Цитаты из книги «Роза»

Когда Светка уходила, бабка начинала возмущенно жаловаться на нее. Голос матери становился демонстративно трезвым, и она начинала давать бабке рациональную оценку ситуации. Она напоминала бабке, что в городе нет никакой работы. Ей хотелось защитить Светлану, и одновременно с этим она чувствовала свое превосходство. Она становилась мудрой женщиной и утешала бабку.

Я ненавидела этих женщин, моя ненависть была тихой, но разрешенной. Потому что они ненавидели друг друга. Ненависть была одним из немногих легальных чувств, которые можно было испытывать к женщинам. Ненавидеть их можно было за все, чем бы они ни обладали: красоту, тело, склочность или бесцветность.

Праздников было много, но все они сложились в моей памяти в один бесконечный праздник. Вне зависимости от того, где и по какому поводу они проходили, были ли деньги на приличный стол или мы ограничивались отварной картошкой с капустным салатом, праздники шли по заведенному сценарию.

Все это время Светлана сидела спиной к окну как истукан и ждала, когда можно будет приступить к еде. Иногда ее нервно передергивало от бабкиных слов, и Светлана, обратившись к бабке, небрежно утешала ее. Сама она сидела с ровной спиной, но ее большие коричневые глаза напряженно следили за бабкиными руками, выставлявшими на стол угощение.

Часто мне казалось, что Светлана существует только для того, чтобы ее стыдить и понукать. На праздники — Новый год, дни рождения и Восьмое марта — они собирались втроем: бабка и две ее дочери, моя мать и Светлана. Застолье начиналось с долгого обсуждения угощений: селедка в этот раз вышла совсем не та, переложили лаврушки, и поэтому получилось слишком пряно. Матери удалось купить по дешевке красной рыбки, и ее, жирную, с коричневыми линиями под тугой кожей, тонко нарéзали и положили рядом с селедкой. Сладковатое пюре обсуждали долго — бабка сетовала, что попробовала разбить картошку новым миксером, как это делает соседка, но ей такой подход совсем не нравится. Слишком жидко, говорила она. Бабка любила внимательно вылавливать деревянной толкушкой желтые картофельные комочки, а потом пальцем снимать с нее нежные остатки пюре и пробовать на соль. Бабка доставала из духовки коричневые куриные ножки, а из морозилки сало. Мягкие коричневатые маринованные огурцы резала наискосок и жаловалась, что в этом году они получились кислые.

Если бы у запаха был цвет — я бы сказала, что у запаха ее тела был цвет хлебного мякиша. Ее большая, фиолетовая кофта с черными и серыми треугольниками пахла подъездом — застаревшим сигаретным дымом и влагой. Она куталась в ней, сидя на бетонных ступеньках, и курила, глядя на дверцу электрического счетчика.

И когда я сижу в лесу, мне хочется остаться здесь навсегда. Чтобы больше ничего не происходило, чтобы я оказалась где-то за пределами этого мира. Где-то там, где можно не быть.

Первую розу выбросили из окна Когда я увидела вторую розу, то рассмеялась

Возвращаясь к Регу, я думаю, что все эти женщины из ее серии похожи на Кариатид, их поставили подпирать строгий геометрически выверенный мир в то время, как внутри них бьется земля.

Я думаю, мы все живем в смертоносном поцелуе. Не важно, кто мы друг другу, мы делим один воздух и одну землю на всех.