Глава 7

Леля втайне ликовала: «Тетя Инночка, тебя прислал Бог мне в помощь, это точно. Можно теперь спокойно заняться своими делами. Возьму на работе отпуск за свой счет, сейчас работы мало, и ребята не обидятся».

Она прислушалась, как тетя Инна беседует с мамой, и поняла, что они уже договорились о главном и обсуждают детали. Дождавшись окончания беседы, Леля получила заветный телефон Мадлен, которая на самом деле оказалась Мариной Николаевной. Попросив тетю Инну ей позвонить, она пошла собираться. В коридоре из стены материализовался Мокий и глазами показал, что они ждут ее на лестнице.

Подождав минут десять, Леля поняла, что разговор с Мадлен затягивается и уходит в бесконечность. Поэтому она тоже глазами получила подтверждение того, что Мадлен на работе и ее ждет. Леля схватила сумку и понеслась вниз по лестнице, с воплем: «Спасибо, до вечера!».

Печать лежала в сумке, остальные части клада спрятаны за гербом, (тетя Инна точно туда не полезет), Марина Николаевна ждет, мама с Маруськой пристроены, по крайней мере, на две недели. Пока все удавалось.

– Жизнь прекрасна? Да! – поговорила она сама с собой и, очень довольная, перемигнулась с духами. – Вперед!

– Тормози на поворотах, – шепнул Мокий, – куда летишь?

– Как куда, – удивилась она, – в Эрмитаж, конечно. А что, есть другая идея?

– Да, у Феодорита есть одна мысль.

В это время у Лели зазвонил телефон.

– Надо же, – подумала она, – целый день молчал.

– Леля! Очуметь! Ты где взяла эти монеты? – послышался в трубке знакомый голос, – Я посмотрел в каталоге и чуть не упал. Это ведь очень редкие экземпляры, все три очень ценные, а одна просто шедевр.

– А что в ней такого?

– Сам толком не знаю, но я позвонил своему знакомому антиквару, который занимается монетами, так он предложил мне сразу приехать. Короче, он ждет нас сегодня. Обещал все рассказать про них. Если тебе интересно, то можно рвануть прямо сейчас.

– Я тебе перезвоню через секундочку, – торопливо проговорила Леля, потому что услышала крик откуда-то сверху.

– Леля! Стой, ты все не так поняла, – кричала из форточки тетя Инна, потом сообразив, что вид снизу на стоявшую на подоконнике солидную даму не очень приличный, слезла с окна и со звоном его приоткрыла.

– Мадлен не может сегодня тебя принять, – продолжила она, – у них выставка завтра открывается, и сейчас там обычный дурдом творческих работников. Просила тебя ей перезвонить вечером, она будет ждать. Поняла?

– Да! Спасибо, я тогда только вернусь на секундочку, кое-что забыла, – в ответ проорала Леля и оглянулась, увидев, что тетя Инна сигналит ей говорить потише.

Леля имела семейную привычку кричать очень громко. Ее дедушка был глуховат к старости и всегда переспрашивал. Вот она и научилась орать так, что «мертвые услышат», так обычно выражалась ее мама. Говорила-то она нормально, кричала очень громко. И сейчас все прохожие оглянулись в замешательстве, что такое могло случиться. Леля сразу всем виновато улыбнулась и побежала обратно.

Тетя Инна, оказывается, все еще говорила по телефону, поэтому она не обратила внимания на Лелькины поиски за гербом в коридоре. А она тем временем положила печать и взяла все три монетки, но тут голос Феодорит остановил ее: «Не надо, возьми только одну, ты ведь не знаешь куда пойдешь».

Леля молча согласилась, кивнув головой, взяла одну, покрасивей и, послав воздушный поцелуй тетке, побежала вниз по лестнице.

– Ну, – спросила она друзей, – какая у вас мысль возникла, а то телефон нас перебил?

– Наверное, уже неважно. Как я понимаю, мы идем к твоему другу Сереже, – проговорил Феодорит.

– Да, надо идти с ним к антиквару, мы там сможем что-нибудь узнать, – подтвердила она.

– Я бы не советовал тебе это делать, но раз ты считаешь, что это правильное решение, тебе виднее. Не всегда безопасный путь самый правильный. – Феодорит был серьезен.

– А что там может быть опасного, я Сережку знаю много лет. Он меня в обиду не даст. Он, помимо нумизматики, занимается спелеологией. А это очень опасное увлечение. Надо быть не только физически, но и психологически очень крепким человеком. Ах! Вот кто сможет оценить клад по достоинству! Ведь они под землей путешествуют, исследуют новые проходы и все время что-нибудь находят. Он вообще-то больше интересуется не природными пещерами, а рукотворными. Теми, которые люди сами выкопали. Знаете, как их много? Целый подземный мир катакомб создан человеком для своих нужд. Длинные ходы, подвалы для сокровищ и даже целые города с запутанными переходами. Так здорово! – Лелькины глаза горели. Было видно, что идея ползать по катакомбам ее очень вдохновляет.

– Так в чем же дело? Почему ты не работаешь в метро? – улыбнувшись, спросил Мокий, – вот уж рукотворные катакомбы, лучше не придумаешь, а главное, не такие опасные.

– Ну, ладно издеваться, я серьезно, – Леля вздохнула. – На самом деле я боюсь тишины и темноты, поэтому для меня только теория замечательно выглядит, а на практике я слабая и неспортивная.

– Не грусти, – весело поддержал ее Мокий, – на твою долю приключений хватит с лихвой, поверь моей интуиции. А где живет твой героический нумизмат? Может, ему перезвонить, раз уж ты идешь в гости?

– Ой! Я забыла, вот ворона, – Леля схватила телефон.

– Сережа? Это я. Я уже иду в твою сторону и буду минут через двадцать. Да, взяла. Будет, что показать. Да, хорошо, зайду. Ну, жди.

Она отключила телефон и сунула его в сумку.

– Надо зайти за хлебом, а то у него закончился, а ему сегодня лень лишний раз с шестого этажа бегать.

– А ты говорила, что спортсмен, – заметил Мокий.

– Ты не видел эту лестницу, – покачала головой она, – когда увидишь, сразу поймешь. Чтобы жить в такой квартире, надо быть мастером спорта.

Купить хлеб в центре города оказалось не так просто. Продуктовых магазинов нигде не было видно. Везде приглашали бесчисленные салоны красоты и кафетерии, где вместо обычного хлеба предлагали кондитерские изделия. Вдоль узких улиц сияли окнами медицинские центры с обещаниями вылечить всех со скидкой в десять процентов. В роскошных витринах магазинов стояли пластмассовые дамы в белье или платьях, тоже чаще всего со скидкой. Город-музей выглядел, как большой торговый центр, но никакой обычной еды, вроде молока или хлеба почему-то не продавалось. Отчаявшись, Леля снова набрала Сережин номер, но он не ответил. Странно, подумала она, не мог же он уйти, ведь мы договорились. Наверное, просто бросил трубку где-нибудь на кухне и не слышит. Она набрала городской номер, но он тоже не отвечал. Внутри зажглась тревожная лампочка.

– Почему он не отвечает? – Леля забеспокоилась, но, вспомнив недавнюю встречу с тетушкой в коридоре, улыбнулась. Главное, не нервничать раньше времени, объяснение есть и очень простое. Не мог же он заснуть? Просто не слышит.

– Лелечка, я нашел тебе магазин с хлебом, – радостно оповестил ее Мокий, – правда, на магазин не очень похоже, больше на ларек, встроенный в парадную дверь, но хлеб есть, это точно.

– Ура, – ответила Леля, – у нас есть хлеб, можно идти в гости.

Покупка хлеба прошла успешно. Гороховая улица пройдена почти до конца, вот и вход в Сережкин двор. Точнее, это был вход в галерею дворов, один из которых вел в нужном направлении. Место было в своем роде замечательное. Кто не знает, что значит двор-колодец, должен побывать в Петербурге, пока не поздно.

Колодец – это небольшой квадратный дворик, с входом из-под низкой арки и окнами, выходящими друг на друга. Но встречаются и дворы-колодцы, в которые выходят только окна, а входа нет. Поэтому мусор, который в них валяется, вполне может быть двухсотлетней давности, ведь убрать его оттуда просто невозможно. Именно здесь живут любители Петербурга Достоевского, к которым и относил себя историк, спелеолог и нумизмат Сережа. А еще здесь живут поневоле и мечтают уехать хоть куда-нибудь на свет Божий. Потому что в колодцах мрачно, грязно и темно. Во многих домах до сих пор нет горячей воды и ванной. Бани тоже нет. Потому что районная баня понадобилась для каких-то серьезных нужд города и приватизирована под банк.

Жизнь в трущобах культурной столицы не проста и требует особых качеств от граждан. А именно: психологической и физической выносливости спелеолога. Лестница, которая вела в Сережину квартиру, являлась частью испытательного полигона. Она была почти отвесной, а часть ступенек на поворотах – неудобно узкими и стертыми. Поэтому подъем был серьезным барьером для непривычного человека. Но, под поддерживающие шутки Мокия, Леля взобралась туда довольно бодро. Она нажала на звонок, под которым была подпись из четырех фамилий с указанием, кому сколько раз звонить.

Правда, Леля знала, что Сережа давно живет один, все остальные соседи уже разбежались. И так как комнаты было не продать, он наслаждался своим Петербургом Раскольникова в гордом одиночестве.

Глава 8

Но на этот раз Сережа оказался не одинок. Дверь открыл какой-то мужчина средних лет с очень вежливым лицом.

– Прошу вас, проходите, мы давно вас ждем, – проговорил он, внимательно оглядывая Лельку. Потом быстро окинул взглядом лестницу, словно убеждаясь, что она пришла одна. И сделал приглашающий жест внутрь квартиры.

Тревожная лампочка загорелась с новой силой.

– Простите, а где Сережа?

– Он здесь. Ждет вас, не дождется, – раздался высокий мужской голос из комнаты. – Что-то вы задержались, милая.

– Я не могла найти булочную, – машинально отозвалась девушка, чувствуя, что что-то не так.

– Извинительно в наше время.

Встревоженная, она зашла в комнату и ахнула. Виноградов сидел, привязанный к стулу, с кляпом во рту. Он напоминал пойманного тигра, который только и ждет неловкого движения своих мучителей. Гнев переполнял его изнутри, он буквально излучал его, как батарея. А рядом с ним спокойно стоял мужчина в красивом сером костюме. Рот его был растянут в улыбке. Но казалось, что он не улыбается, а непонятно зачем демонстрирует свои зубы. Из-за этого он слегка смахивал на добермана. Но, что совсем невероятно, этот человек держал в руках пистолет.

Исключительно оттого, что рядом она видела своих ангелов, Леля не особо испугалась. Всегда приятно знать, что ты не одна. Но тут, в довершение картины, она услышала змеиное шипение, и за спиной Виноградова увидела беса по кличке Сайгон, который делал приветственные жесты. Он, очевидно, торжествовал и наслаждался ситуацией.

– Ну, сейчас мы все узнаем, – просипел он. – Как поживаете, мадам?

Сообразив, что отвечать ему нельзя, Леля сделала вид, что его не видит. Феодорит легко выплыл вперед, и в тот же миг все злые духи исчезли.

В ее ухе прозвучало: «Договаривайся, не спорь и лишнего не болтай. Мы рядом».

Слегка кивнув, Леля глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Что вы хотите и за что связали Сережу? – вежливо спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Сердце колотилось, как бешеное. Почему-то вспомнился мамин совет: собаке нельзя показывать, что ты ее боишься, иначе она набросится и укусит. Ситуация казалась ей аналогичной. Только вместо дворовых собак были люди. Но такие же опасные и непредсказуемые.

– Мы хотим получить монеты, которые ты принесла. А также хотим знать, где ты их взяла.

– Я принесла только одну монету. Другие брать с собой не стала. Но, очевидно, что теперь я смогу их отдать только взамен на полную безопасность меня и Сергея. У меня, правда, могут возникнуть еще условия, – твердо сказала Леля.

– Почему ты решила, что мы будем с тобой договариваться? – искренне удивился Доберман.

– Может, мы просто пристрелим твоего приятеля. И ты сама нам все отдашь. Я не люблю растягивать проблемы, давай закроем тему по-быстрому, – добавил его дружок.

– Вряд ли сможете. Здесь все друг друга знают, а ваша машина в этом дворике выглядит весьма импозантно. Вам придется перестрелять всех здешних обитателей, потому что они уже знают ее номер наизусть, да и вас запомнили, не сомневайтесь. А испугать их нельзя, им терять нечего. А вот гадость вам доставить – за удовольствие почтут.

– Да, сглупили. Надо было оставить машину на улице. Ну что ж, давай монету сюда, не заставляй применять силу.

Лельке было совсем не жалко этой монеты, было жалко только Сережкино самолюбие. Оно сильно пострадало, и все из-за нее. Казалось, что от него сейчас пар пойдет, так он был оскорблен всем, что происходило.

Леля достала монету, повертела ее в руках и бросила дядьке в костюме.

– Вы обещали рассказать, что это за монета, мы ведь ничего про нее не знаем. Вы, насколько я поняла, и есть знакомый антиквар. Хотя такое знакомство обычно называют сомнительным.

– Историческую справку тебе даст твой приятель. А я должен отвезти монетку на экспертизу. Может, это умелая подделка. Могу сказать только, что тебе она ни к чему, это вещь для специалиста. Хотя, – он опять гадко обнажил зубы, – стоит примерно триста тысяч евро, – и обернулся к своему подельнику:

– Ремонт, свяжи ее, пусть посидят тут, поболтают с кляпами во рту. Мы вернемся часика через два максимум. Не скучайте, голуби. За это время, надеюсь, ты вспомнишь подробности. Ибо, если монета окажется подлинной, придется дать ответы на многие вопросы.

«Ну и кличка!», – думала Леля, пока Ремонт связывал ей руки и ноги, усадив напротив товарища детства и засунув в рот какую-то немыслимую тряпку. Было больно и обидно, но плакать даже не хотелось. Гнев более сильное чувство, чем жалость к самому себе.

Хлопнула дверь, ребята остались одни и в Лелином ухе прозвучало:

– Надо отсюда выбираться. Я не могу развязать узел, я могу только подать тебе руку, причем только тебе, не забывай об этом. Сейчас Мокий попробует внушить мысль соседу, чтобы он очень захотел заглянуть в окошко. Хорошо, что здесь до соседнего окна метра три, не больше. Просигналь другу, чтобы он до него допрыгал. Сосед уже виднеется.

Девушка замотала головой в сторону окна и выразительно замычала. Сережа понял ее идею и, напрягая всю мускулатуру, начал передвижение в нужном направлении.

– Здоровый, лось, – восхитилась Леля, наблюдая за его гармоничными движениями.

Процесс занял от силы пять минут, и вот уже она разглядела обалдевшее лицо соседа, который, вытянув по-гусиному шею, изумленно пытался понять, что же происходит в квартире напротив. Надо отдать ему должное: он сообразил, что у него просят о помощи, довольно быстро.

Исчезнув из окна, он уже был у них в комнате буквально через минуту.

– Ну, Сережа, круто! – восхитился он. – Просто как в кино! Кто это вас так?

Сосед выглядел, как настоящий питерский алкоголик. Очевидно, что пропито было почти все, но некоторая изысканность в манерах и одежде, выделяла его среди собратьев. Он был даже неплохо образован, потому что, развязывая им руки, почему-то с завыванием, читал стихи Марины Цветаевой:

Ах, сколько их исчезло в этой бездне, зияющей вдали

Настанет день, когда и я исчезну с поверхности земли…

– Ну, ты, Аркадьевич, перегнул: нас только связали. Убивать обещали только в крайнем случае, – Сережка был очень рад свободе и разминал руки и ноги.

– Кошмар, вот влетели в историю! Извини меня, Лелишна, я даже представить себе не мог, что он связан с антикварной мафией. На вид вполне приличный дядька. Ну, мы консультировались с ним, когда находили что-нибудь любопытное. И всегда все было без ужасов. А тут, вот урод! «Я проезжал мимо, решил сам заскочить», – тощим голосом передразнил Сережка, – и я как дурак поверил. Надо было догадаться, что он по моей лестнице не стал бы карабкаться без особой необходимости.

Весь этот скорбный монолог Леля слушала с кляпом во рту. Наконец, руки-ноги были свободны, и она с трудом вытащила противную тряпку. Шмыгнув носом, страдалица побежала полоскать рот и мыть лицо, чтобы никто не заметил предательски выступивших слез.

Сосед же Аркадьевич был в восхищении, он вертел головенкой и как будто ждал продолжения фильма.

– Все, дружище, сеанс окончен, – пошутил Сережа, – спасибо огромное! Выручил, за мной не пропадет. А сейчас мы будем отсюда эвакуироваться по-быстрому. Рекомендую тебе тоже пойти погулять до вечера. Эти ребята вернутся, начнут искать виноватых, и главное, чтобы им не оказался ты. И закрой капитально проход между нашими квартирами, чтобы они его не нашли. Со своей стороны, холодильник поставь, что ли. Пусть думают, что мы ушли по лестнице.

– А мы как пойдем? – спросила Леля.

– Мы пойдем по крышам, – спокойно объяснил спелеолог на глазах бледнеющей приятельнице.

Не обращая внимания на ее ужас, он стал быстро кидать в рюкзак какие-то вещи. Походная сноровка была заметна по быстрым и четким движениям рук, отсутствию суетливости и трезвости мышления.

Он вытолкал в какой-то раздолбанный стенной шкаф в коридоре своего спасителя и велел ему быстро дуть на прогулку. После чего завалил шкаф вещами. Леля видела, как он сунул соседу в руки пакет с едой, собранный за какие-то секунды, и несколько сотен. При этом он все делал так быстро, как будто отход у него был отрепетирован заранее. Она беспомощно оглядывалась, в надежде увидеть своих друзей, но они не показывались. Она не успела даже заметить, как Сережка, уже в полной боевой готовности, открыл в потолке потайной люк. Ловко подтянувшись наверх, он протянул ей руку: – Хватайся, живо!

Понимая, что выбора у нее нет, она послушно подняла руку и удивилась, что ей хватило роста. В этой части кухни потолок почему-то опускался ниже двух метров.

– Весьма странное местечко, – подумала она, вылезая на чердак. А дальше они задвинули крышку люка, забросали сверху каким-то хламом и побежали… Они бежали очень быстро, так, во всяком случае, казалось Лельке. Было пыльно и грязно. Но Сережа крепко держал ее за руку и буквально волочил за собой.

И все было ничего до того момента, пока им не пришлось вылезти на крышу.

Тут ее сознание, к сожалению, включилось.

– Не полезу по крыше ни за что! Мы и так уже далеко ушли, давай спустимся вниз и пойдем по улице, – взмолилась она.

– Это невозможно, здесь все подвалы превращены в торговые точки или склады. А по улице далеко не уйдешь, они ведь рванут на машине нас искать. Найдут человека, который знает здесь все проходные дворы. Нас вычислят моментом. Ты не представляешь реальную мощь этой организации. Ведь это целая мафия со связями и большими деньгами. Я даже не знаю, куда тебя можно спрятать. Одно хорошо – им понадобится время, чтобы выяснить, кто ты такая. Так что не спорь, на пререкания нет времени. Поверь, Лелишна, драпать надо, драпать.

И начался тихий кошмар. Крыши были большими и вполне плоскими, но это не упрощало задачу. Некоторые части кровли выглядели совершенно прогнившими. Под ногами возникало ощущение полной ненадежности. Местами листы железа торчали в разные стороны, оставляя дыры. Ржавая и скользкая, крыша цеплялась за брюки и подставляла подножки.

Только на секунду Сережа отпустил ее руку, чтобы разгрести путь, заваленный ящиками, – и откуда только взялись? – как Леля отчего-то поскользнулась и поехала вниз по скату. Скат был очень маленький, всего-навсего небольшой наклончик, но Лельку почему-то несло по нему, и она никак не могла остановиться. Очень хотелось закричать, но страх не позволял ей сделать даже этого.

Сережка рванулся за ней:

– Фиксируйся, найди точку опоры! – кричал он,– Цепляйся руками, давай соображай, быстро!

На ходу он ловко скинул свой рюкзак, достал веревку, накинул ее на торчащий кусок антенны и, проверив надежность фиксации, быстро побежал за ней.