Часть третья
Неизбежность

Хорошо подумав, с какого собственно момента начать повествование о путешествии, я решила не залезать глубоко в дебри, поскольку все удивительные события связаны между собой, а если провести последовательную линию, предшествующих описываемым приключениям, то так потихоньку можно добраться и до момента моего рождения. К такому масштабному писательскому труду я пока не готова. Поэтому я одним махом отсекла все события до 3 июля, до того дня, в который началось моё первое самостоятельное двухнедельное – здесь ключевое слово «бюджетное» – приключение.

Хотя я и взрослая тётка, но с детских лет одна никуда без мужа не ездила. Я не оговорилась: именно с детских лет. Поскольку замуж я вышла по доброй воле в семнадцать лет.

«И кто гнал этого ребёнка в «омут брака?», – спросите вы…

Я люблю отдыхать с мужем. Мы прожили с ним четверть века и не устали друг от друга. Но мир вокруг изменился до неузнаваемости…

Это отступление к тому, что ехать придётся одной. А «бюджетное путешествие» потому, что все предыдущие были обыкновенными: пришёл в туристическое агентство, заказал тур, оплатил и лети себе куда хочешь. Денег хватало, но мы и не шиковали особенно. Бассейны с шампанским – совсем не наш стиль.

Теперь же две проблемы перекроили наш семейный бюджет: отсутствие покупательской способности и кредитное бремя. Я с пониманием отношусь к сложившейся ситуации, как в песне поётся: «Грустить с тобой, Земля моя, и праздновать с тобой!». И это – про меня. Я – не нытик. Дай бог здоровья, а остальное купим. Или найдём другой способ. Я и в лес хожу, в котором могут волки быть. И в драку ввязываюсь, а там видно будет.

Вот оттого-то так и богата на события моя жизнь. Учтите ещё и моё богатое воображение. Чего не хватит – придумаем на ходу. Вот так и живём мы с супругом рука об руку, и нам не скучно. Мне – потому, что я по определению нескучная, а ему – потому, что со мной не соскучишься.

Вот, значит, решил мой организм протестовать против засилья «питерских оккупантов» и слёг. А без меня работа встала.

Приходит вечером мой любимый супруг не солоно хлебавши и говорит: «Поезжай-ка ты, дорогая, одна!».

И тут вдруг я понимаю, что я совсем не «против», а очень даже «за». Я сначала обрадовалась, а потом вроде как совесть проснулась, и думаю в обратную: «Игорь устал ещё побольше меня. Я – вон какая безнадёжная оптимистка! А он – совсем другой. Он и тоньше, и деликатней. Я, если что, хоть матом запулить могу. А уж если он материться начал – всё: почитай, начало конца. Да и вообще мужчины – народ слабый, нежный…».

Порадовалась я, но отказалась.

– Раз на меня деньги найдёшь, то и на себя найдёшь тоже, – говорю ему. – Я экономить на всём буду. Только вместе!

Опять разругались.

Нервы!

Но он меня взял измором. Надел ежовую шкуру и молчит.

Я и так, и эдак… Я-то все его слабые стороны и места знаю, не зря четверть века прожили, но тут…

Вот он мне и говорит:

– Я Алисе помогу. Как я её с умирающим Бредом оставлю? Она ж и с детьми-то не справляется. А вдруг он преставиться решит. А я – рядом. Всё чин-чином.

Ну никак он Бреда не «уговорит». Зато меня уговорил. Согласилась. Я же – добрая душа.

Вы будете смеяться, но некоторые мои приятели меня так и прозывают: «Оксанка-Добрая-Душа», только созвучно это «Иванушке-дурачку». «Оксанка-Добрая-Душа»… «Иванушка-дурачок»… Как ноты. Ладно. Бог с ними. Добрым, да дуракам – на Руси счастье…

Отвлеклась…

Я, «добрая душа», вспомнила про свою хорошую соседку по подъезду по имени Вероника. Она прекрасная и добрая – в нормальном смысле – женщина. Всегда сокрушалась, что давно не была в отпуске на море. И всякий раз, когда я привозила ей сувениры и истории, просила взять её с собой в другой раз. Я обещала, но никогда не брала.

Мы с Игорем любим ездить только одни. Пару раз пытались поехать с друзьями, но нам не понравилось. Однажды нас сравнили с лебедями, которые не терпят соседей и селятся исключительно на охраняемой ими территории, разоряя при этом другие гнёзда.

«А почему бы и нет?», – подумала я тогда. – «Очень похоже…».

Но вернёмся к Веронике.

Кроме того, что она прекрасный человек, она ещё и «святая» женщина, потому что только святые могут работать на «Российском почтамте» за семь тысяч рублей в месяц с 9–00 до 20–00, поскольку на такую зарплату желающих совсем не много, а объект – стратегический. На этом «секретном объекте» она целыми днями общается с теми районными пенсионерами, которым не хватило талончиков в поликлинике.

В летний период «менее святые» сотрудники почтамта умудряются брать длинные больничные – если не выпал отпуск – и Веронике приходится пахать «за себя и за того парня». Причём – всё за те же семь тысяч в надежде на то, что болезная барышня когда-нибудь, после дождичка в четверг, окажет Вероничке подобную услугу.

Да и за такую мизерную зарплату там никто не держится. Среди работников «стратегического объекта» такая текучка, что болящие прямо с больничной койки идут на рынок торговать помидорами или арбузами на сезон, за который заработают столько, сколько ответственная Вероничкина работа не принесёт и за год.

Да и арбузы пенсионеры не покупают – тяжёлые. А покупают арбузы всё больше Добрые Молодцы, хоть бы и с детьми. Хоть глаз порадуется.

И в таком режиме моя Вероничка живёт не один год. Я иногда думаю, что она – слегка мазохистка, и таким вот образом отрабатывает какие-то кармические грехи.

Итак – звоню, хотя она и живёт в соседней квартире. Телефонный звонок крайне важен. Говорю бодрым не терпящим отказа голосом – нужно сначала влить елей в уши, а там – пойдёт как по маслу. Ради неё же стараюсь.

– Аллё. Да?

– У тебя когда отпуск? – спрашиваю.

– Ну… Скоро…

– Как скоро? Конкретней.

– Ну, завтра…

«Это – судьба!», – подумала я и продолжила:

– То есть – ты уже в отпуске?

– Ну… Да…

– Ты меня просила взять тебя с собой на море? Говорила, что семь лет на море не была?

– Ну… Говорила…

– Завтра едем с тобой по бюджетной схеме. Без денег. Анапа – плацкарт – частный сектор – подножный корм. Допускается бокал пива на пляже. Один в день.

– Ну, уж это – слишком, – начала связно отвечать Вероничка.

– Как скажешь. Можем разбавить это кукурузой и чурчхелой¹. Ну и парочкой «усатых итальянцев», – вставила я пошленькую шуточку, которая всегда кстати приходится, чтобы запустить разговор в нужное плавное русло.

Теперь можно идти и в лобовую атаку…

Я прихватила заранее запасённое для разговора «Сухое белое» и позвонила ей в дверь. Бледная, высосанная пенсионерами-вампирами Вероничка открыла мне дверь, но всё ещё без особого энтузиазма.

Я разливала вино по бокалам, а сама не переставала трещать:

– Билеты куплю через интернет. Отдашь, когда сможешь. У меня наличных денег совсем нет. Представляешь, как круто! Мы поедем как беспризорники в годы гражданской войны! Ну не совсем, конечно… Да. На море. Без денег. Это в моём безответственно-бесшабашно-авантюрном стиле… Во здравие! Спаси, господи!

Мы сдвинули бокалы. Конечно же чокнулись. Глаза Веронички на секунду вспыхнули забытым синим цветом.

– У меня и купальника нет… – смиренно сказала она.

– У меня есть. Новый. Мне мал. Тебе будет в самый раз, – быстро и коротко ответила я, купальник – это аргумент.

Но я видела, что она ещё колеблется.

Мы прикончили бутылочку, и я пригласила её пойти со мной погулять с Бредом. Это было моей ошибкой.

На улице Вероничка увидела тёток с корзинками, полными дачного урожая. Хмель на воздухе стал быстро выветриваться. Она вспомнила про свой домик в деревне, который спасал её в выходные, и – раззадоренная моим же оптимизмом – вдруг бодро выпалила:

– А поехали ко мне в деревню! Хошь – спи, хошь – дыши! – вспомнила она мои основные желания за последнее время. – И денег совсем не надо! Мы как с тобой одеяльце-то расстелем… Как книжек наберём… Семечек… Поехали, Оксан. А!?

Да-а!..

Говорят же, что надо ковать горячее железо… Были бы билеты – уже б не отвертелась. А ведь я поначалу и впрямь задумалась: а не махнуть ли к ней в деревню? И Игорю спокойнее. И денег совсем не надо платить, да хотя бы и за плацкарт.

– У тебя нет моря, – ответила я, стараясь вложить всю свою тоску и философскую мудрость в интонацию.

– Да… Моря у меня нет… – грустно согласилась подруга.

Домой шли молча. Было грустно расставаться. А ещё было грустно осознавать, что эта рутина – в которой мы живём – крепче любого болота. А главное, что никто нас не держит. Только мы сами.

Попрощавшись у дверей, мы расстались, а я всё стояла и думала: «Как могла я даже на мгновение предать мечту о море ради того, чтобы сэкономить какие-то крохи?»…

Мне было стыдно: за себя, за правительство, за нищету таких богатых сердец России…

Ночь я почти не спала. Мне непременно хотелось уговорить Игоря поехать и взять Евочку. Мне было стыдно, что я одна буду загорать и купаться, а они останутся здесь, в этом «онкологическом» городе ради того, чтобы сэкономить сумму денег, которую люди оставляют за один вечер в паршивом ресторане Анапы.

Потом я решила не ехать вовсе, так как знала, что Игорь не согласится. И уже когда начало светать, я про себя решила: «Я еду не для праздника. Я еду поправить сильно пошатнувшееся здоровье, которое море вылечит за неделю. Я еду для того, чтобы потом работать больше, чтобы заработать много денег, которых бы нам хватило на поездку вместе…».

Тогда я стала лихорадочно подбирать билеты. Поездов было много, но плацкартных мест почти не было. А билет в купе стоил столько, что можно было при моём денежном раскладе прожить неделю только на разницу в цене.

Первый подходящий поезд был на 3 часа утра. Если мгновенно вылететь в окно, то можно было бы успеть…

«Я решила и больше не поверну назад, что бы ни случилось!», – сказала я себе, и только тогда спокойно заснула.

Проспав ещё один поезд в 6 часов утра, я проигнорировала, улыбнувшись, и следующий – на 12 часов дня – хотя он был очень удобный, так как приходил в Анапу днём. И я купила билеты на шесть часов вечера. Это был неудобный рейс, но он позволил неспешно собраться с вещами и мысля

Часть четвёртая
Сборы

– Ты не успеешь на двенадцать часов, – заметил Игорь, когда я сказала, что купила билет на поезд. – Время уже – одиннадцать.

– Успею. Нищему собраться – только подпоясаться. Зато самые дешёвые билеты купила, как ты хотел. Поезд «Владикавказ – Анапа». Сразу окунусь в экзотику. «Блаженны нищие духом, ибо их есть царствие небесное!», – ввернула к месту.

Игорь хорошо знает, что если я начала кидаться цитатами, то во мне забурлил боевой дух, которым я могу и ошпарить.

– Ну что ты кипятишься? Не могу я поехать…

– Кто хочет – ищет возможность, кто не хочет – ищет причину, – продолжала умничать я, набрасывая гору вещей в ощерившийся чемодан.

– А платье леопардовое ты зачем берёшь?

– Как зачем? Я еду отдыхать, так? Буду ходить в рестораны. И поверь мне: деньги для этого совсем не нужны, а вот платье леопардовое и красные туфли просто необходимы. Бюджетная схема. Мужикам очень нравятся хищные принты². Они выглядят вызывающе призывно и говорят примерно так: «Я – редкая, дикая су… кошка. Рискнёшь почесать меня за ушком? Я тебе помурлычу». А уж я намурлычу! Слюнтяи и жиголо сразу отпадают. Первые струсят, а вторым это не нужно. Они приходят в ресторан, чтобы заработать, а не ради спортивного интереса. Так что останутся самые терпеливые кошачьи укротители.

– Куклачёвы, что ли?

– А хоть бы и Куклачёвы. Там море, воздух свежий, кислород… Всякое может случиться.

– Это вроде: «Знаешь, дорогой! Я не знаю, как так получилось. Я шла, шла… Поскользнулась, а тут… Сучок. А пока я с него слезала, всё и произошло. Да?

Молодец Игорь! Моя школа!

Он прекрасно может поддержать перепалку, но, к сожалению, пока только со мной. Окружающие знают его как деликатного, выдержанного, интеллигентного человека. Так и есть. Но я над этим работаю. И уже кое-что вырисовывается.

– Куклачёв, между прочим, очень на Зюганова похож. Представь, сколько старух будут мне завидовать, – продолжила я.

– О! Точно. Тебе с твоим «помелом» равных бы не было в политике. Королёв – наш губернатор – просто отдыхает по сравнению с тобой. Только, вот незадача! Тебе рядом с трибуной нужно сразу и кровать ставить. У тебя ресурс маленький. Спасть много любишь. А в политике спать некогда. Там нужно быть всё время на виду. Хотя бы и молча.

– А допели³ на что? Пускай светят мордами, если что, пока я сплю.

– Ты сейчас договоришься, что вообще никуда не поедешь. Опоздаешь!

– А я сейчас и не еду. Я на шесть часов вечера билет взяла.

Всё это чемоданное шоу было последней попыткой склонить супруга к совместной поездке, но он мои удары держать умеет. Потерпев фиаско, или, точнее, позволив Игорю выиграть, стерва во мне угомонилась. Билеты я оформила – как говорила ранее – на сайте РЖД, с максимально возможным в плацкарте комфортом: нижняя полка в начале вагона. Уже этому обстоятельству я была рада.

Оптимистка во мне бурлила вовсю: «Через сутки с небольшим я окунусь в материнские исцеляющие волны. Раньше, вон, на каретах путешествовали. По месяцу в дороге тряслись, так что прогресс налицо…», – подытожила я и перестала думать о долгой дороге.

День пролетел быстро. Нужно отметить: после целого месяца туч и сырости это был первый жаркий солнечный день. Пекло так, что казалось, что Солнце решило наверстать упущенные возможности. Я обрадовалась, что мои близкие тоже погреются. Но супруг – реалист-прагматик – выдал оптимистичный прогноз на поездку.

– Вагон раскалился за день на жаре. И завтра до самого вечера по жаре ехать. Другой поезд ты не могла выбрать?

– Отчего же, дорогой. Умеешь ты ободрить и пожелать счастливого пути. Благодарствую.

Вагон был свежевыкрашенный. Приятные молодые проводники оказались умничками– студентами, решившими поработать летом. Они были опрятные, трезвые и вежливые. Я показала им документы, посадочный талон, и мне разрешили войти.

«Не трусь, Оксана! Вперёд!», – сказала я сама себе, а Игорь пихнул меня в спину со словами:

– Ну что застряла? Мы вдвоём ездили, и то у нас чемодан легче был. Что ты туда напихала?

– Там дорогие моему сердцу вещи, милый! – язвительно ответила я, при этом как можно слаще улыбнулась молодому проводнику, перешагивая через пропасть, которая разделала перрон и тамбур вагона.

«Идиот!», – думала я. – «Мне с ними ехать двадцать шесть часов. Должна же я хоть какое-то время вести себя как «прилична мадама». А ты меня уже сразу опростоволосил. Попляшешь ты у меня. Вот не буду тебе звонить и «эсэмэсить» в дороге. Поволнуешься ещё!», – зализывала я рану, поднимая самооценку. – «Застряла! Хм… Как пробка…», – мусолила я обидное слово.

Завтра «Плацкарт» допишу… Простите меня, дорогие читатели. Хотела в одну главу уместить… Нет… Разобью на две. Очень спать хочу. Я же и работаю ещё. Во-от…

Часть пятая
Плацкарт

Шагнув из тамбура в вагон, я вспомнила странную интонацию проводника, когда он ответил: «Сейчас узнаете!»…