– Понятно, – вздохнул Эрхард. – Если «Корону и посох» до заката не сожгут или не растащат по бревнышку – буду считать, что моей стране повезло… Конан, сядь, пожалуйста. Эртель, передай Его величеству королю Аквилонии горячей баранины и пожирнее. Хальк, Фрам, тоже присаживайтесь. Веллан, сбегай за Тотлантом, он должен быть в своем покое на первом этаже. Давайте полагать, что королевский Совет мы уже собрали. Конан, пожалуйста, сначала поешь, а потом тянись к вину…

Некоторое время все увлеченно жевали. Явился Тотлант, поздоровался, раскланялся с Фрамом и Конаном. Хальк заснул. Между прочим, сейчас на его виске красовались несколько швов – видимо, Конан вместе с библиотекарем набрели в «Короне и посохе» на умелого лекаря, сумевшего стянуть края ночной раны и зашить ее толстыми шелковыми нитками.

– Ну что ж, – Эрхард утерся рукавом и обвел всех присутствующих серьезным взглядом. – Тотлант, тебе не кажется, что со вчерашнего заката наши гости только и занимаются всякой ерундой? Пьянствуют, шляются где ни попадя… Гномов всяких подбирают на улице.

– Я не «всякий», – обиженным голосом заметил Фрам. – Вспомни историю с Бешеным Вожаком. Что бы вы без меня делали, проходимцы? Кто хирд гномов поднял? Кто всех спас? Правильно, старый Фрам. А какая благодарность? Никакой! Хоть бы орден дали…

– Зачем тебе орден? – не понял Эрхард.

– Чтоб был! – прямолинейно ответил гном. – Должна же быть хоть небольшая награда!

Конан слегка затуманенными глазами посмотрел на Фрама и сказал:

– Правильно! Награда должна быть! Жалую тебе… А чего ты хочешь? Орден? Хорошо, считай что король Аквилонии даровал тебе орден Большого Льва за победу над бешеными оборотнями.

– А нам? – в один голос вскричали Эртель и Веллан. – Мы не заслужили?

– Остановитесь, – Тотлант, шелестя длинной черной хламидой с вышитым на груди символом в виде циркуля и магической чаши, поднял руку, прекращая ненужный пьяный спор. Стигиец с его выбритой головой, светло-коричневой кожей и огромным перстнем посвященного волшебника на пальце выглядел очень величественно. – Конан, ребята, помолчите. Все-таки вы приехали в Пограничье по серьезному делу и нам следует обсудить, как поступать дальше.

Я подумал, что это очень неплохая мысль. Познакомившись с Тотлантом еще в Немедии, я понял – этот человек далеко пойдет. Пускай он стигиец, пускай обучался магии у волшебников Черного Круга, но он добровольно отверг религию Сета и тем самым освободил душу от власти Бога Тьмы. Тотлант мне рассказывал, будто теперь поклоняется лишь Создателю Вселенной, чьими детьми и являются все остальные боги. Весьма удобная и правильная точка зрения: не обидишь и последователей Митры, и людей, кладущих требы Иштар, и Эрлику, и прочим богам.

– Рассказывай, – Конан поднял внезапно прояснившиеся глаза на стигийца. – Что ты сумел узнать?

– Полагаю, – осторожно начал Тотлант, выбравшись из-за стола и начав расхаживать по тронному залу взад-вперед, – угроза миру сохраняется. Вы просите высказать мою точку зрения на происходившее в течение последних трех лун? Пожалуйста…

Начал Тотлант издалека. Вначале он процитировал на память несколько выдержек из самых древних летописей, рассказывавших о падении Небесной горы в каменистые пустоши на полуночи материка. Его речи сходились со словами василиска Тача – пришедший из Внешней Тьмы обломок другого мира ударился о земли Хайбории около восьми тысяч лет назад, вызвав ужасное бедствие. Что произошло дальше?

Зеленый огонь являлся прежде несколько раз. Когда именно – неизвестно. Причина появления пламени тоже остается тайной. Как атланты и кхарийцы противостояли этой напасти – неясно. Скорее всего, магией. Однако надо учитывать то, что великие расы древности владели колдовством почти в совершенстве и лучшие нынешние волшебники не могут сравниться в умении даже с одним из захудалых магов Атлантиды. Разумеется, уничтожение подземной твари в Ивелине стало незаурядным событием – выход из положения был найден весьма остроумный. Сейчас известно, что чудовища расплодились – их уже не меньше десятка. А самое главное – остается угроза от рухнувшей на землю Небесной горы, которая, скорее всего, и порождает существ, выбрасывающих зеленый огонь.

– Как – не меньше десятка? – Конан аж вскочил, отбросив опустевший кубок. – Тотлант, ты спятил! Как мы их будем бить? Что произойдет, если они снова отправятся путешествовать по Немедии, Аквилонии и другим странам?

– Человеческий род погибнет, – бесстрастно ответил Тотлант. – Останется лишь земля. Без людей, животных, птиц. Сила, с которой мы столкнулись, не подчиняется законам магии или богов. Это чужая сила. Она возникла по воле чужого бога.

– Сета, что ли? – поднял бровь Эрхард.

– Нет, – покачал головой стигиец. – Сет принадлежит нашему миру. Его поступки предсказуемы и своеобразно логичны. В горах Граскааля лежит тварь, существо или механизм, чужеродный не только миру Хайбории, но и всему творению Бога Единого. Я не знаю, что это. Наверное, Митра, Бел, Эрлик и другие боги, в существование которых мы верим, тоже не ведают о сущности сего… скажем так, явления.

После этих слов Тотланта в зале стало подозрительно тихо. Признаться честно, у меня волосы дыбом встали. Как такое может произойти? Все люди знают, что мир, который мы называем Хайборийским, единственный населенный разумными тварями – людьми, гномами, альвами, грифонами и многими другими. Откуда может появится нечто чужеродное?

Однако Тотлант, не обращая внимания на наши помрачневшие лица, жестко продолжал:

– Оно чужое. Оно не знает принятых среди нас законов. Оно желает чего-то непонятного людям и, скорее всего, враждебного. Его сила неизмерима. Но…

Конан вышел вперед, подняв руку, и остановил речи волшебника.

– Но его можно победить, – воскликнул король. – Тотлант, если оно для нас чужое и мы не можем его понять, то и мы для него чужие. Правильно? Я не могу предугадать его действий, однако и он не может верно предсказать мои? Я прав?

– Один из тех редких случаев, когда ты говоришь истину, – вздохнул Тотлант.

– Позвольте сказать, – я решил, что необходимо вмешаться в разговор. – Стигиец, ответь, почему ты говоришь об этой силе «Оно»? Ты уверен, что Небесной горой, чудовищами, опустошавшими Аквилонию и Немедию, управляло одно существо? Почему?

– Не знаю, – развел руками Тотлант. – Я волшебник и могу чувствовать враждебную мощь сильнее, чем люди, гномы или оборотни. Я вижу, что минувшее бедствие вызвано мыслью, посланной из одного источника. То есть где-то неподалеку находится неизвестная тварь, желающая нашему миру зла. С этим не сравнится зло Сета или других темных богов, только потому, что оно чужое и мы не можем предсказать действия его хозяина.

– А может быть, это существо желает нам добра? – Хальк внезапно проснулся и внимательно посмотрел на Тотланта. – Только по-своему. Вдруг измененные под влиянием зеленого пламени люди счастливы?

– Не исключено, – ответил стигиец. – Но мы созданы такими, как пожелал Бог Единый, Создатель мира. Никто другой не вправе изменять его волю. Поэтому все создаваемое неведомой нам тварью чужеродно.

– А вдруг эта тварь и есть Бог Единый? – хмыкнул Конан. – Пожалуйста, Тотлант, не смотри на меня будто на развратителя детей, ладно? Я просто предположил.

– Оставь, – скривился волшебник. – Мы знаем, что подземные чудовища агрессивны, они уничтожают людей и разрушают устои нашего мира. Как сыны человеческого рода, мы обязаны воспротивиться!

– Что ты предлагаешь? – Конан машинально плеснул в кубок Эрхарда ежевичного вина, отпил и уставился на Тотланта. – Мы знаем, как убивать подземных тварей, но уничтожить подземную гору, выкопанную гномами, скорее всего, не под силу даже самым могущественным волшебникам… Тотлант, Фрам, расскажите, как вы ходили за облачную стену, и что там видели? Я имею в виду размеры Небесной горы, количество измененных людей, которые ее выкапывают, охрану на подступах, ближнюю стражу…

– Ты меришь все по людским привычкам, – горько усмехнулся стигиец. – Я же много раз повторил – мы имеем дело с необычным. С чужим. Оно не выстраивает стражи на границах. Его воины не носят мечей или боевых секир. Оно не использует магию. Оно чуждо людям. Я не знаю, как его уничтожить…

– А у меня есть мысль, – Фрам, этот чернобородый широкоплечий гном, выбежал на середину зала. – Хотите услышать, как гномы воюют против неизвестного? Все просто! Любое создание Бога Единого или других богов боится огня. У нас в подземельях водятся самые разные страшилища. Однако если пугнуть их огнем, то победа будет на стороне владеющего им. Небесная гора, как гласят предания гномов, лежит над глубочайшими подземельями, прорытыми нашим народом. Что находится под этими старыми штольнями и забоями? Никогда не думали? А я знаю! И другие гномы знают!

Конан, усевшийся на пристенную скамью рядом с Эртелем, лениво развернулся в сторону Фрама. Лицо варвара выражало скуку и усталость. Наверняка киммериец подумал, что гном сейчас начнет рассказывать древние легенды своего народа, повествующие о борьбе с разнообразными подгорными чудовищами. И, разумеется, эти сведения, далеко не всегда правдивые, но выдержанные в стиле героических саг Нордхейма или так называемых «Преданий Кхасад» (то есть свода гномских сказаний), будут лишь сказочными иллюстрациями к делам давно минувших лет.

Однако Конан ошибся. Зная варвара достаточно давно, я скажу, что ошибается он часто. Но в то же время способен прислушаться и понять другого спорщика…

– Было так, – изрек Фрам, торжественно налив в свою чару темно-красного вина из лесной малины и встав в величественную позу. Темная, с редкими седыми волосками борода гнома гордо топорщилась, усы, закрывавшие верхнюю губу, раздулись веером, а живот, как казалось, вырос вдвое. Впечатляющее зрелище. Однако Эртель с Велланом одновременно захихикали и все ощущение благолепия было испорчено.

– Помолчите, – бросил Фрам оборотням. – Рассказываю истину! Значит, было так. Небесная гора, рухнув на полуночные земли, преизрядно глубоко, от неизмеримой тяжести своей, погрузилась в недра, сокрывшись там на долгие столетия…

– Фра-ам, – простонал Конан. – Эту историю я уже слышал десять раз! Давай покороче, а?

– Не перебивай, – надо полагать, гном тоже был не слишком знаком с правилами этикета. Я содрогнулся, представив, что произойдет, если я подобным образом оборву речь моего государя Нимеда. Впрочем, сравнивать здесь нельзя. Пограничье – одна страна, а Немедия – совсем другая. Фрам продолжал: – Гномы уже не одно поколение знают о погребенной в Граскаале Небесной горе. Но выкопать ее не могли, потому что гора застряла в глубинах гранитных пород. Как думаете, клан Фрерина, открывший дорогу зеленому огню, был первым из многочисленных кланов нашего рода, пытавшихся откопать эту… это… словом, Небесную гору?

– Вам, гномям, – Хальк намеренно исказил название подгорного народа. Наверное, хотел досадить, – всегда больше всех нужно. Лишь бы покопаться где-нибудь! Алмазы там найти хотели? А что получили?

Фрам пропустил слова пьяного бибилиотекаря мимо ушей.

– Гномы пытались подобраться к Небесной горе всегда, – Фрам сделал паузу и обвел нас взглядом небольших, но очень внимательных черных глаз. – Предупреждаю, я сейчас разбалтываю тайну рода и меня могут наказать старейшины… Так вот, случилось так, что в течение последних семисот лет по людскому исчислению, гномы клана Фрерина окапывали этот огромный чужеродный предмет. Самые глубокие штольни находятся под днищем или, если благородным господам будет угодно, под основанием Небесной горы, и там прорыто великое множество ходов, открыты залы, образованные самой природой, а самое главное… – Фрам сделал многозначительную паузу и поднял к потолку короткий мозолистый палец.

– Не тяни! – рявкнул киммериец.

– В одной из пещер, – заговорщицки понизив голос, сказал Фрам, – гномы нашли выход подземного огня…

– Чего? – Конан скривился. – Какого еще? Подземных огней что, очень много?

– Это настоящий огонь, – спокойно ответил Фрам. – Огонь Изначальный, пламя, из которого создан Мир.

– Я понял! – воскликнул Хальк, перебив гнома. – Это лава! Конан, ты видел когда-нибудь вулканы, огненные горы? Видел? Отлично! Слушайте все меня, я, кажется, понял, о чем говорит уважаемый Фрам, сын Дарта.

Летописец (доныне, по моему понятию, изрядно пьяный) неожиданно вскочил со скамьи и, размахивая руками, выбежал на середину зала. Тут Хальк подобрал левой рукой край длинной, опускавшейся ниже колена и разрезанной на боках, туники, набросил его на правую руку, словно полу тоги, и высказался:

– Объясняю для бестолковых и для тебя, Конан, в особенности…

– Почему я тебя до сих пор не повесил? – как бы невзначай заметил варвар.

– Благородных нельзя вешать. Дворяне подлежат казни через отсечение головы, – отмахнулся Хальк и его глаза снова загорелись светом, присущим только ученым мужам. – Молчите все! Фрам сказал, будто Небесная гора висит над пещерой, заполненной расплавленным камнем, лавой. Правильно я говорю?

– Правильно, – кивнул гном. – Это очень большая пещера. В ней ни человек, ни гном, ни альв или оборотень не сможет даже дышать – очень горячий воздух. А Изначальный огонь бурлит и вскипает ежемоментно, плюясь брызгами…

– Замечательное место! – воскликнул Хальк, легким шагом подойдя к столу и опрокинув чашу ягодного вина. Между прочим, чаша принадлежала мне. Я постарался не обращать внимания на вольности аквилонского летописца. А Хальк говорил:

– Мы хотим уничтожить Небесную гору, виновницу всех бед, свалившихся на королевства людей в последнее время. Как это сделать? Правильно, испепелить ее, обрушить в огонь, расплавляющий даже камень! Фрам, сын Дарта, ты меня понимаешь?

– Да, господин барон, – поклонился гном. – А ты сам туда полезешь? А ты придумаешь, как разбить перемычку между Небесной горой и озером пришедшего из глубин Багрового Огня? Ты знаешь, как противостоять демонам, которых этот огонь порождает? Сумеешь оборониться от их огненных бичей? Защитишь спутников от неназываемых тварей, обитающих в глубочайших недрах? Сможешь вывести нас обратно, на поверхность, до времени, когда Небесная гора начнет плавиться?

Я был удивлен, что Хальк, этот неисправимый книжник, владеющий оружием «постольку, поскольку», шагнул вперед и громогласно изрек:

– Мы – сможем!! Я полезу в подземелья. Демонов вообще не существует, а если таковые найдутся – с ними будет разговаривать Тотлант на языке магии (стигийский волшебник поперхнулся вином и сморщился). С чудовищами из плоти и крови справятся наши рубаки, им не привыкать. Конан, Веллан, Эртель?! Согласны пойти с нами охотиться на чудовищ? Отлично! Граф Мораддин, а ты как смотришь на возможность прославить свое имя?

Я медленно наклонил голову, плохо понимая, на что соглашаюсь. Я догадывался, что эти сумасбродные аквилонцы втянут меня в невероятную авантюру, но чтоб такое…

Хальк по-прежнему совращал всех присутствующих на подвиги:

– Фрам, твоя задача как гнома, знающего подземелья досконально и привычного у подгорной жизни – привести нас на место и показать, где именно нужно разбить перемычки. Король Эрхард, пожалуйста, выдели нам должное количество провианта и необходимое снаряжение. Тебя, о государь Пограничья, мы не будем звать с собой…

Я подумал, что Хальк преждевременно принял решение за нас всех.

– Какое счастье – меня решили оставить дома, – хохотнул Эрхард. – Барон Юсдаль, ты слишком много выпил, остановись!

– Отнюдь, – выкрикнул Хальк. – Эй, ребята, прославим знамя Аквилонии? И, если уж на то пошло, знамя Пограничья! Эрхард, в твоей стране есть знамя?

Заговорили все одновременно:

– Сбрендил, – вздохнул Веллан.

– А может, на самом деле сходить? – вяло предложил Тотлант.

– Сколько ехать до входа в штольню? – заинтересовался Конан.

– Вы все сумасшедшие, – заметил я.

– Как интересно… – заблестели глаза у Стефана.

– Это же чистое самоубийство! – воскликнул Эртель.

– Разбить перемычки! Каким образом? – проворчал Фрам.

– Не следовало с утра напиваться в стельку, – заключил Эрхард, слегка шлепнув ладонью по столешнице. – И что теперь будем делать?