Отзывы на книгу «Рана»

У меня сейчас похожие чувства с автором, только немного противоположенные… « Я боюсь дописать эту книгу»-цитата из книги, а вот я, прочитав это произведение, боюсь начать писать рецензию… -ведь только что мне доверили свои сокровенные мысли и чувства, а я буду делится ими с другими людьми. Книга очень личная, было ощущение, что я познакомился с человеком, мы сели в тихом и укромном месте, а дальше последовал монолог…местами очень жёсткий, интимный, но такой понятный…
Столько мыслей в голове, но они крутятся вокруг одного- потеря… Это может быть утрата близкого человека, или даже себя… Мы постоянно, что-то или кого-то теряем, каждую минуту своей жизни, взять хотя бы время… оно неумолимо проходит, и мы зачастую торопим его, но этого делать нельзя…Так уж получилось, что по своей работе, я побывал в тех местах, о которых рассказывает автор, и могу отметить, что передано всё так, как оно и есть…
«У каждого своя тайна- у кого рак, у кого стыд, у кого любовь»- правда жизни, что ещё тут добавить. Мы все несём в себе свои секреты, которые нам приносили боль…
Любой человек-это герметичный сосуд, в котором скрыта его суть, мысли, чувства. В процессе жизни, из-за происходящих событий, могут образовываться «раны», а как мы знаем… лечит только время! Но есть такие повреждения, которые никогда не заживут до самого конца, и останется рубец, который будет напоминать нам, каждый наш день, о том что с нами было. Мы не должны с этим смириться, но можем принять …
Потеря самого близкого человека, трудности жизни, принятие себя- вот о чём этот роман, это не просто книга- а жизненный путь Оксаны Васякиной! Спасибо за откровенность!

Мысли Васякиной разнофактурны, но все они фокусируются в одной точке - в книге, название которой выражает концепт внутренней боли, адресованной матери.

Ничто не может превратить её в пустоту. Она всё лежит и лежит внутри меня в своём сияющем гробе. Как если бы она была мой неотъемлемый и необходимый орган. Похоже, так оно и есть. Она моя неотъемлемая рана.
Рана не от того, что она осталась живой, а от того, что она вообще была.

Глобально, уязвимость этого текста располагается на пересечении фем- и ЛГБТ-ниш. Локально - в нарочитой откровенности развития их ответвлений, например: брезгливости к раку, сексуальных нюансах.

В ванной я разделась. На подкладке трусов, купленных специально в дорогу, блестело большое прозрачное пятно смазки. Мне было больно от самой себя.

Форму этого романа проще всего охарактеризовать как дневник. Оксана подтверждает это, собирая записки в полифонические эскизы глав.

Я думаю, память и обращение с личной памятью - это важный инструмент в работе женского письма.

Я хочу думать, что записки , как и отрывок, самый удачный жанр для женского письма.

Авторка находит жанр записок наиболее близким для бесстрашного выражения своего отношения к вещам.

Сюжет определяется ключевыми повествовательными линиями: семейные узы, любовь, интимная обособленность отношений с матерью, культурологические контексты.

Всё это ведёт к теме матери: обсуждению отношений с ней, к описанию её женской манящей натуры. Невольная конкуренция авторки, ощущаемая в отношениях между ней самой, матерью и мужчинами матери, всегда лишена приоритета Оксаны. Порождённый этим состоянием поток руминаций выплавляет из текста боль, скорбь и рану.

Ей было очевидно, что я как сорная трава, выживу где угодно. Но её беспомощный мужчина без её посмертной заботы не обошёлся бы. В этом была вся моя мать. Она выбирала мужчин, но не меня.

Текст пропитан тягучим сиропом слов о важности переживаний. О прочной связи между опытом и письмом.

Я описываю письмо через метафору фонарика. Я живу в темноте, в гуще тёмных неясных вещей, но в кармане у меня всегда есть фонарик, и, освещая им вещи, я делаю их видимыми, значимыми.

Оксана сформирована любовью к советской неподцензурной поэзии, мировой художественной культурой. Её искренность, как щека, которую она подставляет. Но структура её мира от этого не нарушается.

Завершается роман символично, мифом о Филомеле, женщине, язык которой был отсечён за непокорность.

Оксана Васякина не из тех авторок, которых волнует сбор недовольных реакций, это очевидно, исходя из неотёсанности средств выражения: мата, хтонических перипетий и обнажения изнанок жизни, которые не принято открывать на обозрение публики. Уязвимость этой книги удобно порицать. Она не вписывается в комформные зарисовки быта, воспринимается как сгусток языкового табу, а значит, сомнений в позиции значимости текста не избежать.

Это книга-откровенность, книга-препарирование-себя, очень искренняя, честная и открытая.

Мне думается, что в такой прозе есть что-то "поколенческое". Но, возможно, я ошибаюсь. Я не сразу узнала, что Васякина родилась в том же году, что и я. Но, несмотря на разные жизненные обстоятельства, я чувствую в ее словах и мироощущении, через них передаваемое, что-то очень для себя родное, родственное.

Это книга не о событиях. Она о смерти, умирании, наших переживаниях, связанных с этим, и, конечно, о жизни тоже. Она о чувствах. О неприкаянности и отчаянном желании чувствовать себя быть "вправе".

Едва ли можно найти один единственно-правильный и универсальный пример того, как проживать потерю. Когда умирает близкий человек, забирая с собой ваши воспоминания, историю, тайны, часть жизни — это тот уровень боли, который очень непросто описать. А Васякина смогла.

Она знала, что мама умирает — метастазы пожирали ослабленный организм, а наркотический дурман забирал последние искры человека. Но «я знаю, что она умрет» - это очень слабое утешение. И, пройдя через бюрократический ад, героиня везет прах своей матери из раскаленного Волжского в родную Сибирь. Эта урна с прахом на какое-то время станет неотъемлемой частью жизни.

Это не роман в том понимании, который мы привыкли воспринимать. Я бы скорее назвала эту книгу чуть сбивчивым, но искренним, честным и хлестким разговором по душам. И несмотря на то, насколько речь идет о личном, Васякина так точно транслирует мысли, что порою я принимала их за свои собственные. И как бы больно не было читать (а читать иногда очень некомфортно, особенно если не привык к такому уровню обнажающей искренности), оторваться от этого текста очень сложно. Он поэтичен и прекрасен, сколько бы пощечин не раздавал.

Проживание потери матери затрагивает бесконечное количество струн, и героиня прокручивает в голове не только воспоминания, но размышляет о своей сексуальности, принятии себя и своей ориентации, декламирует свои стихи, признается в любви.

Посмотри на меня. Я на собственном языке скажу: я люблю тебя, мама. На твоем языке это было невозможно сказать. Но мой язык другой, он не сложнее и не проще. Он не лучше и не хуже. На нем можно сказать: мама, я люблю тебя. Ты знаешь мой язык, потому что он — производный от твоего собственного. И ты меня услышишь и поймешь.

Это потрясающе сильное женское письмо. В нем много телесного, много честного, терапевтического. Для меня это был новый опыт. И, проживая его, я немного отпускаю частичку той боли, что уже была во мне — и будто бы заново переосмысляю свое собственное столкновение с онкологией.