Вайд красноречиво провел себе пальцем по горлу и развел руками. Поставив фонарь на мостовую, он быстро и привычно обшарил карманы и висевшую у пояса кожаную сумку покойника. Несколько золотых и серебряных монет разного достоинства, пара маленьких, хорошо выделанных кусков пергамента без каких-либо записей, полупустая баночка с чернилами – то, что носит с собой любой купец или состоятельный горожанин. Киммериец, нагнувшись, выдернул оба ножа, осмотрел и разочарованно пожал плечами:
– Клейма нет, обычные ножи… И что теперь?
– Не знаю, – честно сказал Вайд. На ночных улицах Кордавы люди частенько расстаются с жизнью, но сейчас случилось что-то совсем непонятное…
– Ты своими глазами видел, как он зашел в этот дом? – Конан посмотрел на молчаливую развалюху, которая не рассыпалась от старости только потому, что соседние дома подпирали ее.
– Видел. Он зашел туда сам, никто его не волочил и не звал. Он просто вошел, словно его там ждали или он там жил… Слушайте, капитан, мне кажется, или чем-то пахнет?
Они старательно принюхались – сладковатый дурманящий запах, без сомнения, шел от тела Вальдрио.
– Где-то я уже такое встречал… – озадаченно сказал Вайд. – Но где?
– Лотос, – подумав, определил киммериец. – Черный или желтый. Теперь понятно, почему он плелся, раскачиваясь, словно законченный пьяница. Здесь можно достать листья лотоса, Крысенок?
– В паре кварталов отсюда есть курильня, – припомнил Вайд. – А лотос может купить почти каждый, если у него есть чем заплатить и он знает, где спрашивать. Они заставили Вальдрио нанюхаться лотоса?
– Верно. Отвели бы к ближайшему причалу и столкнули. Утром стражники вытащат – ага, курильщик перебрал и отправился ловить луну в море. Или он бы просто тихо отдал концы на берегу… Ну что, пойдем, посмотрим, что в этом домишке?
– Пошли, – согласно сказал Вайд, поднимая фонарь и подхватывая в другую руку один из ножей, оборвавших жизнь человека по имени Вальдрио (если таковое действительно было его именем), хотя идти в пустой дом ему совсем не хотелось. Второй нож Вайд сунул за пояс и побежал догонять Конана, уже стоявшего перед крыльцом в две ступеньки.
Из дома несло застарелой плесенью – запахом давно покинутого и необитаемого жилья. Никаких звуков из-за стоявшей нараспашку и едва держащейся на одной петле двери не доносилось. Конечно, в доме могло прятаться с десяток головорезов, подобных тем, что сбежали, предварительно прикончив Вальдрио, но, как киммериец не прислушивался, ничего не услышал. А люди, за редким исключением, не умеют сидеть в засаде беззвучно… Значит, в доме действительно никого не осталось.
Половицы под ногами издавали жуткий скрип, проседая при каждом шаге так, что казалось – сейчас прямиком провалишься в подвал. Отсветы раскачивавшегося фонаря выхватывали из темноты остовы гниющей мебели, какие-то разлохмаченные пыльные тряпки и огромное количество паутины.
– Никого тут нет, – шепотом сказал Вайд. – И чего они здесь могли делать, а? Жутко-то как…
– Помолчи, – Конан увидел еще одну дверь, сохранившуюся получше, чем входная. Крысенок наклонил фонарь, осветив пол – к закрытой, но незапертой двери вели отчетливо видимые в серой пушистой пыли следы. – Давай туда. Держись за мной.
Киммериец ногой толкнул дверь, держа меч наготове. Створки распахнулись почти без скрипа – видимо, петли недавно смазали. За дверью была комната – точное подобие первой, запустение и затхлый запах. В окно пробивались косые полосы неяркого лунного света, поднятая шагами людей пыль медленно опускалась на пол, кружась в воздухе.
Крысенок неожиданно попятился, выронив фонарь, и издал какой-то сдавленный звук, точно его душили, судорожно тыкая рукой в потолок комнаты. Потерявшись в тенях, отбрасываемых старыми вещами, на веревке, перекинутой через торчавшие из наполовину обрушившегося потолка стропила, покачивался человек.
– Не стой столбом! – рявкнул Конан, сообразив, что повешенный им не померещился. – Приподними его!
Вайд, справившись с оцепенением, влетел в комнату и, обхватив ноги висевшего, изо всех сил подтолкнул его вверх, так что на веревке образовалась заметная слабина, а киммериец в один взмах рассек крученый шнур, еле успев подхватить падающее тяжелое тело. Вдвоем они уложили неизвестного на пол, Крысенок сходил за брошенным впопыхах у порога фонарем, свеча в котором только чудом не погасла, и осветил посиневшее лицо. Зрелище было не из приятных – вывалившийся прикушенный язык, закаченные белые глаза, а вдобавок по комнате распространился резкий запах мочи.
– Это же Болто, – с трудом выговорил побелевший Вайд. – Капитан, это же Болто, как же так, их же забрали гвардейцы, я сам видел, не может этого быть…
– Не скули! – прикрикнул киммериец. – Лучше вспомни, что ты им сказал, когда вы ушли из таверны и пошли за Вальдрио?
– Ничего, – мальчишка один раз коротко всхлипнул, но взял себя в руки. – Саргосу – ничего, а Болто – что капитан велел проследить за одним типом, который вроде хочет нас нанять, но крутит и не говорит, зачем. А больше ничего, ни слова…
– Саргос наверняка тоже где-то здесь… Найду ублюдка сделавшего это – пожалеет, что на свет родился, – мрачно пообещал Конан. Это были уже не шутки – никому не позволено вот так, походя, убивать его людей! – Посиди тут, я посмотрю, может, еще что найдется…
Он сдернул со стола почти истлевшую скатерть и накрыл ею тело Болто. Потом пошарил по комнате, нашел полуобгоревшую толстую свечу, явно забытую сбежавшей подозрительной парочкой, зажег от свечи в фонаре и отправился в обход пустых комнат, оставив примолкшего Вайда сидеть возле тела нелепо погибшего приятеля.
Саргоса северянин обнаружил почти сразу – он лежал в первой комнате, они поначалу не заметили его, приняв за груду тряпья. Туповатому здоровяку аккуратно и со знанием дела перерезали горло от уха до уха, положив тело над проломом в полу, чтобы кровь стекала в подвал. Тихие равномерно-капающие звуки и привлекали внимание. Затем Конан наткнулся на еще кое-что интересное – скомканную и небрежно брошенную в угол форму городской стражи с пятнами свежей крови.
«Хотелось бы знать, во что мы вляпались на этот раз, – мрачно размышлял киммериец, пытаясь разобраться, сколько же форменных одежек валяется на полу. Выходило, что три, а Крысенок говорил о пяти стражниках. – Сет с ним, с Вальдрио, он, видимо, выполнил поручение, сходил затем на Парусную к своему хозяину, доложил, но зачем он поперся в Старую гавань? Сообщить еще кому-нибудь, что идиот-варвар согласился? Тогда зачем надо было его убивать? И зачем прикончили Болто и Саргоса, явно не имевших понятия, что происходит? Повезло Крысенку, успел сбежать… И как теперь, мы наняты или договор можно считать расторгнутым?»
– Капитан! – Вайд стоял на пороге комнаты, держа фонарь над собой и настороженно вглядываясь в заполнившую дом темноту. – Капитан, вы где?
– Здесь, – негромко откликнулся Конан. – Что стряслось?
– Я… Я сидел и вспомнил одну вещь, но самому как-то в такое не верится…
– Ну? – подбодрил его киммериец. – Что особенного ты вспомнил?
– Того человека, что был с гвардейцами. Я решил, что мне померещилось, потому что он никак не мог там быть… Помните, наши в прошлый раз сцепились с недоумками с «Блудливой красули»? Так вот, этот человек там был, я точно помню. Такой бушприт, что у него заместо носа, не узнать трудно… Но я просто не поверил – что он может делать в королевской гвардии? – и решил, что обознался, да и далеко было… – сбивчиво заговорил Вайд.
– С «Блудливой красотки»? – недоуменно переспросил Конан. – Ты уверен?
– Почти… – нерешительно отозвался мальчишка.
– А кому принадлежит «Красотка»? Боргесе, или как его?
– Ага, ему. Графу Боргесе… – подтвердил Вайд. – Капитан, что с ними делать? Мы не можем оставить их в доме… Надеюсь, нашли Саргоса?
– Нашел. И форму гвардейцев. Так что они такая же королевская стража, как ты – зингарский дворянин. Вот что – оставлять тела в доме, конечно, не стоит, но и заниматься ими сейчас некогда. Вытащим на улицу, до утра никто не уволочет, а потом придем и заберем, похороним по-человечески. Поищи каких-нибудь тряпок, да побыстрее, надо еще кой-куда сходить.
– Куда? – скорее по неистребимой привычке знать все, чем из настоящего любопытства спросил Вайд.
– Навестим Чабелу, – хмыкнул Конан. – Мне нужен человек, знающий дворцовые сплетни, способный рассказать, что за птица Боргеса. Неужели он настолько не дорожит своей шкурой, что решил убивать моих людей?
– Принцессу Чабелу? – растерянно повторил Крысенок, точно не понимая до конца, что ему говорят.
– А ты знаешь другую принцессу, которая носит такое имя? Шевелись, а то до утра провозимся!
…Далекий бронзовый колокол на башне Коронного замка отбил полночь. Тягучий надтреснутый звук проплыл в темноте над дремлющим городом и затерялся где-то в море.
Попасть в гости к ее высочеству, принцессе крови Чабеле оказалось куда проще, чем представлялось Вайду. Всего-то делов – перемахнуть невысокую каменную ограду, оглушить парочку не ожидавших нападения разленившихся дворцовых часовых, пробежать через пустой темный сад и забраться в первое попавшееся из высоких стрельчатых окон, распахнутых по причине жаркой погоды и происходившего в замке праздника – музыка, голоса и смех разносились по всему дворцу.
Собственно, дворцов было два: старая крепость, заложенная одновременно с основанием города, чьи неприступные и грозные бастионы из серого и темно-красного гранита поднимались над пестрой суетой гавани, и новое здание, построенное при отце нынешнего короля и недавно несколько переделанное Фердруго. По сравнению с мрачным Старым замком, Новый, с его причудливыми башенками, витражными окнами и стенами розово-белого камня выглядел воздушно и легкомысленно, точно молодая красивая жена рядом со пожилым непривлекательным мужем.
Левое крыло Нового замка, террасами спускавшееся к морю и окруженное пышным садом, принадлежало дочери Фердруго – очаровательной особе неполных двадцати годов от роду и единственной наследнице кордавской короны (если не считать другим претендентом младшего брата короля). Впрочем, ветреной и беззаботной Чабелу мог назвать только человек не знающий ее близко.
Вот уже третий год принцесса вела тихую, но упорную войну с многочисленными претендентами на ее руку и маячившую в отдалении корону Зингары. Дочка старого короля, упорно державшегося на троне уже третий десяток лет и без колебаний уничтожавшего всякого, кто пытался столкнуть его с трона, выросла достойным отпрыском своего папеньки и пока никто из домогавшихся руки принцессы дворян не мог уверенно сказать, что может рассчитывать на какое-то преимущество в ее сердце…
Даже к такой ужасной мысли, как брак с варваром-северянином, Чабела подошла весьма разумно – так у нее появлялась уверенность, что на следующий день после смерти короля и ее собственной коронации, Зингара не будет захвачена только и ждущими этого Аргосом или Аквилонией. Свои соображения она однажды выложила изрядно повеселившемуся Конану, глядя на него честными глазами простодушной девочки. Отсмеявшись, киммериец предложил ей:
– Послушай, Чабела, когда станешь королевой, отыщи меня, и я с удовольствием стану у тебя… ну, скажем, командующим армией. Я даже согласен на маленькое жалование.
– Если бы вы, капитан, были моим мужем, казне это обошлось бы бесплатно, – с сожалением сказала Чабела. – Но чего нет, того нет… Что в этом такого смешного, а? Разве вам каждый день предлагают по короне? Отец вам многим обязан, он, конечно, будет метать громы и молнии, но я его уговорю. Неужели вам до сих пор не надоело носиться по всему миру и сражаться? Конечно, я женщина, мне этого не понять, но…
Принцесса умела добиваться своего, и в том, что на сей раз у нее ничего не получилось, ее вины не было. Но хорошие отношения между наследницей короны и корсарским капитаном сохранились, и теперь Конан рассчитывал, что Чабела расскажет ему кое-что интересное и способное пролить свет на насквозь непонятную историю случившуюся минувшим вечером.
Из пустовавшей комнаты киммериец и позабывший закрыть рот и завороженно глазеющий по сторонам Крысенок выбрались в длинный коридор, увешанный гобеленами, почти сразу же наткнувшись на дремавшую в кресле с высокой спинкой девушку – служанку или камеристку.
– Вот она-то нам и нужна, – прошептал Конан. – Пусть потрудится и сходит за Чабелой.
Наверное, из всех пробуждений у бедной служанки это выдалось наихудшим, и если бы северянин вовремя не зажал ей рот ладонью, то визгу бы было на всю Кордаву. Убедившись, что страшный и неизвестно откуда взявшийся чужеземец кричать ей все равно не даст, но и вреда вроде причинять не собирается, девушка перестала вырываться и прислушалась к тому, что ей говорили:
– Ты знаешь, где Чабела?
Служанка истово закивала.
– Кричать будешь?
Темноволосая головка отрицательно замоталась из стороны во сторону, а на личике девушки появилось выражение, показывающее, что без позволения она не издаст ни единого звука.
– Ладно, – кивнул варвар, а отпущенная служанка облегченно вздохнула и на всякий случай попятилась. – Иди, разыщи светлую госпожу и скажи, что… Что пришел один человек, которого она знает по Безымянному острову. Запомнила?
– П-по Безымянному о-острову… – чуть слышно пролепетала девушка. – Мне можно идти, ваша милость?
– Бегом! И не вздумай позвать стражу – Чабела тебя в порошок сотрет.
Служанка подхватила зашуршавшие юбки и торопливо побежала по коридору, даже не решившись оглянуться. Великий Митра, что за знакомые у принцессы? Может, все-таки лучше сначала сбегать к начальнику охраны дворца? Нет, страшно, пусть ее высочество сама разбирается со своими гостями… Кстати, незнакомцев было двое или показалось?
– А мы подождем, – Конан хозяйским жестом распахнул двустворчатые двери красного дерева с золотыми украшениями и ручками в виде орлиных лап. Вайд с ужасом посмотрел на вошедшего в комнату и удобно расположившегося в кресле капитана – сама мысль о том, чтобы зайти в такую комнату, а уж тем более – жить там, представлялась ему кощунством. С равным успехом можно, наверно, поселиться в храме Митры… Интересно, сколько бы дали на Морском Рынке хотя бы вон за ту пару серебряных подсвечников?
– Ты всю оставшуюся жизнь собираешься простоять в дверях? – осведомился киммериец, прислоняя снятые ножны с мечом к хрупкому на вид одноногому столику. – Это всего лишь комната.
– Знаете, капитан, я лучше снаружи подожду, – пробормотал Вайд, пятясь и выскакивая обратно в более опасный, но зато ставший уже привычным коридор. – Да и идет кто-то…
– В разговор не соваться, слушать во все уши. И не вздумай соблазнять эту пугливую красотку! – нарочито строгим тоном предупредил северянин.
– Больно она мне нужна… – и Крысенок, оправдывая свое прозвище, юркнул за декоративную колонну между гобеленами и исчез.
Чабела, вырванная из веселой круговерти дворцового праздника, быстрыми шагами шла по коридору так быстро, что перепуганная служанка едва успевала за ней. Принцессу не зря называли «розой Кордавы» – при несколько полной фигуре она была очаровательна, с ее ясными темными глазами, алыми пухлыми губками и наследным носиком с заметной горбинкой. Длинные черные косы, переплетенные блестящими нитками жемчугов, бархатное темно-бордовое платье с белыми кружевами – покорительница сердец и вдохновительница подвигов… Чем-то она была похожа на Санчу или, скорее Санча на нее, с одной маленькой разницей – Чабела родилась принцессой, а Санча безуспешно пыталась походить на таковую.
Не войдя, а влетев в комнату, Чабела тихонько ахнула и, напрасно пытаясь придать от природы смешливому голосу строгость, спросила:
– Почему вы никогда не приходите, как все люди?
– Потому что, как известно всем, я дикий и неотесанный варвар, – ухмыльнулся Конан, поднимаясь с кресла. – Тебе ли этого не знать?
– Все время забываю… А я и не знала, что вы вернулись, капитан. Как прошло… м-м-м… плавание?
– Лучше, чем можно было ожидать.
Чабела подняла с подноса, лежавшего на маленьком круглом столе, крохотный бронзовый колокольчик и дважды позвонила. В дверь тут же просунулась несколько успокоившаяся служанка:
– Я здесь, ваше высочество!
– Аргосского, милочка, – Чабела оценивающе взглянула на снова занявшего кресло киммерийца, подумала и добавила: – Побольше…
Служанка убежала и вскоре вернулась с подносом, на котором красовались две вместительные оплетенные бутыли, плоское блюдо с темным местным виноградом и бледно-желтыми ранними персиками, а также два высоких серебряных бокала с вычеканенными на них виноградными листьями.
После того, как принцесса трижды переспросила у нее, точно ли пришедший иноземец сказал «Безымянный остров», потом умчалась из танцевального зала, бросив всех своих поклонников, точно лань от своры разъяренных псов и по дороге едва ли не распевала во весь голос, а теперь велела принести такую гадость, как аргосское вино, служанка уже ничему не удивлялась. Быстро расставив на занимавшем центр маленькой комнаты низком столе всю доставленную снедь, и спросив, не будет ли каких распоряжений, она получила в ответ разрешение быть свободной до утра и с облегчением выскочила в коридор, подальше от пугающего гостя наследницы короны.
– Так чем обязана вашему столь внезапному и позднему визиту, капитан? – одна бутыль уже опустела, причем почти без помощи Чабелы. Положенная часть правдоподобных (и не слишком) историй о прошедшем плавании и житье-бытье славного города Кордавы рассказана и с интересом выслушана, но не надо быть высокоученым книжником, чтобы сообразить, что непредсказуемый киммериец явился в гости не затем, чтобы попивать аргосское и уж точно не ради прекрасных глаз королевской дочки…
– Хорошие у твоего отца погреба, Чабела, – отозвался Конан. Вино и самом деле было недурно, куда лучше того, что подавали у Габорала.
О проекте
О подписке