Глава вторая
Что сказал покойник

Короткий нож с диковинной поперечной рукояткой завис над раскрытым фолиантом. Медленно, словно через силу, опустился. Изогнутое лезвие надрезало пергаментную страницу у верхнего края переплета, аккуратно отделяя ее от соседок.

На подвижной физиономии Хисса появилось столь мучительное выражение, будто он добровольно отрубал собственный палец, а не вырезал пару листов из книги. В жизни рыжего мошенника имелась единственная искренняя привязанность – старинные редкие вещи, в особенности книги, – и потому он ощущал себя святотатцем, уничтожающим алтарь своего божества. Ши предложил избавить приятеля от неприятной обязанности, взяв ее на себя, но Хисс упрямо замотал головой. Замысел изначально принадлежал ему, значит, потрошение несчастной книги тоже должно лежать на его совести.

Подвергавшийся столь варварскому обхождению фолиант внушал почтение одним своим видом. Не меньше ладони толщиной, со следами былой позолоты на обрезе, обтянутый потрескавшейся черной кожей с бронзовыми накладками на уголках. Накладки украшала чеканка – ромбические щиты и перекрещенные топорики на длинных рукоятях. Две стягивающие книгу застежки изображали приготовившихся к прыжку леопардов. Изготовили том лет пятьдесят назад, и он находился в весьма хорошем состоянии – если не обращать внимания на следы огня, немного подпортившего правую нижнюю накладку и углы примыкавших к ней страниц. Однако загадочный состав, изготовляемый двергами, коим щедро пропитали стены и крышку некоего сундучка, не подвел, и содержимое тайника в саду сгоревшей таверны «Уютная нора» почти не пострадало.

Ши завладел извлеченной из книги страницей, повертел ее так и эдак, с любопытством рассматривая. Воришка умел немного читать и писать на распространенных в Заморе наречиях, однако устаревшей формой немедийского языка не владел. Он узнал начертания нескольких знакомых слов, но запутался, пытаясь прочесть и перевести хотя бы фразу. К тому же текст на пергаменте имел не совсем привычный вид. Размашисто выведенные строки наезжали друг на друга, кое-где красовались темные пятна клякс и наскоро выполненные рисунки – страховидные морды демонов или отдельные части человеческих тел. Книга вышла не из мастерской переписчиков, но была собранием личных записей.

Хотя Ши Шелам не отличался большим суеверием, он испытывал настоятельное желание вымыть руки всякий раз, как ему приходилось хотя бы ненароком притрагиваться к черному переплету в позеленевшей бронзовой оковке. Малыш, после того как ему растолковали содержание и смысл книги, наотрез отказался брать фолиант в руки. Единственным, кто считал диковинную книгу истинным сокровищем – пускай весьма порочным, темным сокровищем – оставался Хисс, сейчас с подлинными душевными мучениями вырезавший из нее третий по счету лист. И план по ее использованию, как уже упоминалось, тоже пришел в голову Змеиному Языку.

…Время шло, запущенная общими трудами мельница слухов крутилась, но перемалывать ей было нечего. Две сотни листков с заманчивым предложением гуляли по городу, красовались наклеенными на видных местах, чтецы пересказывали их содержание любому желающему – все тщетно. Обещанное Клелией Кассианой щедрое вознаграждение оставалось невостребованным, и госпожа графиня пребывала в полной растерянности. На ее глазах творилось истинное чудо: погром и убийства в таверне обошлись без единого свидетеля!

И однажды Хисс, взявший за правило коротать вечера в «Змее и скорпионе» в компании старых друзей, с досадой бросил: вот если бы заставить разговориться тех, кто напал на постоялый двор и погиб там! Мертвецы ведь так и остались валяться где-то под развалинами. Найти бы, вытащить и допросить по всей строгости – кем ты был при жизни, недобрый человек, и с какой стати учинил смертоубийство с разбоем? Эх, жаль, я не некромант!

Практичный Конан в ответ на подобные рассуждения сплюнул. Диери невесело улыбнулась. Ши ударился в пространные рассуждения, доказывая, что большинство обитающих в городе «магов» – такое же жулье, как некий Хисс Змеиный Язык, продающий почти настоящие карты зарытых кладов времен Кхарийской Империи. Но даже если отыскать колдуна, готового всерьез взяться за подобный ритуал, они разорятся сами и разорят милейшую госпожу Клелию. Заклятия для общения с миром мертвых обходятся слишком дорого. К тому же в нынешние времена представители властей смотрят на практикующих некромантию ох как косо… Взять хоть того же Рилеранса: с одной стороны, если верить всезнающим сплетникам, маг куда как серьезный, а с другой – даже в славном Шадизаре, городе весьма вольных нравов, живет как мышь под метлой, не иначе остерегается власть предержащих…

Вот тут-то у Хисса, скорбно сидевшего в обнимку с пузатым кувшином «Драконьей крови», внезапно остекленели глаза, и рыжий мошенник молча воздвигся во главе стола, став предметом всеобщего внимания.

– Рилеранс! – значительно произнес он, уставив палец в потолок.

Повисло тягостное молчание, нарушенное ясным голосом Диери:

– Совсем упился.

– Трезв как стеклышко, – немедленно возразил Змеиный Язык. – Ри-ле-ранс!

– Трижды помянешь демона к ночи, и явится демон пред ясные очи, – буркнул Ши. – Что – Рилеранс? Денег тебе должен, что ли?

– Еще как должен! Еще какие деньги! – торжествующе возопил Хисс. – Все, считайте, что некромант у нас в кармане. Надо только наведаться к «Уютной норе» и пошарить в тайничке. Нет, по такому поводу стоит выпить! Как я мог забыть! Дневник Рюцциля-Людоеда! Рилеранс!..

После того, как кувшин с «Драконьей кровью» опустел, а Хисс, икая от выпитого и азартно сверкая глазами, изложил друзьям историю похищенных у мага раритетов и свой коварный план, их первоначальное недоумение уступило место бурному веселью.

– Хисс, ты неподражаем! – уверяла хохочущая Диери. – Обокрасть мага, а потом его же заставить отрабатывать собственное украденное добро! Трюк в лучшем духе славного Шадизара! Ты точно уверен, что твои дальние предки не были родом из квартала Нарикано, а?..

– Действительно неплохой план, Змеиный Язык, – сдержанно похвалил Конан, когда восторги пошли на убыль. – Теперь осталось только решить, кто будет разговаривать с чернокнижником. Ты пойдешь один или прихватишь Ши на всякий случай?

Хисс едва не выронил кружку.

…Так или иначе, припрятанные до поры в тайничке фолианты, дней десять тому позаимствованные ради исполнения заказа Хиссом и Кэрли у практикующего магика Хоршемишской гильдии Рилеранса, покинули место своего хранения и оказались в комнатке на втором этаже постоялого двора «Змея и скорпион». Книг было пять, но подлинной жемчужиной среди них считался неведомо каким чудом уцелевший своеручный дневник Рюцциля из замка Шилале, более известного как Рюцциль Людоед или Рюцциль Чернокнижник. Именно оттуда Хисс с таким старанием вырезал страницы, долженствующие подтвердить существование книги, исчезнувшей из библиотеки чародея.

Однако идти к хоршемишскому магу и лично вести с ним переговоры Хисс отказался наотрез.

– Я еще не спятил, – отметал он любые уговоры приятелей. – А если меня там заметили и узнают? Вдруг этот колдун способен проницать мысли? По моему скромному мнению будет лучше всего, если туда сходит Конан.

– Угу, точно, – Ши глумился от души, маскируя нервозность весельем. – Даже если колдун читает мысли, он рехнется, пытаясь отыскать у нашего юного варвара хоть что-нибудь годное для прочтения. Зато Малыш будет на высоте – из лучших побуждений треснет хозяина дома мордой о стол, приговаривая что-нибудь о богопочитании и благолепии…

– Как скажешь, дорогой, – Хисс был сама любезность. – Значит, решено: к магику пойдешь ты.

– Почему – я?!

– Потому что, во-первых, ты сам напросился…

– Когда?!

– …Только что. Во-вторых, из нас четверых ты наименее ценен для дела. В-третьих, у тебя есть удивительная способность, никогда прежде такой не встречал: можешь болтать день и ночь напролет, а толком ничего не скажешь. Ну, а если Рилеранс попробует залезть в твою голову, все, что он там отыщет, это вольный ветер да две-три мыслишки о жратве и девках из «Алмазного водопада».

– Да не хочу я туда идти! – припомнив гулявшие по Шадизару слухи касательно Рилеранса из Хоршемиша, Ши откровенно перетрусил.

– Может, и не придется, – Хисс со стуком захлопнул толстенный фолиант, лязгнув бронзовыми застежками. – Я придумал кое-что получше. В конце концов, когда это приманка ходила в логово льва? Нет уж, пусть зверь сам вылезет из норы… Где там этот наш гонец? Тащите его сюда, да побыстрее!

Три вырезанных страницы дневника Рюцциля улеглись в плотный пергаментный пакет, завязанный для надежности суровой нитью и запечатанный кляксой зеленого сургуча. Компанию им составляло безукоризненно составленное послание, коим магу Рилерансу предписывалось на следующий день не позднее первого послеполуденного колокола появиться в таверне «Тоскующая сова» и ждать там за самым дальним столом слева от входа, пребывая притом в полном одиночестве.

Пакет вкупе с горстью серебра вручили одному из знакомцев Ши Шелама, слывшему парнем немного тугоумным, а потому надежным, и с полдюжины раз повторили несложное задание: дойти до улицы Кисиндо, отыскать дом мага Рилеранса, передать послание стражникам у ворот. Около дома по возможности не задерживаться, в разговоры с караульными не вступать, отдать – и сразу же делать ноги.

Гонец, надо отдать ему должное, отменно справился с данным ему заданием. Однако назавтра в условленное время Хисс и его приятели, приняв все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, дожидались колдуна напрасно. План Змеиного Языка не сработал, зверь так и не покинул своего логова. Рилеранс не пришел.

Лишь когда хозяин «Тоскующей совы» начал поглядывать с явным подозрением на странных посетителей, мрачно дующих кувшин за кувшином дрянное слабенькое винцо, какой-то оборванец бросил на стол перед Хиссом клочок пергамента.

«Мне недосуг ходить по дешевым кабакам. Хотите говорить – приходите сами. Обещаю полную неприкосновенность. Не хотите – проваливайте к демонам».

– Что ж, – молвил с тяжким вздохом Хисс, прочитав послание мага, – этого я и боялся. А что делать? Придется идти.

* * *

Паланкин, на время одолженный Ши Шеламом у одного из многочисленных приятелей, при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж новым – здесь потрескался лак на перекладинах, там тисненые занавески украшала аккуратно наложенная заплата, тут напрочь оторвалась бахрома. Однако это был настоящий паланкин, пусть не такой роскошный, как у госпожи Клелии, со слегка облезшим гербом торгового дома Солнари, запряженный двумя философического вида мулами, казавшимися слегка траченными молью. Паланкин сопровождали погонщик и мальчишка, в чью обязанность входило бежать впереди, тряся потрескавшимся колокольчиком и разгоняя замешкавшихся прохожих. Диери пришла в восторг от возможности прокатиться по улицам родного города, как знатная дама. Хисс, критически осмотрев стоявшую во дворе таверны повозку, сокрушенно поцокал языком, но больше ничего не сказал.

…Возможно, Рилеранс из Хоршемиша и приготовился к приему гостей, но рассчитывать на хозяйское радушие этим гостям явно не приходилось – добро, если удастся уйти живыми, а если руки-ноги останутся в целости, то, считай, повезло. Именно об этом подумали Ши и Диери, узрев мрачные рожи охранников, отворивших на стук калитку. Хмурые верзилы со всей серьезностью выслушали заявление воришки о продаже старых книг, переглянулись и неторопливо принялись открывать ворота, впустив паланкин во внутренний двор.

Сопровождаемые одним из караульных, визитеры бодро прошагали по дорожке из красных и желтых плит через маленький опрятный садик к дому Рилеранса Кофийского. За входной дверью к их провожатому присоединились еще двое, зверовидного облика и с увесистыми дубинками на поясах. Прислужник, встретивший гостей первым, повел компанию в глубину дома сквозь лабиринт проходных полутемных комнат, заставленных дорогой мебелью; двое охранников, храня угрюмое молчание, замыкали процессию. Все это до того походило на арестантский конвой, что даже Диери отбросила напускную беспечность и теперь косилась по сторонам с откровенной опаской. Ши, всем затылком ощущая колючие взгляды костоломов-наемников, пытался считать повороты – на случай, если обратно придется удирать сломя голову. Правда, исход такого бегства был ясен заранее.

За очередной дверью тянулся узкий, полутемный коридор, завершавшийся полукруглой аркой, занавешенной тонкими серебряными нитями с нанизанными на них хрустальными шариками. Возле арки провожатый, мгновение помявшись, позвонил в болтавшийся на ободверине бронзовый колокольчик, и хрустальная занавесь раздвинулась сама собой. Открылась большая комната без окон, освещенная тусклым пламенем десятка бронзовых светильников, расставленных вдоль стен. Единственной мебелью в комнате был большой круглый стол из сандалового дерева да несколько кресел рядом с ним. С низкого сводчатого потолка, выкрашенного в густо-синий цвет и украшенным золотистыми искорками звезд, на тонких нитях свисали медленно поворачивающиеся вокруг своей оси чучела невиданных в природе зверей – крылатой ящерицы, кошки со скорпионьим хвостом и орлиноголового пса.

При виде сих тварей Ши заметно приободрился. Ткнув пальцем в ближайшее чудовище – ящера в полтора локтя длиной с широкими кожистыми крыльями – он подмигнул спутнице и начал тоном заправского знатока:

– Дешевка с Ишлаза! Втюхивается заезжим собирателям редкостей за пару империалов. Хороший чучельник сделает запросто. Берешь дохлого пустынного ящера и крылья летучей соба…

Шелест, будто распечатали колоду тарока, и пронзительный карк прервал его разглагольствования, заставив вздрогнуть. Дальний угол комнаты занимала большая, едва ли не в человеческий рост клетка из медных прутьев. На жердочке внутри, нахохлившись, восседала здоровенная птица – с виду похожая на сову, однако с оперением не в привычных пепельно-серых, но в черно-зеленых тонах. При звуках незнакомых шагов птица встрепенулась, открыв ярко-желтые круглые глаза и издав скрежещущий клекот. Почти одновременно, будто птичий крик послужил сигналом, в противоположной стене распахнулась низкая дверь, и Рилеранс Кофийский шагнул в комнату.

Сперва маг показался гостям настоящим гигантом – его фигура заполнила собой весь дверной проем, а чтобы не зацепиться за притолоку, Рилеранс вынужден был пригнуться. Но спустя пару мгновений, когда хозяин дома вышел к свету, Ши и Диери смогли разглядеть его получше. Колдун был невероятно долговяз и настолько тощ, что выглядел изможденным. Длинное, до самого пола, парчовое одеяние придавало ширины его костлявым плечам – алая ткань, густо затканная золотом, жестко топорщилась на сгибах. Он сильно сутулился, как всякий рослый человек, ведущий малоподвижную жизнь, и передвигался неспешной, величавой походкой, хотя величавость эту в равной степени можно было приписать как развитому чувству собственного достоинства, так и некоему скрытому заболеванию. Впрочем, вряд ли сыскался бы смельчак или глупец, рискнувший шутить над внешностью магика. С самого первого взгляда Рилеранс вызывал стойкое ощущение не то чтобы могучей силы, но скорее какой-то непредсказуемой опасности – словно смертельно ядовитая змея, затаившаяся промеж камней.

Шурша полами драгоценного одеяния, Рилеранс молча пересек комнату и уселся в одно из кресел. При этом колючий взгляд его глубоко посаженных глаз с набрякшими веками не отрывался от лица Ши, уже начинавшего чувствовать себя, как кролик перед голодным удавом. На красотку Диери магик даже не взглянул.

– Садитесь, – наконец сказал Рилеранс.

Голос у него оказался, как из бочки – глубокий и гулкий. На огромном черепе мага, гладко выбритом на туранский манер, невесть как держалась вышитая бисером плоская шапочка из черного бархата. В других обстоятельствах такой головной убор показался бы Ши Шеламу до чрезвычайности забавным и совершенно не идущим к внешности колдуна, но сейчас ему отчего-то было не до смеха. Поколебавшись, гости расположились в массивных креслах. Трое охранников безмолвными и неподвижными изваяниями застыли вдоль стен.

– Вы настаивали на встрече со мной, – сказал магик. – Что ж, благодаря некоему… кхм… весьма занимательному посланию вы добились своего. Кто вы и чего хотите? Будьте кратки, ибо мое время дорого.

Он потянулся и перевернул большие песочные часы, стоявшие посередине стола. Из верхней колбы в нижнюю потекла тонкая красная струйка.

Ши прокашлялся, точно оратор перед выступлением.

– Мое имя Ши Шелам, – начал он. – Впрочем, уверен, оно ни о чем не скажет вам, так же как имя моей спутницы. Зато имя почтенного Рилеранса Кофийского весьма известно… в узких кругах. Нечасто в наши дни в благословенном богами Шадизаре удастся сыскать магика, чье искусство – не просто приманка для простецов, но…

– Короче, – оборвал его маг, пальцами правой руки выбив нетерпеливую дробь по отполированной столешнице.

– Э… ну… – весь дипломатический талант Ши, способного заговорить зубы даже кое-кому из городских советников, пропадал втуне под тяжелым взглядом немигающих глаз колдуна. – Мы хотим нанять вас для выполнения… некой работы.

Под столом острый каблучок Диери, честно выполнявшей свою часть задания – строившей глазки хозяину дома, безо всякого, впрочем, успеха – вонзился в щиколотку Ши.

– Нанять меня? Вы? – магик трескуче рассмеялся. – Что ж… нанявшись мне в услужение лет эдак на десять, вы, может быть, сможете оплатить мою работу… а может, и нет. К услугам Рилеранса Кофийского прибегают «золотые пояса», и не так давно я отказал самому градоправителю – просто потому, что не имел желания заниматься его вздорной просьбой. А вы… не нужна магия, чтобы опознать карманника средней руки и девчонку-содержанку.

Диери мгновенно убрала с лица сладкую улыбку и села прямо, чинно сложив руки на коленях.

– Я бы попросил… – слабо вякнул Ши.

– Ну попроси, – холодно бросил маг. Ши осекся. – Хорошо, раз уж вы здесь, я выслушаю. И если вы меня не заинтересуете, вас прогонят до ворот пинками. Теперь говори.