Цитаты из книг автора «Оксана Панкеева»

вскрикнула и залилась слезами. – Нет! Я его боюсь! Он страшный, он злой, он… он мертвый! Старый повеса тут же заключил ее в объятия и зашептал на ушко что-то утешительное. «Интересно, – подумал Кантор, – цыплятам свойственна ревность?» – Если он подойдет вплотную к решетке, – кровожадно оскалилась тетушка Сибейн, – я его порву как фотографию бывшего мужа! Неважно, живой он там или мертвый! – Он не подойдет. – Папа заговорил громче, скорей всего, нарочно. – Он трус. – Но что б ты с ним ни сделала, – добавил Доктор, – девочку этим не спасти. – По крайней мере, она не достанется ему! – Еще как достанется, – донесся из глубины тоннеля глухой, замогильный голос. – Сама придет и Силу свою принесет. А кто тут считает себя смелым, пусть сам ко мне войдет. – Он не подойдет, – с сожалением констатировала тетушка. – Он не только трус, но и умный. А жаль. Отец метнулся к решетке, вцепился в прутья и прокричал в темноту: – Ты об этом еще пожалеешь! Слышишь, ты, трусливая нежить! И не суйся больше в этот мир, не то получишь по рогам больнее, чем в прошлый раз! Если твоему выкормышу наваляли по шее две перепуганные девчонки, то вряд ли тебе потребуется больше, повелитель сраный! – Посмотрим, – глухо отозвалась темнота. – Будь ты проклят, – скрипнул зубами разгневанный мэтр Максимильяно. – Если не завяжешь вот так обходиться

вскочить, чтобы не оказаться невежей, но кланяться поостерегся, боясь уронить цыпленка. – Это тот самый, которого Макс вечно таскает к тебе лечиться? – протараторила тетушка Сибейн. – Рада познакомиться, какой милый мальчик! Хотя порода все же видна невооруженным глазом, правнуков Кирин ни с кем не спутаешь. Кантор поспешно отвел взгляд от ее хорошеньких ножек, напоминая себе, что перед ним почтенная старушка, а все, что он видит, – иллюзия. Бабушка между тем оборвала на полуслове свои рассуждения о Канторе и его родословной и перевела взгляд на дедушку. – Я вижу, братец Байли все-таки дотрахался! Вот так оно и бывает, когда… Как и когда оно бывает, слушатели так и не узнали, поскольку из глубин Лабиринта вдруг донесся испуганный женский крик, заставивший тетушку замолчать и насторожиться. – Ну я же говорил, что Максу противопоказано вообще рот раскрывать! – заметил Доктор. – Вот вам и пробегающая покойница! Как бы в подтверждение правильности его слов, из кирпичного коридора действительно выбежала рыдающая девушка. И тут начался, как любила выражаться Ольга, дурдом. Птенец Мафей взвизгнул «Оливия!» и, на радостях вообразив себя орлом, попытался потрясти подружку размахом крыльев и мощью полета. О полном отсутствии перьев на крылышках он вспомнил, только спикировав клювом в траву. Кантор бросился его ловить, пока никто не наступил, и чуть не пропустил самое интересное. Дедушка вскочил со стула и одним прыжком оказался на пути бегущей девочки, намереваясь

дней нежелательно. Идти пришлось около получаса. Коридор иногда поворачивал, но никаких ответвлений или боковых ходов Кантор в нем не обнаружил. Что было особенно неприятно, вел этот коридор четко к тоннелю, а свернуть куда-либо в сторону не было никакой возможности. Кантор уже начал было подумывать о том, чтобы позвать Доктора, да хоть птенца этого безмозглого ему передать, если повезет, но на этот раз и звать не пришлось. Свернув в очередной раз за угол, он оказался в довольно просторном помещении, по колено заполненном водой. В противоположной стене зияло еще одно отверстие, которое и являлось входом в тоннель. Кантору не потребовалось никаких логических умозаключений, чтобы понять очевидную вещь. Тем более он видел это место неоднократно и чувствовал его безошибочно. Но вот то, что творилось у входа… Сам вход был перегорожен металлической решеткой, которая дрожала и, казалось, даже прогибалась под напором неведомой силы. Перед решеткой, вжавшись в нее спиной, стоял давний знакомый, о котором Кантор только что вспоминал, и пытался обеими руками отпихнуть от себя человека в варварском наряде. Этот парень тоже показался Кантору смутно знакомым, хотя со спины судить было сложно. – Может, вам помочь? – предложил Кантор, видя, что Доктора вот-вот продавит сквозь решетку. Тот наконец заметил новые действующие лица и тихо охнул. – Опять ты! И опять с этим птенцом! Нашел время! Я же вас всех не удержу! – Да меня пока вроде не требуется держать, – пожал плечами Кантор. – Второй раз спрашиваю: я могу чем-то помочь? – Хватай его, – Доктор кивнул на варвара, – и тяни на себя изо всех сил. Кантор

Славная была компания. Особенно близняшки… Там было два брата-близнеца, один флейтист, а другой барабанщик.

Извиняться стоит, когда о чем-то жалеешь действительно, а не когда тебя просят.

– Даже если он хотел сказать, что Шеллар, уже будучи призраком, отравил его во время беседы, хитрым образом сговорившись с комарами, я не склонен объявлять это невозможным.

Луис – вслух поинтересовался: – Ну и кто первый сказал, будто ее съели тролли? – Не помню, – отозвался его брат. – Но кто-то явно все перепутал. Это она их съела.

Да у вас между рогами вот такими буквами написано «сатанист»! – У меня нет рогов! – огрызнулся демон. – И ничего не написано! А сатанист – это, должно быть, задушевный друг юриста?

Меня часто одолевают подозрения, что всевозможные церемонии и ритуалы намеренно придуманы некими подрывными элементами для того, чтобы отнимать у короля время и всячески отвлекать от управления государством.

Все предвещало, что у Кролика опять будет очень занятой день. А. Милн