Глава 6

«Мне кажется, не все так просто…»

В повисшей тревожной тишине Полина Витальевна сообщила:

– Там… труп на чердаке… Нина наша… повесилась.

Все, кроме Сони, вскочили со стульев. Она, не зная, как реагировать, не сдвинулась с места, лишь наблюдая за происходящим, казавшимся ей каким– то спектаклем. Так не бывает: только заговорили о пропаже человека – и на тебе: тут же находят его бездыханное тело. Может, у них тут, в Уключинске, так шутят?

Но, вроде, все восприняли эту новость всерьез: Тутта одной рукой тоже схватилась за сердце, а другой перекрестилась, Кронцов сильно побледнел, Дракулина, распахнув глаза, открыла рот и прижала к нему ладонь, а Карлсон сморщила лицо, словно вот– вот заплачет.

Вся эта четверка рванула было к дверям, но гардеробщица остановила их:

– Сейчас туда нельзя… Алевтина Леонтьевна велела, значит, на чердак никого не водить… Вызвали милиционеров… Пущай сперва всё осмотрют.

Поняв, что информацию в данный момент можно получить только от Полины Витальевны, ее тут же усадили на стул и закидали вопросами о том, что случилось. Она слабым голосом, то и дело расставляя паузы, поведала, что завхоз нынче собрался распространить свое трудовое рвение и на чердак: то ли решил, что губернатору взбредет в голову туда слазить, то ли подошло время для какой– то плановой проверки.

– Так вот, значит, взял Владимир Иванович с собой Серёжу– реставратора и меня. Поднялись мы наверх. Открыл, значит, завхоз дверь на чердак, а оттудова как потянуло трупным запахом! Ну, говорю, наверное, там крыса сдохла. А Владимир Иванович мне и отвечает, какая, мол, крыса. Их тут повывели уже давно. Но я ему: запах– то вот он! Раз это не крыса – значит, когда последний раз проветривали, птица какая залетела в слуховое окно да тут и померла. Стали мы искать, значит, откудова вонь, и нашли: в дальнем углу, за печной трубой, под стропилами, была петелька слажена, а в ней – труп. – Она снова схватилась за грудь. – Ой, божечки, натерпелась я страху! Покойница– то уже несвежая, но узнать можно – Нина наша как есть! Повесилась! А ее все ищут! А она тут, значит! Ой, не могу! Как вспомню ее в петле, так сердце снова прихватывает!

Карлсон кинулась к одному из шкафов, достала какой– то пузырек, налила в чашку немного воды из уже почти остывшего чайника, и затрясла склянкой над чашкой.

По комнате поплыл запах валерьянки. Рассказчице сунули лекарство, та его выпила, пожевала губами, прислушиваясь к чему– то в себе, а потом произнесла:

– Да. Вот, значит, как всё было.

Судя по разочарованию на лицах слушателей, от пожилой гардеробщицы ожидали больше подробностей. Но пытать дальше сердечницу не рискнули и перешли к обсуждению жуткой новости: заахали и заохали.

– А вдруг это Нинка и убила Ларису Петровну? – предположила вдруг среди хора сочувствующих Тутта.

Все ошеломленно затихли и уставились на нее.

– А что? Убила, а после совесть ее замучила – вот она и повесилась, – невозмутимо договорила старушка и поджала губы.

Воцарилось молчание – все переваривали эту версию. Затем Карлсон запротестовала:

– Ну что вы, Мариночка Корнеевна. Да этого просто не может быть! Чтобы Ниночка – и такое!

– А еще не забывайте, – добавила Дракулина, – дверь– то в хранилище была закрыта на ключ изнутри!

– Кстати, а чердак– то заперт был или как? – поинтересовалась Соня, до сей поры продолжавшая хранить молчание.

– Так ведь он у нас не запирается, – ответил ей Кронцов. – Там обычная защелка, которая с двух сторон открывается без всякого ключа. Пожарные порекомендовали не вешать замок на дверь чердака, раз уж наше здание стоит отдельно. И в самом деле: через крышу к нам ни один грабитель не сумеет залезть – от земли до слухового окна метров пятнадцать. Да и все равно на этажах везде сигнализация, даже на каждом шкафу с экспонатами. – Он поставил локти на стол и запустил обе руки в свою еще густую шевелюру. В голубых глазах его плескалось недоумение. – Но скажите на милость – с чего вдруг этой девчонке вздумалось покончить с собой?

– Может, из– за несчастной любви? – робко предположила Карлсон.

– Ой, не смешите меня, – отрезала Тутта. – Какая там любовь! Нинка в нашем коллективе всем мужикам глазки строила, как какая– то… прости господи.

Кронцов поморщился.

– Ну зачем же так о покойной? – упрекнула Дракулина смотрительницу.

– Ну, если о мертвых или хорошо, или никак, то я в этом случае предпочту помолчать, – фыркнула бойкая старушка.

Акулина Семеновна снова наградила ее укоризненным взглядом, а потом, поведя взглядом по лепнине на потолке и понизив голос, заявила:

– А вдруг и тут Хозяин виноват? Нина ведь над ним смеялась. Вот он взял и… ну, не знаю… повлиял на нее как– то… внушил ей, чтобы она на чердак полезла… и… того…

Прислушивающаяся к разговору гардеробщица, которой уже полегчало, нахмурилась.

– Кто знает, – подхватила Карлсон, стиснув на груди ладони, – вполне такое может быть: он приказал Ниночке повеситься, а она его и послушалась… Или, например, она после смерти Ларисочки так испугалась мести Хозяина, что сама решила наложить на себя руки.

Соня, слушая их, ощутила порыв схватиться, как и Шеф, за голову: ведь интеллигентные, вроде, люди – и такую несут ахинею!

Но тут в «чайную» заглянул Сергей Нестеров, облаченный в рабочий халат. Он отыскал глазами новую знакомую и махнул рукой, приглашая выйти. Соня с облегчением воспользовалась этой возможностью покинуть кучку ненормальных, всерьез рассуждающих о нечистой силе.

– Ну, Софья, как вам первый рабочий день? – с ходу поинтересовался реставратор.

– Незабываемо, – шагая рядом с ним по коридору, без улыбки ответила Соня, не расположенная сейчас шутить. – И часто тут у вас, в музее, кто– нибудь погибает при странных обстоятельствах? Сначала главный хранитель, потом экскурсовод. Может, у вас тут и экскурсанты бесследно исчезают, как в Бермудском треугольнике?

Сергей, наморщив лоб, развел руками:

– Да, вроде, раньше такого не было. Правда, я тут всего несколько лет подвизаюсь.

– И при этом научные работники в один голос твердят, что во всем виновата какая– то чертовщина, – продолжала возмущаться Соня. – Якобы они нечто потустороннее здесь слышат и видят. Они что, все вместе галлюциногенными грибочками балуются или клей нюхают?

Нестеров усмехнулся.

– Народ у нас такой: в Бога не каждый верит, зато в черта – почти все. А у некоторых и вовсе в голове такая каша. Вон, наша гардеробщица Полина Витальевна говорит, что у нее иконка стоит в красном углу, а за ней домовой живет, представляете?

Соня мрачно фыркнула в ответ.

Они спустились в вестибюль и уселись на стулья в пустующем сейчас гардеробе.

Нестеров вытянул перед собой длинные ноги в потертых джинсах, откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.

– Значит, вы, Софья, не верите в чертовщину? – внимательно разглядывая ее своими ореховыми глазами, спросил реставратор.

– А вы– то сами верите в этого Хозяина? – вскинула она подбородок, не отводя взгляд.

– Я? – Сергей поморщился и покачал головой. – Мне тут про него все уши прожужжали, но не поверю, пока сам не услышу эти странные шаги и стоны. Что– то до сих пор не приходилось. Впрочем, – его глаза озорно блеснули, – может, и услыхал бы что, но моя мастерская не в самом музее расположена, а в маленьком флигеле во дворе, позади здания. Туда можно попасть по галерее, вход на которую – под парадной лестницей. У меня там спокойно. Забегайте как– нибудь в гости – я вас чаем напою.

Пропустив приглашение мимо ушей, Соня полюбопытствовала:

– Что вы думаете про эти две смерти?

Реставратор пожал плечами, но Соня, доверявшая своей интуиции, мгновенно уловила фальшь: его беспечность показалась нарочитой.

– На первый взгляд ничего криминального: несчастный случай и самоубийство. Бывает. – Нестеров задумчиво погладил пальцем щетину на подбородке. – Хотя, конечно, то, что эти два события почти совпали, не может не удивлять.

Соня подхватила:

– Вот и мне кажется, не все так просто.

Серегей криво усмехнулся, склонил голову набок и опять скрестил на груди руки:

– Ну так за чем же дело стало – возьмите и распутайте это коварное преступление.

В его тоне Сонечке послышалась насмешка.

– Вот возьму и распутаю!

Нестеров поднял руки, словно сдаваясь:

– Да ладно, я же шучу.

– А я нет, – уперлась Соня. – Не люблю, когда из меня делают дуру. – При этих словах ей вспомнился Владик Ошкурко, и она, сжав кулаки так, что ногти вонзились в ладони, закончила уверенным тоном: – Выведу я этого Хозяина на чистую воду. А вы мне поможете.

– Это как? – искренне удивился собеседник.

– Расскажете обо всех, кто работает в музее. Идет?

Реставратор возвел хитрый взгляд к потолку, словно пытаясь прочесть там ответ.

– Ну– у– у… Даже не знаю… Надо подумать…

«Выпендривается, зараза», – поняла Соня и, кокетливо улыбнувшись, предложила:

– Вы же приглашали меня к себе в мастерскую – вот давайте завтра, ближе к обеду, я к вам и постараюсь заглянуть. С вас – чай, с меня – что– нибудь к чаю. А заодно и посплетничаем немного.

Лицо Сергея просияло.

– Договорились! Кстати, – заявил он, – обожаю овсяное печенье.

Поднимаясь со стула, Соня мысленно вздохнула: интересно, все реставраторы такие наглые, или только этот?

Вернувшись в «чайную», Соня обнаружила там лишь Кронцова.

– Директор всех отпустила – какая уж сегодня работа, – объяснил он. – А я вас, Соня, дожидаюсь. Вот материалы по экскурсиям, – Шеф протянул тонкую папку. – Возьмите домой, прочтите, а после я проведу вас по экспозициям уже без спешки – расскажу подробнее об экспонатах. – Он замялся, а потом добавил: – Жаль, что ваше знакомство с этим замечательным музеем совпало с таким печальным событием. Мы все шокированы и очень расстроены смертью Нины. До сих пор не возьму в толк, почему она решила покончить с собой да еще сделала это именно здесь.

– Думаете, ваш полтергейст в этом не виноват?

Кронцов мягко улыбнулся

– Нет, конечно, что бы ни говорили наши дамы.

Соня решила воспользоваться подходящим моментом, чтобы выудить из Шефа еще немного информации.

– Алексей Юрьевич, скажите, а что, Нина производила впечатление человека неуравновешенного, способного на такой вот поступок?

Кронцов странно ухмыльнулся, но тут же сделал грустное лицо.

– Что вы, она была совсем не такая! – Ограничившись этой краткой характеристикой, он добавил: – Думаю, чтобы толкнуть Нину на самоубийство, должно было произойти что– то совсем неординарное.

– А мог кто– то из сотрудников музея намеренно довести ее до петли, например, шантажом, как вы считаете?

Шеф рассмеялся.

– Кто? Наши милейшие Наталья Ивановна и Акулина Семеновна? Или Марина Корнеевна с Полиной Витальевной? Да и Нина умела за себя постоять… – Он осекся и резко сменил тему. – Чуть не забыл! Завтра ведь ожидают губернатора. Алевтина Леонтьевна попросила всех сотрудников прийти на час пораньше, чтобы убедиться, что музей готов к его визиту. Форма одежды – парадная. – Он смерил взглядом Сонечкину стройную фигуру, затянутую в джинсы. – Это значит – никаких брюк. Желательно – строгий костюм.

– Вы, в самом деле, полагаете, что губернатор завтра сюда заглянет? – фыркнула Соня.

Кронцов оглянулся через плечо на дверь и, понизив голос, насмешливо произнес:

– Нет, конечно. Уж я– то знаком с его биографией. Этот товарищ, небось, в музее ни разу в жизни не был. А посетит он, скорее всего, наш завод. Ну, может еще, из соображений популизма, больницу или школу. Вот увидите – завтра рабочий день пройдет спокойно – нас губернатор не потревожит… – он ласково улыбнулся и направился к двери.