям, и даже повар, с которым она флиртовала, оказался занятым.

Но у Димы, видимо, были другие планы. Он последний раз затянулся и наконец сообщил Саше:

– Ты – хорошая официантка, и я не хочу, чтобы ты уходила.

Нестерова едва не свалилась на пол от такого заявления, а Петрович продолжал, не давая ей опомниться.

– Знаешь, таких вот товарищей, как Вова или Таня, я могу заменить легко. Им, конечно, тоже не сахарно, но вставлять люлей да копаться с накладными – не особо тяжкий труд. А вот нормальные официантки – это редкость. Ими либо совсем убогие подрабатывают, или студентки, как ты. Но и студентки бывают разные, да и долго на одном месте не сидят. А гости привыкают к девочкам, понимаешь?

Саша покивала.

– Ты хорошо влилась, даже в запарке улыбаешься. Я же не только поорать прихожу, всегда вижу, что в зале делается.

– Ну, спасибо на добром слове, – она не могла сдержать сарказма, хотя слова Димы ужасно ей льстили.

– Я серьезно, Саш. Покури, остынь и выходи обратно в зал, – и, нежно потрепав ее по плечу, добавил: – пожалуйста.

– Что мне делать с твоей?.. – Нестерова не решилась назвать ее ни по имени, ни одной из кличек, которые она приписала подружке босса.

– Игнорь, – моментально ответил Петрович. – Я с ней сам разберусь. Обои эти, блин, вышли мне почти золотыми. Придется снова заказывать и переклеивать. Капец.

Это означало, что открытие второго зала откладывалось еще на некоторое время. Дима тяжело вздохнул, и весь его вид буквально кричал о том, что Ксюше он ввалит по первое число. Саша бы многое отдала, чтобы посмотреть на это.

– Хорошо, – кивнула Нестерова. – Сейчас докурю и пойду работать. Настя, наверное, зашивается уже.

– Чайку попей. Остынь, – снова проявил чудеса понимания Дмитрий, опять потрепав ее по плечу.

Саша вяло улыбнулась. Он двинулся к выходу из пустого прокуренного зала и уже в дверях обернулся.

– Спасибо, Саш. Ты – молодец, – и ушел.

Нестерова докуривала, глядя на закрытую дверь и размышляя о Диме, его подруге, своей работе. Она, как и было велено, зашла на кухню, налила чай. Пока грелась ароматным напитком, по телу разливалось какое-то странное удовлетворение. Она была польщена вниманием и оценками Димы в свой адрес, обида и злость улетучивались, позволяя размышлять трезво. Выйдя в зал, Саша твердо знала, что уйдет из кофейни на время сессии. Она расставила приоритеты, и учеба вышла на первый план. Этим же вечером, после смены, долго разговаривала с Вовой, который всеми правдами и неправдами уговаривал остаться. Саша пообещала закрыть свои смены до нового года и вернуться к работе после сессии, но сама очень сомневалась, что ей этого захочется. Карьера официантки была для нее закончена.