В отражениях Вадим или всё ещё нет, разобраться он пока не мог. Всё потому, что в горле его так мерзко саднило, что ни о чём другом не думалось. И только когда он прокашлялся и открыл наконец глаза, то внезапно очутился в темноте. Его охватил ужас: он ничего не видел. В отчаянии он бросил руки в стороны, ища стены, но без толку – рядом не во что было упереться.
– Где я? – просипел парень. – Где, где, где?
Безумно трещало в затылке – копошилось там непонятно что, тыкало. Потом перекатывалось вперёд и тут же наваливалось на виски, давило, давило – не было выхода. Когда же Вадим дотронулся скрюченными пальцами до век, то попал в липкие ресницы – на пальцах остался склизкий налёт.
– Что же такое случилось? – простонал он. – Ослеп? Но когда? И почему?
В груди свистело при каждом вдохе и выдохе. Лёгкие, будто отжали досуха, как дряхлую поролоновую губку, а парень через боль снова хватал ртом воздух и тут же глотал.
– Идти, идти… – твердил Вадим, еле ноги передвигая и спотыкаясь на каждом шагу. – Мне нужно идти… Или замёрзну…
Вот он упёрся во что-то скользкое – стекло, может. Почти ничего не видел, кроме плотной белёсой пелены. Щурился, драл глаза в надежде, что зрение всё же вот-вот вернётся, ведь ещё совсем недавно он вообще ничего не различал, но нет, они только сильнее горели и слезились от растирания. Оступившись, он споткнулся, и внезапно невидимый железный брусок вдарил под рёбра, выбив из него воздух. Вадим сдавленно прохрипел, корча губы в немом вопле. Когда же снова вдохнул, иззябшей пятернёй нащупал обидчика – перила.
– Дойду, я дойду… И не сдамся, – почти без голоса повторял он. – Только нельзя останавливаться…
Ещё стекло, и ещё. В ладони его то и дело впивались острые с торца подоконники. Пару раз Вадим успевал отдёрнуть руки за мгновение до боли, а дальше опаздывал, и металлические пластины окон царапали его до крови.
Люди, ещё и ещё люди, парень натыкался на них, а они в ответ шипели: «Накурятся неизвестно чего, и после шляются всюду». И брезгливо отпихивали его от себя. А он снова и снова бился спиной и животом о перила. Падал на асфальт, зарывался ладонями в опавшие листья, в месиво луж, в чавкающую грязь. Тяжко выл сквозь зубы, когда всё больше промокал и промерзал, а о помощи просить не получалось – не было голоса. С трудом поднимался и плёлся дальше. Но куда дальше? Где он? Как сюда попал? Как выбраться теперь? И сможет ли Вадим выбраться?
Снова встретились холодные стёкла. Вот только почему-то опять ничего не видел – наверное, наступила ночь. Рук, кажется, больше не было, и ног тоже. И не холодно ему уже вовсе, а просто устал. Вдруг рука провалилась в пустоту – стена закончилась. Шагнул в неизвестность, а там тишина, сырой воздух и корявая кирпичная кладка. Спиной он сполз по ней на асфальт, сжался и уткнулся носом в колени.
– Тепло, сейчас будет тепло, – успокаивал он сам себе. – И не больно ведь, правда? Правда…
Дыхание успокаивалось. Почему он здесь? Где здесь? Надо встать, идти дальше и бороться. Только зачем? И с кем, с кем бороться? Нет сил. Растратился в поединках с перилами, которые, что было злобы, вонзались в него, но так и не сломали его. Теперь холод за них добивал. Ну уж нет!
Застонав, он дёрнулся вверх, что было сил, и приподнялся. Царапал стену, цеплялся за выступы, но без толку. Когда же по глупости чуть глубже вдохнул, хрипы из горла в мгновение задушили его. Дрожащими руками парень крест-накрест перехватил шею, силясь дышать ещё – не получалось. Тут же перебросился на грудь, и всё трепал заиндевевшую толстовку – зачем, и сам не понимал. И вдруг оборвались его всхлипы, сознание помутилось и следом под ухом оказалась стена. Но что же это? Его хлопали по щекам и в то же время затягивали на шее мягкую петлю. Душат? Он запаниковал и завозился в чьих-то крепких руках.
– Не надо… Ну, пожалуйста, не надо… – просил он.
Непослушными пальцами парень, как мог, высвобождал горло из удавки, но ему не позволили выпутаться, а ещё круче сдавили глотку. Сопротивляться сил у Вадима не осталось, он смирился со страшной участью, и его голова заваливалась на бок. Но её подняли и продолжили растирать ему лицо. И неожиданно сквозь нестерпимую ломоту во всем теле к его угасающему сознанию прорвался мужской голос:
– Давай, дружище, рано тебе умирать, слышишь! Просыпайся же! Сейчас поможем тебе, вытащим, отобьём. Ты только дыши. Дыши!
Наивно поверив в спасение, Вадим охотно подчинился невидимому собеседнику и тут же часто задышал. Значит, не убивают, значит, ошибся, и не в кучу ненужности его пока, нет. Там другие пусть остаются, а ему к живым нужно, с живыми. И потому он всё цеплялся за человека, которого не видел, впивался скрюченными пальцами в его невидимую дутую куртку и не отпускал, не переставая кашляя. Рядом люди, только бы не ушли и не бросили.
– Не бросайте меня одного! – вдруг закричал Вадим. – Только не бросайте меня здесь! Я не хочу…
Внезапно голос его надломился, и холод мгновенно проник в непокорного мальчика, не желающего умирать молодым, и в сию же секунду отправил его к неживым. Что наделал, парень и сам не понял. Только миг спустя он обмяк, повалился на колени на асфальт, уткнулся лбом в стену и на последнем выдохе прохрипел:
– Остановите это… Выпустите… Отпустите… Верните… Верните меня назад…
– Вернись, Вадим! Вернись к нам!
Неужели Артём? Да, это был именно он. И, хотя, верить собственному слуху в отражениях Вадим всегда опасался, сейчас он хотел только одного, чтобы говорил с ним из реальности именно Артём. Ведь не сбежит же он и не бросит друга одного корчиться посреди города в жуткой ломке выхода из отражений. Не уйдёт же, правда?
Но Артём и не собирался отступать. На этот раз он не растерялся, и теперь возвращал Вадима и, вытаскивая из отражений, всё тряс его за плечи, но пока без толку.
– Отражения… Отражения это… – метался в бреду Вадим. – Я в отражениях… Мне нужно прямо сейчас выйти или…
Ну вот же, вот Арофьев напротив, сильно так по лицу хлещет. Осталось просто зацепиться, да хоть за боль, но получалось у Вадима плохо. Ещё хлопок, и ещё.
– Почему не могу выйти… – твердил парень. – Почему же?
– Артём, остановись! Ему больно! Посмотри, его лихорадит, – взбунтовалась где-то совсем рядом Алиса. – Может… может, по-другому как?
Услышав голос Алисы и вспомнив её теплые ладони, сжимающие его, Вадим так резко дёрнул головой назад, надеясь наконец рассмотреть её, что тут же налетел затылком на кирпичный выступ позади себя, зашипел от боли и очнулся. Он сидел на асфальте в углу полутемной подворотни. Ноги его оказались раскинуты в стороны. Руки поднять не в силах был. Над ним нависал объятый тревогой Артём, а рядом на коленях стояла Алиса. Глаза у неё были воспалённые какие-то. Ревела что ли? Вернулся он, всё закончилось, и Вадим остался жив. Это ведь не он умирал в том отражении, а прочувствовал, как себя. Пару минут спустя он всё же собрался с силами, с большим трудом выдавил из себя подобие улыбки и объяснил:
– По-другому никак, Алис. Никак не…
Только Алиса не дослушала, не дала договорить. Она бросилась к нему, притянула за плечи к себе, обняла и закрыла его голову руками. В волосы его стала быстро-быстро целовать, в лоб, в шею. Тепло её на ходу к нему прилипало и легко впитывалось в него вот такого беззащитного. Согревала его девушка. И только когда совсем пришёл в себя, он обнял её в ответ. Но не целовал, нет – молчал.
Поднялся он только минут через двадцать. На людей, которые брели мимо и кидали брезгливые взгляды на молодёжь, притаившуюся в тёмном углу, Вадим внимания не обращал. Знобило его ещё полчаса, не меньше. Потом долго кашлял, обрывисто дышал. Всё то, что вот только он через себя пропустил, не с ним произошло, нет. Отражения помогли ему, показали, что просил, только изнутри того, кого он сегодня целый день искал – изнутри того самого Кирилла.
– За что вы так со мной? – недобро ухмыльнувшись, процедил парень. – За что, так больно сегодня?
Едва отражения совсем отпустили, как Вадим вырвался из злополучной подворотни во двор приземистых пятиэтажных домов. Он не шёл – бежал, не оглядываясь, пока не иссяк ложный запал сил. Присел на лавочку рядом с пустующей детской площадкой, упёрся лбом в металлическую перекладину решетчатого ограждения и закрыл глаза. Просто говорить, и то было для него нелегко, но когда увидел растерянную Алису, пусть с трудом и хрипло, но всё же произнёс:
– Нормально всё, Алис. Всё нормально.
– Нормально? – удивлённо воскликнул за спиной Артём, и Вадим еле отлепился от железной трубы и обернулся. – Да ты, Верес, с первого дня нашего знакомства не казался мне нормальным! А после увиденного сегодня, я вообще сильно сомневаюсь в твоей вменяемости. У тебя помешательство. Мы думали, ты задохнешься у нас на глазах без видимых на то причин. Ты напугал нас. Я никогда такого не видел и не знал, чем помочь. И до сих пор не знаю. Ты предупреждай в следующий раз! И инструкции оставь, как тебя при случае вытащить.
– Предупрежу, – с трудом отбивался от нападок друга Вадим. – Оставлю, вытащишь ещё, и, возможно, не один раз.
Артём промолчал. Недовольно посопев, кинул рюкзак на скамейку рядом и достал воды. Вадим подался вперёд, перехватил бутылку и с жадностью осушил её, а потом откинулся на спинку скамейки. Алискины руки тут же оказались на его плечах. Так уютно стало и тепло, словно домой приехал, где ему всегда рады, и любят просто так, даже когда он психует. Захотелось продлить это странное мгновение. Ведь только теперь его оставили в покое чужие воспоминания, а свои вернулись из забытья. И вот ещё десять минут спустя он вновь собрался в цельного, наполненного силами Вадима Вереса, потёр ладони и, самодовольно улыбнувшись, добавил:
– Артём, доставай ноутбук, открывай сайт школы. Для начала смотрим личные данные одноклассников Кирилла. Нам нужны фамилии тех, кто живёт поблизости. Беглец был здесь. Это точно. И ему помогли. Осталось вычислить кто, и мы у цели.
– Не открывай, а вскрывай, Верес, – хитро сощурившись, поправил его Артём.
Вадим дёрнулся к нему, наклонился и заговорщически прошипел на ухо:
– Вскрывай, Арофьев!
Вскрытие сайта школы затянулось на полчаса. Артём долго провозился с интернетом – всё не ладилось у него с сигналом. Когда же связь установилась, друг сразу застучал по клавиатуре ноутбука, работая снаружи так мастерски, чтобы уж наверняка остаться внутри незамеченным. Юный компьютерный гений пробирался в потаённые архивы, невидимкой сливался с нужными файлами, папками и тут же брал их в личное пользование: находил адреса учащихся школы, где и сам учился.
Монотонное бряканье клавиш неприязненным эхом отдавалось у Вадима в голове. Озноб не отпускал. Он по-прежнему сидел на лавочке, только теперь обхватил себя за плечи, сгорбился к коленям и молчал, глядя вперёд. Что такое с ним произошло в отражении, не понимал. Кажется, он так глубоко нырнул в чужое прошлое, что оно чуть его не убило.
– Ты нас слышишь или нет, Вадим? – озабоченно произнесла Алиса.
Мягкие прикосновения рук Алисы к его напряжённым плечам несли с собой тревожную догадку: есть между ними некая невидимая именно Вадиму связь. Или нет? Что если всё же есть. Тонкая она, бесцветная пока, не напитана взаимностью, не скреплена сходствами, не ранена различиями. Не напуганы их отношения реальностью, не окутаны разочарованиями, не больны прилипчивым «скучаю по тебе». Связь эта неумелая и неопытная, маленькая совсем. Тыркается она наивно теплом Вадиму в спину, неуверенно держит за руку, беспокоится о нём и переживает. А Вадим что? Ничего. Нужны ли ему такие непрочные пока ещё узы? Слышит ли он Алису? Хочет ли слышать?
– Слышу, – с трудом выдавил из себя Вадим и выпрямился.
– Я тут подумал, Верес, – размышлял Артём. – Может, вернёмся в школу. Тебе плохо, это видно. Ты как будто не здесь.
– Да здесь я, здесь, – устало хмыкнул Вадим. Он встретил растерянный взгляд Алисы и попытался улыбнуться, но не смог. – Это всё отражения. Они меня из настоящего вышибли или настоящее из меня, сам пока не разобрался. Пройдёт. Что по адресам, Арофьев?
– Два, – буркнул Артём и тут же развернул ноутбук монитором к другу. – Здесь, как раз в этом дворе. Олеся Осипова из десятого класса, и Анна Арадная – наша с Алисой одноклассница.
– Так, – задумался Вадим и потёр лоб. – Родители есть?
– Олеся Осипова живёт с матерью. А вот у Ани полная семья: мать, отец, два брата, – листая личные дела каждой, рассказывал Артём.
– Тогда к Арадной и идём, – заключил Вадим, барабаня по деревянной лавочке. – Там мужчина был, скорее всего, её отец.
– Там, это где? – встревожилась Алиса и недоверчиво покосилась на брата.
– В отражениях, – сердито протянул Вадим, и тут же вскочил на ноги. – Сколько ж можно одно и то же повторять?
– Успокойся, Вадим, – отозвалась девушка. – Я просто спросила.
– А я ответил, – поддел Вадим. – В отражениях. Что непонятного опять? Давай дальше без дурацких вопросов обойдёмся, Алис.
– Давай, – холодно отступила Алиса и отошла в сторону от детской площадки, где он ершился.
Глупые и неуместные разговоры выводили Вадима из себя в считанные секунды. Сегодня происходило именно это. Мгновенно проснулось непреодолимое желание высказать Алисе всё, что он о ней думал. В мелочах объяснит ей, что он терпеть не может пустое в людях, что вопросы должны быть в тему и ко времени. Зачем их задавать, когда заранее знаешь ответ? А если не знаешь, лучше вообще молчать, умнее выглядеть будешь. Вот только, кажется, у него уже и так много лишнего сорвалось с языка. И потому он просто взял и, не говоря больше ни слова, убрал со своих плеч руки Алисы.
Добро пожаловать в реальную жизнь, маленькая наивная связь! Никто с тобой церемониться не собирается – Вадим так точно нет. Привыкай теперь к нему иногда вспыльчивому, приспосабливайся или обрывайся.
Стало тихо, и тут Вадиму нестерпимо захотелось, чтобы Алиса первая заговорила с ним, поняла без объяснений, что это он не со зла на неё сорвался, а просто вымотался сегодня и так устал в отражении, что не осталось сил просто говорить. Но вот прошла минута, потекла другая, а девушка по-прежнему молчала и к нему больше не подходила. Алиса до верха застегнула молнию на тонкой куртке, скрыла руки в карманах, опустила подбородок в ворот кофты, отвернулась и смотрела в проём между домами. Вот, кажется, и всё на том, связь оборвалась – Вадим оборвал.
Почему-то ему вдруг стало очень одиноко. Но он не поддался унынию, уткнулся носом в монитор ноутбука Артёма, нашёл нужный адрес в открытом файле и, внезапно сорвавшись с места, помчался вперёд.
– Хочешь ли, Вадим Андреевич, слышать? – надуто отчитывал он самого себя. – Себя слышишь? Слышу. Слышишь ли?
Пять молчаливых минут пешком сквозь сырость хмурого ноябрьского вечера и серость старого двора, и вот нужный подъезд, этаж, квартира. Вадим нажал кнопку звонка. Дверь открыл крепкий мужчина. Высокомерно задрав голову, незнакомец оценивающе пробежался сощуренным взглядом по ребятам, а секунду спустя, ни говоря ни слова, настороженно оглядел площадку и лестницу за их спинами.
– Добрый вечер, – начал Вадим первым. – Меня зовут…
– Я знаю, кто ты, молодой человек, – оборвал его хозяин дома. – Много о тебе слышал, но не думал, что ты придёшь сюда так быстро. Недооценил тебя, признаю. Я Антон Александрович Арадный. А ты, как я понимаю, Вадим Верес. На отца похож. И сыщик в него, видимо.
– Верно, – согласился парень, внимательно вглядываясь в лицо человека напротив, стараясь понять, откуда тот знает и его, и отца. И тут же решительно заявил: – Мы ищем Кирилла.
О проекте
О подписке