Глава 2

Что дорога в столицу будет непростой, я поняла еще вчера в губернаторском доме, а утром убедилась в этом еще раз.

О том, что будет происходить на самом отборе, мне даже думать не хотелось! При мысли о встрече с королем ладони моментально начинали потеть, а в груди поселялась противная тревога. Но я гнала ее прочь, точно так же как северный ветер гнал по небу серые, свинцовые облака.

Задувать он начал с самого утра, когда я отправилась на привычную конную прогулку по Вильме, все еще пытаясь сжиться с мыслью, что вот-вот покину родной остров.

Но не это тревожило меня больше всего, и даже не предстоящая встреча с Брайном Стенвеем, правителем Арондела, холодила кровь. Очень скоро мне придется оставить Олли одного, вот что не давало мне покоя!..

Ветер к моему отправлению разыгрался не на шутку. То и дело бросал нам с дядей в лицо россыпь мелкий брызг, срывая их с волн, обрушивавшихся на причал, рядом с которым покачивался трехмачтовик «Гордость Империи». Тот самый, на котором мне предстояло проделать путь в столицу.

Олли в порт с собой брать я не стала, подумав, что у него, как и у меня, от затянувшихся расставаний сердце разорвется на кусочки. Попрощались мы с братом еще дома, и я долго держала его в своих объятиях, шепча Олли, что все-все будет хорошо.

Нет, я не могу взять его с собой – путь в столицу неблизок, да и на отбор приглашена только леди Корнуэлл, а юного лорда Оливера Корнуэлла туда не позвали. К тому же Олли нужно остаться на Хокке – завтра его ждал поход в магический докторат, такое пропускать ни в коем случае нельзя!

Но я обязательно вернусь, пообещала ему. Очень и очень скоро, и мы с ним заживем еще лучше, чем прежде. Потому что я собиралась сделать для этого все, что в моих силах.

Наконец, расстались.

Провожать меня отправился дядя, и, к удивлению, вызвалась еще и кузина. Мы уселись в губернаторскую карету, а во вторую повозку загрузили мой багаж, рядом с которым устроилась Мадлен, приставленная ко мне дядей горничная.

Впрочем, в порту Абигейл сразу же отошла в сторону и поглядывала на меня брезгливо, и я никак не могла взять в толк, зачем она поехала. Что ей могло здесь понадобиться?!

Зато дядя… Дядя продолжал делать то, что и в карете, – вываливать на меня имена и должности людей, с кем я могла встретиться во дворце. И я, стоя возле готовящейся к отплытию «Гордости Империи», старательно их запоминала, чтобы не попасть в столице впросак. А еще украдкой поглядывала на север, потому что со стороны Драконьего Утеса к Вильме приближались черные грозовые облака.

В том, что вскорости на нас обрушится непогода, у меня не оставалось никаких сомнений, и к тревоге за брата и за то, что будет на отборе, присоединились еще и закономерные опасения за собственную жизнь.

К тому же старый капитан «Гордости Империи», до этого с невозмутимым видом покуривавший свою трубку, поглядывая, как заносят на борт тюки с поклажей и закатывают бочки с ячменным пивом, гордостью Вильмы, принялся подгонять грузчиков. Прикрикнул, чтобы они пошевеливались, сухопутные крысы, гроза не за горами…

И я закрыла глаза, пытаясь совладать с дурными предчувствиями. Потому что прекрасно понимала, что мы вряд ли успеем уйти из гавани Вильмы до начала шторма. Наш корабль вовсе не из быстроходных, и гордостью империи Арондел старенькая «Империя» могла называться если только полвека назад.

В столице давно уже появились огромные корабли с двигателями – новое слово! – которые работали на пару и магии, а вовсе не использовали силу ветра. Строили эти корабли из железа, и никакие бури им были не страшны.

Впрочем, о них я читала только в книгах или же слышала в разговорах. На наш остров они никогда не заплывали: им здесь попросту нечего было делать. Потому что на Хокке время остановилось…

Нет, не так! Мы словно провалились в прошлое, вот как говорила мама.

Провалились и увязли в прошлом, как мухи в варенье, – ее любимые слова.

Когда еще была жива, мама рассказывала нам с Олли об огромных домах и широких столичных улицах, по которым ездили не только дорогущие кареты и коляски, запряженные лошадьми, но и самоходные повозки на паровом и магическом ходу. Никакие лошади им были не нужны – человек мог править сам, поворачивая ручку.

Говорила мама о железной дороге, связавшей разные части материка, и я удивлялась: как это, вся дорога из железа, это сколько же его надо?! Рассказывала нам о монстрах-поездах, которые бегают, движимые силой пара и магии, по тем самым дорогам, и о других чудесных диковинках столицы…

Например, о мраморном королевском дворце, наверное, размером с половину Вильмы. О поющих фонтанах на центральной площади Стенстеда, о восхитительных подвесных садах, ступенями сбегавших к морю… По этим садам могли гулять все жители столицы, а не только особо приближенные к королю! О столичном зоопарке, где жили звери, привезенные со всех концов Арондела и из других стран.

К тому же в столице находилась Королевская Опера – роскошное здание из серого мрамора, почти что миниатюрная копия дворца Стенвеев. На ее сцене выступали лучше певцы Арондела и проходили театральные постановки.

Конечно же, все это было не чета нашей утопающей в грязи главной площади Вильмы, помост на которой служил как сценой, так и эшафотом…

С маминых слов я уяснила, что жизнь на нашем острове никуда не годилась по сравнению с тем, что происходило в столице. Поэтому я в чем-то понимала страдания дяди, изгнанного из рая в холодную северную действительность.

Наверное, этот корабль и приближающийся к нам шторм, заставивший грузчиков и матросов забегать по палубе, тоже никуда не годились, но другой возможности выбраться с Хокка и успеть на королевский отбор у меня попросту не было.

Поэтому я стояла рядом с дядей, пытаясь бороться с тревогой, и уговаривала себя, что все будет хорошо. Мы обязательно успеем отплыть до грозы, а потом она пройдет стороной, не став нам помехой.

За погрузкой моих вещей дядя оставил следить Мадлен. Я же сжимала в руках маленький саквояж, в который только что положила копию его «доказательств», пристроив свиток по соседству с новым паспортом, подтверждающим, что я теперь новоиспеченная леди Корнуэлл. К тому же в саквояже лежали несколько монет, выданных мне лордом Корнуэллом на мелкие расходы, молитвослов, ключи от сундуков и пара носовых платков.

Мало ли, растрогаюсь, глядя, как скрывается вдали родной остров…

– Я отправил королю несколько писем, – тем временем говорил мне дядя. – Пытался объяснить, что мое имя очернили, а истинные зачинщики заговора до сих пор на свободе. Они рядом с ним, и я нисколько не сомневаюсь в том, что скоро они снова нанесут удар. Но я ни разу не получил от него ответа, поэтому думаю, что мои письма не дошли.

– Как такое могло случиться? – пробормотала я, хотя куда сильнее меня волновал надвигающийся шторм.

– Те самые враги, Агата! – с придыханием заявил дядя. – Предатели, которые меня оболгали! О, в столице у меня осталось предостаточно врагов!

И я вздохнула, сказав ему, что враги – это всегда очень и очень плохо. Затем вздохнула еще раз, потому что Драконий Утес уже почти полностью исчез в дождевом облаке.

Гроза вот-вот должна была обрушиться на Вильму.

– Поэтому ты отдашь эти доказательства лично королю в руки, – добавил лорд Корнуэлл. – Либо, если по какой-то причине у тебя это не получится, передай их его кузену, герцогу Раткрафту. Джеймс ближайший советник короля, и тот всегда к нему прислушивается. – Затем произнес: – Это мой единственный шанс, Агата! Но ты должна обязательно проследить, чтобы письмо дошло до адресата.

– Понимаю, – кивнула я. – И чтобы он проникся важностью того, что вы ему написали.

Тут с корабля принялись созывать пассажиров – нас было шестеро, но корабль не шел налегке, его трюмы были полностью забиты бочками с пивом – срочным грузом в столицу, – а потом раздался звон корабельного колокола.

– Не подведи меня, девочка! – произнес лорд Корнуэлл вместо прощания.

Затем вытащил платок и вытер влажный лоб. Руки у него дрожали, и я подумала, что дядя волновался еще больше моего.

– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещала ему. – Но и вы тоже выполните свою часть сделки! Я говорю насчет Олли. Он мне очень дорог, поэтому я прошу вас…

Нас с братом еще вчера вечером переселили в другие, просторные, даже роскошные комнаты, а на завтра Олли был назначен поход к магисту Гундерсону. Но я не знала, что произойдет, как только «Гордость Империи» покинет порт Вильмы, и мое сердце сжималось от тревоги.

Слишком долго я привыкла полагаться на саму себя и защищать брата! А теперь, получалось, я уезжала в далекие края – на материк, – и когда вернусь было ведомо одним лишь Богам.

Именно поэтому я втихаря оставила Олли половину суммы, которую дядя выдал мне «на булавки» и на обратную дорогу домой. Решила, что «булавки» мне не пригодятся, потому что целая артель швей работала не покладая рук со вчерашнего утра и на «Гордость Империи» были загружены два сундука с нарядами, наспех перешитыми из платьев Абигейл.

Взяла я деньги только на обратный путь для себя и своей горничной, раньше прислуживавшей Абигейл, а теперь по волевому решению дяди отправлявшейся со мной в столицу.

Это, естественно, не понравилось кузине, и Абигейл закатила еще один скандал. Правда, дядя быстро ее угомонил, но я была уверена, что двоюродная сестра мне ничего не простила. Ни того, что на отбор поехала именно я, ни того, что она на время лишилась части своего гардероба и личной горничной.

А еще, подозреваю, Абигейл не могла простить мне того, что теперь «мерзкая нищенка» носила один с ней титул.

Но в порт кузина почему-то приехала. Стояла чуть поодаль и поглядывала на меня с улыбкой кобры, которая ждет удобного момента, чтобы вонзить в мое тело ядовитые зубы.

Но я уезжала, а Олли оставался… Кого она будет кусать, если меня не окажется рядом?!

– Я позабочусь о твоем брате, – пообещал мне дядя. – Иди уже, Агата! Тебе пора!

Повинуясь душевному порыву, на долю секунды я прижалась к его крупному телу. Потому что Бернард Корнуэлл был единственным моим родственником кроме Олли и противной Абигейл. На это он хмыкнул растерянно, после чего осторожно похлопал меня по плечу, сказав, что на корабле уже ждут. И пусть Боги будут ко мне благосклонны…

Абигейл я обнимать не стала. Кинулась наверх, по сходням, которые уже готовились убрать матросы. И почти сразу же раздался приказ капитана поднять якорь и расправить паруса, а через несколько минут в светлые полотнища, украшенные черными драконами Арондела, с остервенением ударил очередной порыв ветра.

«Гордость Империи», покачиваясь, принялась медленно отплывать от причала, покидая небольшой, но загруженный порт Вильмы. Направлялась к узкому выходу из гавани, в которую, наоборот, спешили вернуться до шторма рыбацкие суденышки.

– Леди, вам надо пройти в каюту! – гаркнул мне в ухо один из матросов. – Ветер крепчает, – и поднял палец, указав на несшиеся по небу темные, рваные облака – передовые отряды надвигавшейся грозы.

На это я кивнула, но все же решила задержаться у борта, потуже завязав ленты новой шляпки. Стояла, хотя ветер порядком трепал подол коричневого дорожного платья и хлестал им по моим ногам. Смотрела, как исчезал вдали мой родной город, а потом как удалялся серый, неприветливый остров Хокк, зелень на котором была лишь у берега, да и то с трудом отвоеванная у хмурых, темных скал, обители горных овец и разбойничьих шаек.

Затем, когда мы вышли в открытое море, ветер стал совсем уж порывистым, да и качать нас принялось так, что мне пришлось вцепиться в деревянный борт. А свинцовые волны, казалось, лишь набирали свою силу!..

Глядя на них, я решила, что самое время спуститься в каюту и хорошенько помолиться Эмгу и Святой Истонии за старенькую «Гордость Империи» и всех тех, кто находился на ее борту!