Утро не принесло никакого позитива. Голова была словно чугунная, глаза не желали открываться, пока не умылась ледяной водой. Милка раздражала, подгоняя сильнее обычного. Хотелось послать ее на остановку, как и вчера, но не нашлось смелости. А может раздражения. Или совесть заела. В конце концов, я живу в ее квартире, плачу сказочно мало за комнату, и вообще мне не сложно ее подвозить. Пункт назначения у нас один и тот же.
Не будь стервой, Ленка.
С Милой мы вместе учились в институте. Вернее, это я училась, а она худо-бедно пинала учебу к логическому завершению в виде диплома. С одной стороны, такое легкомысленное поведение вызывало возмущение, но порой я Милой восхищалась, даже завидовала где-то. Она появлялась на лекциях очень эпизодически, всегда имела хвосты в сессию, несколько раз была в списке на отчисление. Случалось, она нагло требовала помощи на экзаменах, и я даже по доброте душевной ее оказывала. Миле было некогда учиться. Она считала, что слишком хороша, чтобы просиживать лучшие годы в библиотеке, корпеть над учебниками, писать конспекты. В общем, была права.
Уже в институтские времена ее родители съехали, построив дом. Двушка улучшенной планировки досталась Миле в безраздельное пользование. И она пользовала эту недвижимость по полной программе. Я не дружила с ней тогда близко, но знала о регулярных вечеринках и посиделках. Завидовала, конечно. Мальчики, алкоголь, задушевные беседы – это было очень по-студенчески. Но мои приоритеты сужались до гранита науки, ведь у меня не было отдельной квартиры и папы, который бы составил протекцию с работой после троечного (как у Милки) диплома.
Поэтому я училась изо всех сил, хваталась за все возможности дополнительного образования и расширения возможностей. Денег у родителей я выпрашивала не на тусовки, а на курсы бухгалтерского дела и углубленного изучения английского. Единственное дорогое развлечение, которое я себе позволила – это месячный йога-тур в Индию. И то по большей части это был не отдых, а возможность вспомнить язык. Йога-тур дешевле обычного, туристического, а возможностей общаться с носителями хинди намного больше.
Так мы и существовали с Милой. Отдельно. Пока меня не огорошила бабушка, у которой я снимала комнату. К ней собрался вернуться блудный сын, и он был категорически против квартирантов. Она очень извинялась, но попросила очистить помещение, которое я занимала учебниками и одеждой. Делать было нечего. Я пыталась уговорить себя, что буду ездить в институт из своего города на автобусе по мере надобности. Все это случилось уже на пятом курсе, и учеба не всегда требовала ежедневного присутствия в институте. Однако мне жизненно необходима была научная библиотека для написания диплома. Да и вводные лекции по ГОСам тоже не хотелось пропускать. Именно в таком отчаянном состоянии и нашла меня Мила. Я сидела в столовой и почти ревела над супом. Она пристроилась рядом со мной за столом, мы разговорились. Оказалось, что у нее с дипломом совсем все плохо, и я зачем-то стала рассказывать, какая у нее легкая тема, даже тезисы начала выдавать.
– Хоть записывай за тобой, – восхитилась Милка.
Ее глаза горели корыстным огнем.
– Может поможешь мне немного, Лен? У меня с этим дипломом совсем не клеится в одиночку.
Я помогла. Из столовой мы пошли на кафедру, где под мою диктовку Мила печатала тезисы для предзащиты. Но этого ей показалось мало. Она увязалась за мной, провожая до остановки автобуса, и по пути выведала печальную историю с квартирой. Я сама не поняла, как выложила ей все, а в автобус садилась с соблазнительным предложением пожить пока у Милы. В общем, мне и жить-то было не обязательно. Так… ночевать иногда. Но за эти ночевки Милка драла с меня три шкуры. Не деньгами – услугами. Я постоянно помогала ей с учебой. И диплом ее на две трети был написан мной. В общем-то я не жалела. Это было взаимовыгодное сотрудничество. Хотя, возможно Мила все так обставила, что я позволяла себе именно эти мысли. Она была отличным манипулятором. Не очень эффектная внешне, но цепкая и болтливая. Милка никогда не имела проблем с общением. Она очень здорово взаимодействовала людьми.
Огромной удачей для нее стала должность в отделе кадров нашей корпорации. Папа пристроил, конечно. Но Мила была тут на своем месте, и никому даже в голову не приходило, что она блатная. Работала хорошо, но звезд с неба не хватала. Ее вполне устраивала должность, на которой можно было халявить.
После диплома, прямо на выпускном, Мила предложила остаться у нее жить, но уже не задаром, и множество мелких услуг. Я говорила ей, конечно, что подала заявку на должность сметчика и меня приняли. Поэтому она знала, что в родной городок я возвращаться не собираюсь. Цену за квартиру Мила мне озвучила очень даже привлекательную. За эти деньги я бы вряд ли нашла даже приличную комнату. Посоветовавшись с родителями, решила согласиться хотя бы на первое время, ведь оклад мне обещали весьма скромный.
Как говорит моя мама, ничего нет более постоянного, чем временное. Вот и я жила у Милы уже пятый год и не особенно хотела съезжать. Мы, конечно, иногда не сходились во мнениях, ругались, спорили, но жили преимущественно мирно. Я научилась отгораживаться от гигантского Милкиного любопытства и привычки перемывать всем кости. Она старалась не задавать лишних вопросов. Ее настырность и любовь к манипуляциям никуда не делись. Мила каким-то образом внушила мне, что я практически ее личный водитель. Чаще в мои обязанности вменялся только подвоз до работы и обратно домой, но иногда она наглела, требуя то отвезти ее на маникюр, то на свидание. Однажды даже заявила, что мы вместе поедем на юг, даже милостиво согласилась рулить половину дороги.
Пришлось долго, нудно и много раз объяснять ей, что на такое расстояние я ехать не собираюсь, тем более с ней. Мила, конечно, обиделась, но факты вещь упрямая. Три разбитых машины, которые купил ей папа, не подлежали восстановлению. Сама Милка чудом отделывалась ушибами и сломанными ребрами. Мне так не везет – это еще один факт. Поэтому я никогда не пущу ее дальше пассажирского сиденья своей бешеной букашки. Матиз – не Мерседес и даже не Шевроле, которыми баловал Милу любимый состоятельный батюшка. Моя коробочка сложится пополам, а то и сомнется, как бумага в кулаке. Знаю, не самый лучший выбор транспортного средства, но накопленных денег и большого подарка от родителей хватило только на такую вот красную «букашку». Благо, вожу я хорошо и аккуратно, и от психов на дороге пока Бог берег. А от Милки свою машинку я берегла сама.
В то лето она почти со мной не разговаривала. Видимо слишком ей хотелось на море быть на колесах. Вроде бы даже парня под свои желания нашла, с машиной. Как раз на лето. Хотя не могу точно утверждать. На весь отпуск я уехала в Бангалор и мало что знала об отдыхе Милы. Сама не спрашивала, а она не рассказывала. И хорошо.
Сегодня мне было плохо. Дзен, которого я достигла накануне, уверив саму себя, что Ерохин не будет докладывать Владу о моих художествах, более не действовал. Да и сама встреча с Владом на работе чертовски нервировала. Вчера мы совсем немного общались, исключительно по делу. Он уехал на деловой обед и не вернулся в офис. Сегодня мне вряд ли так повезет. Должно повезти вообще дважды. Если Ерохин не скажет… и если Влад не будет приставать… Как уже говорила – фортуна мне не сестра и даже не троюродная бабушка.
Еще и жужжащая на оба уха Мила довела за утро до тихого бешенства. Я даже не пыталась делать вид, что мне есть дело до ее трескотни и сетований об опоздании. Сама она регулярно тормозила по утрам, просыпала или нагло игнорировала будильник. Но когда мои ноги не идут на работу – это конечно катастрофа и разгильдяйство.
Милкин фонтан иссяк, как только мы сели в машину. Она демонстративно надулась, кажется, потому что я не удосужилась извиниться за свою медлительность. В итоге, не вступая в диалог, я умудрилась ее обидеть. Меня бы это волновало, если бы я не была уверена, что Мила простит мне все к вечеру, чтобы поехать домой в компании не самой приличной, но почти родной соседки.
Добрались до офиса без приключений, но на парковке меня слегка передернуло от воспоминаний, а у лифта вообще затрясло. Казалось, сейчас двери разъедутся, и навстречу выйдет Ерохин с этой свой хитрой улыбочкой и понимающе-насмешливыми глазами.
Пришлось вспомнить мантры и сделать дыхательную гимнастику, чтобы прогнать весь этот бред из головы. Мне удалось успокоиться, пока поднималась на свой этаж, здоровалась с коллегами, включала компьютер, открывала программы.
– Доброе утро, – настиг бархатный мужской голос.
Весь отдел нестройным хором поприветствовал руководителя.
– Доброе, – буркнула и я, не отрывая глаз от монитора.
Не видела, но чувствовала, что он встал сзади. По спине побежали мурашки. Едва сдержалась, чтобы не задрожать.
– Лен, подготовь расписание встреч на эту неделю, пожалуйста.
– Хорошо, – ответила я тихо, а сама внутренне сжалась.
Это был своеобразный код. Не нужно ему никакое расписание. Он нуждался в координаторе очень редко. Сейчас совсем не время запарки – все спокойно. Его просьба могла значить только одно – будет опять лить мед в уши.
– За полчаса справишься? – уточнил Влад, постукивая пальцем по спинке моего кресла.
– Конечно, Владислав Николаевич.
– Тогда жду в кабинете через тридцать минут.
И ушел к себе, собрав по пути несколько поздравлений с помолвкой от подчиненных. Я смотрела ему в спину. Точно знаю вежливую улыбку, с которой Влад кивал, благодаря за внимание к такому важному событию в его жизни.
Зажмурившись на секунду, заставила себя вернуться к работе. Отложила сметы, стала набрасывать расписание встреч, сверяясь с заметками в блокноте, которые делала на прошлой неделе.
«Хорошо хоть кофе сварить не просит», – успокаивала я себя, расписывая встречи за обедом и важные звонки. Кофе я варила отменный, но Владу сразу сказала, что на такие глупости он может не рассчитывать. Пусть у меня и часть секретарской работы, но прислуживать я отказалась сразу.
Влад благополучно забывал об этом, когда злился на меня за очередной взмах хвостом и игнорирование его персоны. Иногда он вел себя, как ребенок. Дул губы, придумывал всякие гадости, чтобы привлечь к себе внимание. Говорят, первые сорок лет детства у мальчиков самые сложные. Самойлов в полной мере подтверждал эту истину. Сколько личин в нем уживалось? Я научилась справляться и с пубертатным максимализмом, и с детскими выходками. Мне нравилось работать с серьезным, умным, спокойным руководителем. Но растекалась я только тогда, когда он включал свое проклятое обаяние ручного тигра. Что-то подобное я вчера почувствовала и от Ерохина… На какой-то краткий миг мне показались знакомыми эти доверительные интонации в голосе и теплый взгляд. Влад говорил так же, когда хотел от меня нечто большее, чем было обрисовано в обязанностях сметчицы и секретаря. Не зря эти двое дружат. Один другого краше.
Я хмыкнула, гаденько улыбаясь собственным крамольным мыслям и вернулась к расписанию. Оно было готово за пятнадцать минут и я, решив не откладывать экзекуцию, поднялась и пошла в кабинет начальника. Постучала и чуть приоткрыв дверь, уточнила:
– Можно?
– Да-да, Лен. Входи. Ты быстро.
Он стоял, привалившись к столу и сразу протянул руку, в которую я вложила распечатанный план.
– Спасибо.
Я повернулась, чтобы уйти, но ласковый голос Влада остановил.
– Задержись еще. Ты мне нужна.
И это было сказано так, что я поняла: все опасения оправданы. Сейчас начнет метать бисер. Влад редко позволял себе вольности на работе. Почти никогда в кабинете. Особенно в разгар рабочего дня. Но, видимо, понимал, в каком я состоянии. Он хорошо изучил мою психованную натуру. Я весьма однообразно реагировала на его публичные появления с Полиной. Такое громкое заявление в СМИ никак не могло пройти мимо.
Водя глазами по буквам на бумаге, Влад, словно между прочим, спросил:
– Как дела?
– Все хорошо. Спасибо, – отвечала я спокойно.
– Я был занят последнее время. Совсем не уделял тебе внимания, – продолжал он, не глядя на меня, но добавляя сахара в голос.
– Я вполне довольна, Владислав Николаевич. Вы не обязаны со мной нянчиться. Я рядовой сотрудник…
– Лен, – Влад, положив распечатку на стол, протянул ко мне руку, – Ленок…
Он понизил голос до шепота, и меня пронзило стрелой со сладко-горьким ядом на конце. Я прикрыла глаза и не нашла сил сделать шаг назад. Его пальцы коснулись моего запястья. Влад ласково погладил место, где врачи обычно проверяют пульс. Мой зашкаливал от волнения, но уже с легкой примесью негодования.
Как он смеет меня касаться? Он женится скоро!
– Приезжай ко мне вечером. Отвези домой свою мелкую грымзу и приезжай, – Влад уже шептал мне это на ухо. Когда только успел подойти? – Я так соскучился, Ленок…
– Нет, – я отдернула руку, сделала шаг в сторону, избавляясь от его гипнотизирующей близости, – Хватит, Влад. Ты женишься скоро.
Я должна была ему напомнить. Лицо Самойлова исказила гримаса раздражения. Кажется, он перебирал в голове несколько ответов, но озвучил именно тот, который более всего меня ранил.
– Ты знала, что так будет, Лен. Я же не скрывал.
– Да, знала, – кивнула я.
Знала, но в моих мечтах на этой свадьбе была другая невеста. Это, конечно, моя вина. Нужно было сразу бежать. А лучше не связываться с боссом вовсе. Жаль, что хорошие мысли так поздно приходят в глупую голову. Когда уже на лбу нет живого места от ударов граблями.
– Закончим на этом, Влад. С меня хватит.
– Брось, Лен. Что по сути изменилось? Ну женюсь я…
– Ага, – подхватила я его легкомысленный тон, старясь не повышать голос, – Ну женишься, ну детей заведешь… а я что буду делать? Развлекать тебя, когда устанешь от работы и семьи? Нет, спасибо. Аниматор из меня паршивый.
– Лена! Перестань, – она начал злиться, – Ты же знаешь, я люблю тебя.
– Ага, а еще я запомнила, что это тоже ничего не меняет. Устала, Влад.
– Чего ты хочешь? Гарантий? Все женщины хотят гарантий, – начал он рассуждать вслух, – Давай квартиру тебе сниму? Денег хочешь? Подарков, украшений?
Он впервые говорил со мной, как со шлюхой. Большая ошибка.
– Я не собираюсь становиться содержанкой.
– Лен, ну что за выражения?
– Я хочу нормальных отношений, Влад, – меня понесло, – Семью хочу, детей. Все, что у тебя скоро будет. И не со мной. И для начала я хочу быть единственной, с кем спит мой мужчина.
Самойлов закатил глаза, цинично усмехнулся.
– Девочка моя наивная, все еще веришь в принцев и моногамию? Перестань.
– Не хочу больше это обсуждать.
Его пренебрежительно насмешливый тон снова пробил брешь в моей броне. Хотелось разреветься, но такой роскоши позволить себе не могла.
– Не звони мне, не пиши. И прекрати эти разговоры на работе. Сплетни тебе нужны еще меньше, чем мне. Вот, – с этими словами я протянула ему заявление на перевод и бланки дополнительных сведений о работнике. Стандартная анкета.
– Это что? – не понял Влад.
– Мое заявление на перевод. Буду благодарна, если напишешь рекомендации, характеристику. Кажется, я тебя не подводила, – хотела добавить, что на работе, но подумала и ядовито добавила, – во всех смыслах.
Пока он не очнулся, я поскорее покинула кабинет, вернулась на свое место и стала молиться. Насколько я знаю Влада, он взбесится, и мне сегодня придется несладко. Приняв это, как данность, я решила заняться работой, пока еще есть возможность.
Мои худшие опасения оправдались. Самойлов несколько раз показывался людям, и был чернее тучи. Почти перед обедом он вызвал меня снова. Теперь Влад сидел за столом, сохраняя дистанцию: начальник-подчиненная. Он бросил на стол пачку распечатанных документов.
– Сшить и на подпись Ерохину, – приказал босс.
– Хорошо, – сама не знаю, зачем, но я уточнила, – Моими рекомендациями вы еще не занимались?
– Нет, – рявкнул Самойлов, – В бухгалтерии все равно нет для тебя вакансии.
– Это ничего, – отвечала я как можно более невозмутимо, – я подожду.
– Кофе мне сделай, – не сдавался Влад.
Я обернулась, потому что его приказ прилетел мне в спину, не позволяя уйти.
– Ваш кофе не входит в мои обязанности, Владислав Николаевич. Кажется, мы это обсуждали, когда я принимала секретарскую ставку.
Он зло прищурился, и я поняла, что последнее слово все равно останется за ним.
– Документы с подписью нужны срочно. Желательно сразу после обеда. К моему возвращению.
Влад встал с кресла, схватил со спинки пиджак и направился к выходу.
– Но… – пискнула я, понимая, что придется не только пропустить обед, но и предстать перед Ерохиным лично.
– Что непонятного я сказал, Елена? – огрызнулся босс, – Или расторопность тоже не входит в ваши обязанности?
Не дав мне более возможности для ответа, он резко дернул на себя дверь и вылетел, как торнадо из кабинета. Мне ничего не оставалось, как пойти следом на свое рабочее место.
Что и требовалось доказать. Обед теперь отменяется. Вместо него придется сшивать проклятые листы с чертежами и расчетами в полноценный том. Единственная надежда, которая еще удерживала меня на позитивном настрое: может, Ерохин занят и не примет. Все же его дела важнее наших. Разок он отодвигал мой срочный визит. Вдруг и сейчас повезет оставить документы у секретаря вопреки приказу Самойлова.
Чтобы не тянуть кота за хвост, я сразу набрала помощницу Ерохина. Катерина Павловна, очень серьезная и строгая женщина в годах выслушала мою просьбу и обещала дать знать об этом Даниилу Ильичу. Я занялась сшиванием, ожидая приговора.
О проекте
О подписке