Невероятно! Почему об этом не упоминалось в отчетах исследовательских экспедиций?! Ведь триста лет назад в галактиках вовсю бушевала война телепатов с нементальными расами, а здесь, на этой убогой планете, уже тогда находилась панацея от всех бед и кровопролитий. Первые исследовательские экспедиции посетили Сахуристар как раз в это время! Изыскателям было достаточно упомянуть о странных минералах в своих отчетах, и с планетой стали бы вести торговлю. Обязательно! В этой войне погибло столько безвинных людей, что на недостаточное развитие цивилизации Сахуристара просто не обратили бы внимания!

Почему триста лет назад и позже экспедиции не доложили об открытии? В них, разумеется, не было телепатов и на камни просто не обратили внимания?

Или… это проделки легисов?

Или источник минералов столь скуден, что ни в коей мере не уравновесил бы соотношение сил – ментальных и нементальных?

Но камни должны были хотя бы подвергнуть научным исследованиям! Не исключено, что их качества можно синтезировать!

Нелепость. Загадка и нелепость.

Даяна с раздражением отодвинула тарелку с остывшим мясом. И как теперь расплачиваться за обед?! Она надеялась прочесть ответ в мыслях трактирщицы и оставить на столе сумму, равную меркам этой таверны, – не слишком большую, но достаточную…

В слегка приоткрытую щелку двери в таверну просочился вертлявый мужичок в потертом камзоле и разбитых, драных сапогах. «Три деньги, – сновали как в тумане мысли пьяницы, – всего лишь три деньги… А если не подаст?!»

– Ну, – сложив пухлые руки на переднике, навстречу выпивохе выдвинулась хозяйка, – опять пришел?! В долг не продам.

– Есть три деньги, – промямлил мужичок.

– На кружку вара, – сурово отчеканила трактирщица.

– А винца?

– А ты дров наколол?!

– Так это… наколю ужо… – И обернулся к двери, явно намекая: «Сейчас сгоняю к поленнице, вот только бы винца вначале».

Зацепился взглядом за Даяну и обреченно подумал: «Эта-то небось на целую денежку обедает…»

Даяна усмехнулась, достала из поясного кошелька «целую денежку» и, положив большую серебряную монету на стол, сказала хозяйке:

– Налейте ему вина. Я заплачу.

Судя по реакции хозяйки, выпивоха немного преувеличил аппетиты Даяны, и трактирщица осталась довольна. Мужичок проворно юркнул за соседний стол и, едва леди вышла за дверь, мгновенно подхватил хлеб и мясо с ее тарелки.

«А я богачка, – спускаясь с крыльца и обходя уснувшую собаку, подумала Даяна. – Инфляция на Сахуристаре практически отсутствует». В кошельке тяжеловесно постукивали монеты гораздо большего достоинства, чем денежка. Еще две серебряные монеты были самыми мелкими из тех, что приготовила ей база.

Леди уверенно шла по недавно пустынным, а теперь таким многолюдным улицам пригорода. Она шагала в толпе ремесленников и торговцев, спешащих к городским воротам, прислушивалась к мыслям, обтекающим ее со всех сторон, и чувствовала себя диковинным разнообразием в череде ежедневных скучных пробежек – от дома до работы и обратно. Практически каждый сахуристарец оторопело или искоса взирал на чужестранку: «Островитянка? Здесь? Зачем пришла?! Чур, чур меня! И что я камень не надел?!»

Ворота городской стены были открыты настежь, никто не спрашивал входящих: «Куда идете?», день был обычный, муторный, рутинный, и только чужестранка в бордовом плаще, подбитом черным мехом, выделялась в толпе работяг. Один из стражей городских ворот вдруг сделал шаг, вроде бы собрался остановить Даяну, но леди бросила на него такой обжигающе-надменный взгляд – куда там охраннику в пятнистом от капель соуса камзоле, дипломатическая школа Конфедерации идет! – что бедолага мгновенно скуксился и сделал незначительное лицо.

«Чур, чур меня! Еще напустит порчу!»

Не встречая никаких препятствий, леди дошла до Ратушной площади, обогнула собор и, немного, совсем немного труся, подошла к запертым воротам университетского двора.

Час был ранний. Ремесленники уже спешили к своим станкам и верстакам, а люд ученый только-только зевал над первой чашкой горячего вара.

Собравшись с духом, Даяна ударила железным кольцом ручки о кованую блямбу, и громкий стук разнесся по еще сонным и еще почти пустым улицам центральной части города.

Недовольное бородатое лицо на мгновение показалось в квадратной прорези окошка, было похоже, что ретивый стражник собирался шугануть раннего визитера, но, увидев перед собой даму в бордовом плаще и без головного убора, в долю секунды поменял решение. Сменил недовольную мину на пугливо-озабоченную.

– Откройте, – приказала Даяна.

– Так нет никого еще… – завел песню страж.

– Откройте, – повторила она.

Лицо охранника исчезло, и тут же раздался почти истерический вопль:

– Господин Вольтен, господин Вольтен! Тут к нам… Тут к вам…

Но не договорил и заскрежетал засовами.

Репутация ведьмы не терпела проволочек.

Толкнув массивную, обитую железом дверь, леди Геспард вошла во внутренний двор университета, с трех сторон окруженный высокими каменными стенами зданий с большими окнами, – по первым этажам шли разноцветные ряды витражей, второй и третий этажи смотрели на мир чистыми прозрачными стеклами.

«Ухоженное место, – разглядывая чистый двор и беседки в глубине небольшого центрального сквера, подумала леди. – А служащие – сони».

Но ранний час не случайно был выбран для первого визита. Даяна не знала, сколько времени займет изучение библиотеки, поиск топографических карт и работа с орнитологическими справочниками: возможно, день, возможно, два, но не исключено, что и неделю. И отвлекаться сразу на привыкание к себе и перешепот за спиной ей не хотелось. Пусть слухи о появлении в стенах университета ведьмы с островов разрастаются без ее личного присутствия. До появления студентов и преподавателей Даяна надеялась уже скрыться за книгами и прочно осесть в библиотеке.

Вот только позволят ли?

Она так мало знает об условностях этого мира! Что, если визит островитянки, подсмотренный с орбиты Миаллы, всего лишь единичный случай! Он не имел к научным изысканиям никакого отношения, был всего лишь частным и дама пришла в университет на короткое время, быстро покинув его здания? Даяна так мало знала о Сахуристаре!

…Коротконогий рыхловатый субъект, путаясь в полах длинной мантии и завязывая на ходу ее тесемки у горла, торопливо спускался с крыльца. На его левой щеке еще не разгладился след от складок подушки, что так недавно нежно прижималась к его лицу…

Субъект, по всей видимости начальник хозяйственных служб, спешил к надменной даме, и мысли его путались не хуже балахона мантии. «Островитянка?! Здесь?! Зачем?! Какая жалость, что нет декана! Уж он бы разобрался с этой гордячкой… Все я один, все я один…»

– Хорошего вам дня, госпожа, – подбегая к посетительнице, выдохнул завхоз.

– И вам того же, господин, – сказала леди и замолчала.

– Вы к нам…

– По делу. Допустите меня в библиотеку?

– Ну-у-у… – Завхоз беспомощно взглянул на застывшего столбом стража, словно именно от него зависело разрешение на доступ к научным архивам. – А что… вы… вам…

Даяна сосредоточилась и опустила на растревоженного хозяйственника мысленное покрывало теплого приветствия: «Успокойся, перед тобою друг. В гостье нет беды. Она пришла за помощью, за знаниями».

– А впрочем, – пробормотал завхоз, – почему бы нет? Пойдемте, госпожа.

Так начался для леди Геспард первый день усердных кропотливых поисков. Перебирая огромные листы топографических карт, сравнивая их с орнитологическими справочниками, Даяна довольно быстро определилась по месту: юго-восточный полуостров Северного континента. Только там встречались равнинные лиственные леса и птица лейла.

И надо сказать, что именно птица помогла леди в ее изысканиях. Лейла оказалась редким эндемиком, и благодаря ей ореол поисков сузился до одного полуострова графства Урвата.

Распрощавшись с показательно нелюбопытными библиотекарями и архивариусами, Даяна нанесла последний визит ректору университета – пожилому сухопарому академику, беспрестанно поглаживающему кусочек черного камня в кармане, – и оставила щедрое пожертвование. Все три дня, что леди провела в заведении, вверенном его заботам, ректор оберегал «ведьму» от назойливого внимания резвой студенческой братии и заслужил благодарность. Его строжайший приказ – не мешать и на глаза лишний раз не попадаться! – выполняли все. И только старенький картограф иногда помогал гостье проводить сравнительную характеристику небольших рек полуострова Урвата.

– Прощайте, господин ректор. И спасибо, – сказала леди-беглянка и вновь пустилась в путь. Теперь в наемном экипаже с кучером-проводником на козлах.

Дни летели за днями, река меняла реку, селения мелькали за окнами кареты, но дивный лес, дубрава с чистым родником все ей не попадались.

Почти теряя надежду разыскать место, где так долго она бродила в своих снах, леди приехала в деревню, раскинувшуюся на пригорке возле небольшой речки Тайны. В разгар зимы, уставшая и измученная безрезультатными поисками, разбитыми дорогами, однообразием пищи придорожных трактиров и настороженным вниманием публики, леди вышла из кареты возле небольшого гостиного двора, и первым, что привлекло ее внимание, стал старик, одетый в утлый тулупчик. Старичок услужливо придержал дверцу экипажа и вежливо спросил:

– Чего-то ищете, добрая госпожа?

– С чего вы взяли? – устало удивилась леди Геспард.

– А чего вам еще делать в наших краях-то и в этом клоповнике? – смешно собрав вокруг носа сотню морщин, скривился старичок. – Ужо, поди, не мягкую перину. Здесь отродясь перин-то не водилось.

– Ищу, – согласно кинула путница. – Ищу место для дома на берегу реки. Тихая дубрава, поляна, родник в тени у косогора…

– Так есть! – обрадовался селянин.

– Так было, – грустно усмехнулась леди. – И лес, и косогор, родник, поляна. Все было, и все не то.

– А здесь есть, – упорствовал старик. – Там лейлин луг и заводь…

– Подождите, – перебила словоохотливого старичка Даяна. – Почему луг – лейлин?

– Так много их там летает. А уж когда брачные игры затеют – загляденье! Хвосты расправят, песни горланят…

Ноги Даяны внезапно сделались ватными, в голове зашумело, и леди, схватив старика за рукав тулупа, горячо зашептала:

– Отведите меня туда, сейчас, немедленно…

– Так ночь! – опешил старичок.

– Нет, сейчас!

Но кучер уже распрягал лошадей.

– Дождитесь утра, добрая госпожа, – посоветовал деревенский абориген. – Там сейчас грязь непролазная, завязнете еще в темноте-то. И места не увидите.

Старичок протянул руку, собираясь помочь страннице взойти на крыльцо гостиного двора, но из-под неплотно застегнутого на груди плаща Даяны вдруг высунулась полосатая когтистая лапа и метко ударила селянина по заскорузлым пальцам.

– Ой! – вскрикнул старичок и проворно убрал руку за спину. – Что это?!

– Моя охрана, – усмехнулась леди и задумчиво оглянулась на разбитую зимними дождями дорогу, поливаемую с неба жуткой смесью из дождя и снега.

Старичок заинтересованно смотрел, как нечто небольшое, но громко урчащее копошится под плащом на груди незнакомки: из-под одежды, раздвигая отороченные мехом складки, вылезла усатая кошачья морда. Сначала показалось островерхое ухо, потом блеснул настороженный желтый глаз и некоторое время изучал селянина, затем, видимо не найдя в аборигене ничего всерьез опасного, появилась вся кошачья морда целиком.

Путница привычно погладила зверька между ушами и сказала то ли ему, то ли себе:

– Неужели нашли? Боюсь поверить…

Только во время первого спуска на планету Даяна оставила Кавалера на станции. Чужестранка, изучающая в университете орнитологические справочники, – и без полосатого кота в сопровождающих лицах событие из ряда вон. Кавалер безропотно выслушал приказание – гулять по станции, приборами не баловаться, есть, спать, нужду справлять в строго отведенном месте, и вообще сил набираться – и не сделал даже слабой попытки проникнуть на борт орбитальной шлюпки контрабандным грузом.

Кот был другом и союзником, он оставлял для шалостей минуты полной безопасности и никогда не доставлял хлопот хозяйке. Указания ему требовались лишь в виде последнего привета.

Даяна попросила базу сшить ей нагрудный карман-сумку, и всю зиму Кавалер и леди согревали друг друга в утомительных переездах. Кавалер пел хозяйке уютные кошачьи песни и всегда был настороже. Так уж сложилось, что постепенно он снова взял на себя привычную роль охранника и разведчика. Все прошедшие четыре года у него это неплохо получалось. А уж на планете, где напрочь отсутствовало скорострельное оружие, кот и вовсе обрел себя. Его природное вооружение – острый слух, острый глаз, чуткий нюх и отменно заточенные когти – уже дважды выручало Даяну из беды, когда подвыпившие посетители таверны пытались навязать леди свое общество. А надо сказать, что только сильно перебравшие хмельного сахуристарцы могли себе позволить выпады против женщины с островов! И в обоих случаях появившийся из-под тяжелой зимней одежды шипящий, разъяренный кот нагонял на них такой суеверный ужас (!), что дебоширы вмиг трезвели и иного вмешательства уже не требовалось. Деревенские пропойцы тотчас вспоминали все детские страшилки «вот придет ведьма, увезет тебя на остров да в козла превратит», что в один момент становились приличными гражданами.

…Всю ночь Даяна просидела у окна гостевой комнаты таверны. Впервые за долгие месяцы путешествия ей не пришлось расспрашивать жителей о роднике у косогора, о тихой заводи и дубраве с деревьями, чьи стволы невозможно обхватить руками. Впервые мимолетное упоминание леса из ее сна вызвало ответ – так есть!

– Боюсь поверить, – шептала леди, и преданный кот, урча и щурясь, терся об ее руку чуткими ушами. Он тоже ждал, надеялся и верил.

Колеса дорожной кареты то вязли, то проворачивались в склизком, напоминающем раскисшее масло грунте. Возница кричал на лошадей, старичок-абориген, взявшийся проводить путницу до лейлина луга, тоже с удовольствием драл горло, Даяна прильнула к запотевшему окну, через совсем короткое время не выдержала и, не обращая внимания на сыпавшуюся с неба ледяную крупу, открыла окно и почти наполовину высунулась наружу.

Сердце стучало и отбивало – здесь, здесь, здесь! Даяна уже узнавала поворот реки, очертания опушек, расположение холмов и впадин. Все это было когда-то подарено ей в видениях чужой памятью. За сотни лет дубрава разрослась, родник скрывали заросли остекленевшей на ледяном ветру осоки, но это было здесь. Сомнений не осталось, они дошли.

– Стойте! – крикнула леди и, не дожидаясь, когда карета замрет, выпрыгнула на чавкнувшую водяной жижей траву.

Большая поляна в окружении старых деревьев ждала ее невероятно долго. Родник зарос, болотная трава опутала источник, но это не беда. Очистим. Поросль кустов спрятала изгиб реки, коряга, с которой прыгали лягушки, уже давно ушла под воду и растворилась в тине. Камень, на котором Даяна сидела, глядя на резвящихся рыбок, покрылся мхом…

Все было так. Лишь только время немного исказило фотографическую точность пейзажа. Но это не беда. Она нашла.

Золотые монеты, что в точности отчеканила база, рассыпались веером. Весь конец зимы и начало весны Даяна строила дом.

Подрядчики и каменщики, столяры и краснодеревщики трудились сутки напролет. Деревенский староста, получивший щедрую мзду от заезжей госпожи-чудачки, удивлялся скорости, с которой возводились стены. Разыскивая это место, леди давно, в нудном однообразии путешествия, продумала каждую мелочь в создании жилища. Огромный котлован подвала, как представлялось Даяне, заполнят припасы и кое-что из бытовых приборов базы. Уютные комнаты и спальни не закоптят плохие камины и ленивые печи, окна всегда будут чистыми…

Кстати, о чистоте. Странствуя по дорогам герцогства Урвата, Даяна больше всего поражалась количеству мусора, окружающего каждый дом. Отходы выбрасывались практически безнадзорно и куда попало. Черепки битой посуды застилали задние дворы трактиров, огрызки, шелуху и кости ковыряли чумазыми носами свиньи, куры копошились в завалах грязи, а крысы…

Ох уж эти крысы! Они покоя не давали деятельной натуре Кавалера!

«У меня будет иначе», – думала Даяна, и первое, что заработало в ее доме, был миниатюрный утилизатор мусора с атомным энергообеспечением. Невдалеке от дома, для отвода глаз, рабочие выкопали небольшую яму для отходов, но копить там грязь?! Разводить крыс и привлекать животных со всего леса?!

Нет, увольте. Графиня Оскардуан, леди Геспард не настолько одичала, чтобы не прислушиваться к запаху гниющих отбросов летними ночами.

База закамуфлировала утилизатор под обычное ведро, деревянный чан скрывал в себе аппарат для чистки одежды, – какая вонь порою шла от потных работяг, трудившихся на постройке дома, цивилизованному человеку даже представить невозможно! – на этом привлечение современной техники Даяна прекратила. Интерьеры и кухня ее дома полностью соответствовали обычаям Северного континента. Каменная печь-жаровня, огонь, поддерживаемый дровами из поленницы, пучки и связки трав и кореньев, развешанных по стенам. Могучие дубовые сундуки с припасами одновременно выполняли роль скамеек…

Вот только сидеть на них было некому. Леди хватало одного стула с резной спинкой, Кавалер предпочитал свернуться на ее коленях, а гостей Даяна не принимала.

Как только утихли страсти и разговоры о чудачествах «ведьмы», леди превратила свой дом в жилище отшельницы. Лишь иногда, показывая, что все еще жива, она появлялась в деревне, покупала совершенно не нужные ей вещи и кое-какую провизию и обязательно единственный в этой глуши газетный листок. Торговцы и ремесленники не раз ей намекали, мол, все, что надо, привезем, доставим, но Даяна каждый раз отказывалась. Все эти посещения стали бы лишним поводом для сплетен. Ведь если бы не боязнь ополчить против себя ближайшую деревню, она бы даже на постройку дома пригласила мастеров их других областей герцогства. Ей не хотелось, чтобы внутреннее убранство ее дома выступало темой для разговоров над кружкой пива или пяльцами кумушек-кружевниц.

Но пригласить чужих строителей – значит обидеть, оставить без заработка каменщиков и плотников деревни. Так что в течение нескольких месяцев Даяне пришлось мириться с любопытством и расспросами коренных своих соседей. Их удивляло все. Высокий потолок – так не протопите зимой! Большая кухня – здесь будет новая таверна? Глубокий каменный подвал – свинью сюда спустить, так слишком хлопотно… Зачем такие окна? В них конь пройдет не нагибаясь! Ведь не замок. Не таверна. Не магистрат. А просто – дом.

Дом ведьмы обсуждали год как главное событие.

Потом затихли. Пожар сожрал добрую четверть деревенских построек, и заботы-горести заставили утихнуть пересуды.

Лесная ведьма – уже не «островная» – постепенно приучила соседей к своему присутствию и к дому на лейлином лугу.