Солнцеподобная Тау Кита в небе уже клонились к горизонту, и большинство жителей небольшого городка расходились по домам, рассчитывая провести остаток дня в тишине и спокойствии. Здание единственного в этом обществе научно-исследовательского института пустело, начинающие и более опытные учёные потихоньку откладывали свои проекты. В последнее время мало кто испытывал особый энтузиазм по поводу научных открытий. Город Форис давно уже оставил надежду на расширение границ человеческого знания.

Когда-то давно полный ученых космический корабль «Форис» покинул планету Земля. Миссией этого мощного агрегата было приземление на обнаруженной в системе Тау Кита планете, её изучение, и заодно основание базы, на которой можно будет вести более близкие исследования других систем. А также, если что-то всё-таки удастся обнаружить, то команда должна была стать посредником между человечеством и другими возможными разумными расами. Но посадка на планету оказалась жесткой. Искусственный интеллект корабля принял решение спасать экипаж. Капсула с людьми, находящимися в анабиозе с необходимыми аппаратами жизнеобеспечения и запасами продовольствия была вовремя катапультирована из корабля, после чего он взорвался. Выйдя из анабиоза и обнаружив, что космического судна больше нет, люди начали обустраиваться на небольшом участке территории на планете, обосновали там небольшое поселение, и стали вести исследования.

Ввиду того, что Солнечная система находилась в двенадцати световых годах от Тау Кита, связь с Землей была невозможна. Поначалу ученые надеялись, что прошедшие за время их полета века помогли человечеству улучшить свои технологии в сотни раз, и что люди открыли какой-то способ связи с другими системами, но этого не произошло. Связь не работала, никакой разумной жизни не обнаружилось, да она и не могла так быстро образоваться – планете было всего четыре миллиарда лет. Она просто не успела за отпущенный ей срок развиться настолько, чтобы на ней появились разумные существа. На момент приземления «Фориса» на ней уже имелись некоторые растения, создающие вполне пригодную для жизни атмосферу, но дальше флоры и некоторых многоклеточных созданий дело не пошло.

Какое-то время ученые еще предпринимали попытки то наладить связь с Землей, то найти способ убраться с этой планеты, но, в конце концов, им пришлось смириться с тем, что они здесь застряли. Они пытались восстановить квантовые компьютеры, но искусственный интеллект постоянно давал сбой, и им это не удалось. Однако их положение оказалось не таким уж плохим. Почва оказалась вполне пригодной для земледелия. Привезенные с Земли образцы различных овощных, бобовых и зерновых культур вполне прижились. Кроме того, и на самой планете обнаружилось достаточное количество съедобных растений. Имелось оборудование, с помощью которого можно было производить синтетическую еду. Природные ресурсы планеты были пригодны для строительства небольшого поселка с водопроводом и даже электричеством. У них были привезенные с Земли в электронном виде книги, фильмы и сериалы, за которыми можно скрасить вечер. Прожить на планете вполне возможно…

Таким образом, на планете, которая была названа в честь погибшего корабля Форис, появилось человеческое поселение. Его жизнь не всегда была гладкой, однако им удалось выжить. И вот, сменилось уже четыре поколения людей, и страсть к познанию нового начала потихоньку угасать.

Павел Рябинин, квантовый физик пятидесяти двух лет, стоял у окна своей лаборатории и провожал взглядом спешащих из института домой ученых. Они бежали чуть ли не вприпрыжку, как школьники, не желающие учиться. В последнее время интерес к науке теряли даже те, кто раньше собирался посвятить ей жизнь. Конечно, понять их можно. Местные микроорганизмы грибкового типа уничтожили урожай овощей в теплице, а на заводе по производству синтетической пищи не хватало сырья. Нужно было искать способы прокормить свои семьи, а не проектировать корабли и устройства связи с Землей. Павел был практически единственным, кто упорно продолжал пытаться исправить ошибки квантового компьютера, с помощью которого он надеялся наладить связь с Землей или другими возможными цивилизациями. Ученые давно уже потеряли надежду на запуск этой технологии. Но не Павел. Он знал, что квантовый компьютер поможет проанализировать огромное количество волн, излучений, нейтрино, получаемых из космоса, и выделить из них сигналы, идущие от Земли.

Дверь в лабораторию отворилась, и раздался женский голос:

– Ой, пап, а ты что, всё еще здесь?

Павел не торопился оборачиваться. Он полагал, что все остальные ученые уже давно покинули здание. Как видно, он ошибался.

Мужчина обернулся и увидел невысокую молодую девушку-блондинку. Собранные в аккуратную косу густые волосы чуть ниже плеч, блестящие голубые глаза, тонкие черты лица, аккуратный, слегка вздернутый нос, простые серая водолазка и черные брюки, обтягивающие стройную фигуру. Это была его дочь Инна. Ей двадцать четыре года, и она вместе с ним участвовала в востановлении квантового компьютера.

– Почему ты вернулась? – спросил Павел. – Насколько я помню, вы с Мизуки собирались пойти смотреть на цветение лианкии.

Инна отмахнулась:

– Мы каждый год на это смотрим, и ничего не меняется! Мизуки просто начиталась про праздник цветения сакуры у земных японцев, вот и пытается проникнуться, как она выразилась, «родной культурой». А сама даже японского не знает.

– Лианкия и в самом деле напоминает сакуру своим внешним видом, – заметил Павел, видевший японское растение только на картинках в электронных книгах.

– Как бы то ни было, я считаю, что это пустая трата времени, – заявила Инна. – Кажется, я почти закончила проверку алгоритмов…

Павел ее прервал:

– Это подождет до завтра. У меня есть еще одна работа в лаборатории, не связанная с нашим основным проектом, и я должен выполнить её один.

Инна недоуменно нахмурилась:

– Какую это работу ты должен выполнить один?

– Не могу тебе сказать, – Павел перевел взгляд на закат за окном, стараясь не смотреть дочери в глаза.

Инна немного помолчала, но потом, видимо, решила не настаивать и пожала плечами:

– Хорошо. Я тебе не помешаю. Мне нужен только доступ к процессору…

– Нет, – немного резче, чем нужно, сказал Павел. – Для выполнения этой работы мне нужны тишина и покой.

– А когда это я шумела в лаборатории? – повысила тон Инна.

Павел вел себя слишком жестко, и прекрасно это осознавал. Инна могла что-то заподозрить. А ему это было ни к чему.

– Прости, – медленно протянул он. – Сегодня был тяжелый день. Мне хочется побыть одному.

Инна подошла к отцу и осторожно спросила:

– Что-то случилось? Опять Новак доставал?

– Нет, не доставал, – ответил Павел. – Просто работы много. Ты же понимаешь, что в наш проект никто не верит. Эриксон хочет, чтобы я выполнял и другие задания, решая, так сказать, более насущные проблемы. Сегодня мне нужно выполнить одно из таких.

Какое-то время Инна просто смотрела на него серьезными голубыми глазами, и Павлу даже показалось, что она видит его насквозь. Ученый привычно натянул на лицо спокойную маску. По правде говоря, он гордился тем, что у него такая умная и ответственная дочь, которая к чему-то стремилась, а не только выращивала овощи да наблюдала за цветением растений. Но сейчас ее целеустремленность могла только помешать.

– Ладно, – наконец, кивнула девушка. – Учитывая, что я уже неделю засиживаюсь допоздна, мне не помешает отдых. Удачи тебе в работе, в чем бы она ни заключалась.

Павел смотрел за тем, как дочь покидала лабораторию, с толикой печали, потому что знал, что больше никогда ее не увидит.

Глава 1

Тау Кита поднялась высоко в небо и уже стремилась к своему зениту. Инна лениво потянулась, почувствовав лучи света на своем лице. Наверное, нехорошо было спать все утро, в то время как весь Форис трудился над проблемой плохого урожая и других важных вещей, поддерживающих жизнь их городка… Но Инна официально работала в научно-исследовательском институте, и сейчас за ней числился только один проект – наладка квантового компьютера, который должен будет помочь найти ответ на вопрос: как установить связь с какой-нибудь цивилизацией, находящейся поблизости от них? Весь последний год, с тех пор, как они с отцом начали официальные разработки, она приходила в институт, когда хотела, и уходила, когда хотела. Правда, в основном Инна приходила очень рано, а уходила, когда уже темнело, так что, наверное, ничего страшного, что она немного отдохнула этим утром.

Поэтому Инна, обнаружив, что уже почти полдень, не стала сильно переживать. Девушка медленно поднялась с кровати и тут заметила, что извлеченный на ночь нейроресивер вибрирует (этот прибор обеспечивал общение на расстоянии между людьми за счет передачи информации непосредственно в нейроны мозга). Нахмурившись, она прицепила за ухо крошечный прибор, и тут же поняла, что ей звонит Алистер Кроссман, друг и коллега ее отца. Сердце неожиданно быстро заколотилось, и предчувствие беды наполнило Инну.

Это ее так удивило, что она растерялась и не ответила на звонок, а когда спохватилась, было уже поздно. Инна с минуту стояла, ожидая, что Кроссман позвонит снова, но этого не произошло. Пожав плечами, Инна принялась одеваться. Перезванивать почему-то не хотелось.

Девушка наскоро умылась, оделась и заплела волосы в тугую косу. Небольшой дом, в котором она жила вместе со своей подругой Мизуки, наполняла тишина. Инна вспомнила, что Мизуки вчера отправилась смотреть на цветение лианкии и так и не вернулась. Это было странно, но, скорее всего, она просто засиделась в парке с другими ценителями японской культуры. Наверное, беспокоиться не стоило. Но отсутствие каких-либо звуков неожиданно вызвало тревогу.

Стоило Инне выйти на улицу, как ее встретил довольно сильный холод. Лето потихоньку подходило к концу, и все чаще выдавались пасмурные дни. Посмотрев наверх, Инна увидела, что сиреневое небо начинают закрывать серые облака. Покачав головой, она встала на свой ховерборд и поспешила к институту науки. Потраченное на сон утро уже воспринималось ею как непозволительная слабость.

Здание института находилось в пятнадцати минутах езды от ее дома, и вскоре Инна была уже на месте. Сунув ховерборд в сумку, она быстро отправила со своего нейроресивера запрос на вход. Когда компьютер просканировал ее и убедился, что пришла именно сотрудница учреждения, а не просто какой-то левый человек, двери распахнулись, и Инна поспешила зайти.

Она не ожидала никого встретить, ведь большинство сейчас работало в своих кабинетах, а вход и выход из здания были полностью автоматизированы, однако с изумлением обнаружила Алистера Кроссмана, нервно переступающего с ноги на ногу в просторном холле. Он явно кого-то ждал. Может, ее отца?

Как бы то ни было, в голове Инны уже выстраивались новые теории по поводу квантового компьютера, и потому она не стала спрашивать, что тот здесь делает. Коротко кивнув, девушка направилась к лифту, но тут Кроссман неожиданно поспешил ей на встречу.

– Инна, я с самого утра пытаюсь до тебя дозвониться! – воскликнул он. – Почему ты не отвечаешь?

Инна притормозила и опустила голову:

– Так получилось, что я проспала. Простите, доктор Кроссман, но я пропустила целое утро работы, а потому очень спешу.

Она ожидала, что мужчина быстро объяснит ей, в чем дело, но вместо объяснения тот неожиданно нервно оглянулся и посмотрел прямо в камеру на потолке. По всему зданию института были установлены такие, чтобы исключить возможные чрезвычайные ситуации. Инна обратила внимание на то, что камера была направлена прямо на них. По ее коже пробежали мурашки.

Кроссман стал спиной к камере, так, чтобы той не был виден его рот, и быстро зашептал:

– Мне нужно с тобой поговорить, но не здесь.

Инна тяжело вздохнула. Кроссман был лучшим другом ее отца, а потому она очень хорошо его знала. В отличие от спокойного и серьезного Павла Рябинина, этот человек был чересчур эмоциональным, да к тому же склонным к не вполне уместному юмору. Инна решила, что речь идет о еще какой-то шутке, в которой ее попросят принять участие.

– Доктор Кроссман, у нас обоих много работы, – равнодушно произнесла она. – Если Вы хотите о чем-то поговорить, это можно сделать и позднее.

– Ты не понимаешь…

В этот момент легкий перезвон оповестил о прибытии на первый этаж лифта. Кроссман вздрогнул и побледнел, его губы прошептали что-то вроде «не успел». Инна неожиданно подумала, что, возможно, ей все-таки стоило послушать, что тот скажет, но было уже поздно.

Двери лифта распахнулись, и в холле появилась делегация из трех человек. Один из них, Янне Эриксон, был директором их института. Увидев его сурово сдвинутые седые брови, Инна начала лихорадочно соображать, что же она такого сделала. Да, она сегодня сильно опоздала на работу, но неужели это настолько серьезный проступок, что сам директор собрался сделать ей выговор? Эриксона редко когда интересовали мелкие правонарушения, да и вряд ли он за этим следил.

– Мисс Рябинина, – голос подошедшего седовласого мужчины был холодным, как лед. – Можно узнать, где Вы были этим утром?

Инна покраснела. Весь последний год, что она официально работала в этом институте, девушка показывала себя примерной сотрудницей, зачастую работая даже больше, чем нужно, но ее успехами никто не интересовался, поскольку работала она над проектом отца, который все считали пустой тратой времени. И вот, в первый раз в жизни Инна проспала, и тут же нарвалась на неприятности.

– Мистер Эриксон, Вам должно быть известно, что Инна живет отдельно от своего отца, – неожиданно вставил Кроссман.

Инна вскинула брови. Причем тут вообще это?

Заместитель Эриксона, Марек Новак (довольно мерзкий тип, с которым у отца Инны были натянутые отношения), ухмыляясь, заявил:

– Да, конечно, но всем известно, что доктор Рябинин много времени проводит со своей дочерью. К тому же, если верить камерам наблюдения, она была последней, кто его видел.

Одолевавшая с утра тревога усилилась. Инна непонимающе посмотрела на Новака, ее голос неожиданно потускнел:

– Что значит «последняя, кто видел»?

Ответил ей Кроссман:

– Инна, твой отец пропал.

Сначала девушка какое-то время смотрела на него, словно не понимая слов, а потом слегка улыбнулась. Вероятно, это все-таки очередная шутка.

– Да бросьте, – отмахнулась она. – Мы же не на Земле! Население нашего города всего пятьдесят тысяч человек, да и сама площадь не так уж велика. В таких маленьких масштабах человек просто не может потеряться.

Говоря, Инна смотрела на Кроссмана, ожидая, что тот вот-вот рассмеется и скажет, что это всего лишь розыгрыш. Но его карие глаза оставались непривычно серьезными. Да и вряд ли строгий Эриксон стал бы поддерживать такие развлечения. Инна постаралась рассуждать разумно.