Именно папа обнаружил и присоединил к Атрии несколько архипелагов – Торрендский и Кларенколл в их числе, а также острова Зулус, Эндоргу и Морренбик. Но мечтой отца было найти кратчайший путь к золоту Кракатана, чтобы везти его в Атрию напрямик, не обходя весь континент и не опасаясь нападения пиратов или военных кораблей Умбрии.
Затем Рэнделл Корнвей пригласил меня на танец, и я даже не отдавила ноги ему от волнения, хотя отчетливо слышала, как скрежещут зубами те девушки, которых он не удостоил внимания.
Одной их них – настолько красивой блондинке, что даже дух захватывало, – довольно быстро надоело скрежетать зубами, и она попыталась устроить скандал. Но герцог спокойно ее осадил, после чего увел в Музыкальный Салон, откуда она выбежала в слезах и покинула дядин дом, ни с кем не попрощавшись.
Конечно же, гости тут же принялись шептаться, и я краем уха услышала, что между той самой красавицей леди Эйвери Иссан и молодым герцогом Суэсским давно что-то есть. Вернее, он давно собирался на ней жениться, но все почему-то никак не женится.
Как бы там ни было, больше Рэнделл Корнвей ко мне не подходил. Проговорил остаток вечера с одним из дядиных коллег-дипломатов, после чего отбыл восвояси.
Позже, когда и остальные гости разъехались, а я спустилась на кухню, чтобы выпить горячего молока, наткнулась там на дядю. Он-то и заявил, что обязательно отправит Рэнделлу Корнвею письмо, в котором изложит все преимущества нашего с ним брака.
На это я посоветовала дяде не сходить с ума, а еще не дурить герцогу голову и не позорить меня – потому что его затея никуда не годилась. И вообще все его брачные затеи никуда не годятся, потому что мы с Наной возвращаемся домой.
Огромное ему спасибо за гостеприимство, но меня ждут «Райские Птицы» и скорая посевная…
После чего отправилась спать, а на следующий день обнаружила, что мой дядя – предатель родины, а еще через неделю, что он все-таки сошел с ума, так как то самое письмо с брачным предложением он все же отправил.
Потому что я получила на него ответ.
Рэнделл Корнвей в довольно резкой форме сообщал, что впредь не желает иметь дел ни со мной, ни с кем-либо из Дорсонов.
Я прекрасно понимала причину подобного тона – дядя, пользуясь своими связами, вызнавал, а потом сообщал нашим врагам из Умбрии маршруты, по которым шли из Кракатана груженные золотом корабли. Провернул он это несколько раз – по его вине сотни моряков лишились жизни, а Атрия – миллионов дукаров и десятков кораблей.
Но последнего лазутчика все же схватили, обнаружив у того неопровержимые доказательства дядиной вины. Поэтому сейчас дядя сидел в тюрьме, дожидаясь окончания следствия, а потом суда. У Итона Дорсона не было ни единого шанса избежать наказания, как и у меня вернуть свой дом.
А тут еще и это письмо с герцогским гербом!..
Уж и не знаю, кто его написал – сделал ли это сам Рэнделл Корнвей или же его секретарь, – но составитель ответа не стеснялся в выражениях. Облил меня презрением, спросив, что мы вообще себе вообразили?!
Это предложение в высшей степени возмутительно!
– Написали бы уже, что унизительно, – пожав плечами, сказала я бумаге.
Вскинула руку, активируя магическое заклинание. Сожгла письмо, после чего долго смотрела, как падали, кружась в воздухе, мелкие кусочки пепла. Сердце мое билось размеренно и спокойно – за последнее время оно вынесло столько боли и унижения, что, казалось, его уже ничем не растревожить.
Иногда я думала, что тоже умерла.
Да-да, как и папа, сгинула в пучине дядиного предательства и собственного отчаяния. Правда, почему-то еще ходила и говорила, а Нане иногда удавалось впихнуть в меня немного еды из оставшейся в особняке – ее я разрешила использовать, а дорогие часы или же снимать картины со стен строго-настрого запретила.
– Мы не воры, – сказала я Нане. – Среди Дорсонов хватает и того, кто сидит в тюрьме, так что не вздумай ничего отсюда брать!
Ан нет, что-то шевельнулось в груди, и я замерла, с интересом к себе прислушиваясь. Кажется, мне до сих пор можно было сделать еще больнее, и Рэнделлу Корнвею, герцогу Суэсскому, это удалось.
Впрочем, в сердце пару раз кольнуло и перестало – даже пепел не успел упасть на стол, на котором лежала кипа исписанной бумаги вперемешку со свежими газетами.
Это были немые свидетели моих безнадежных попыток отыскать себе работу.
В несколько мест я сходила сама, в остальные разослала письма, гласившие, что «Робин Дорсон, незамужняя девица девятнадцати лет, получившая домашнее образование, владеющая двумя иностранными языками и знающая основы прикладных наук, а также сносно обращающаяся с магией, ищет себе место…»
Признаюсь, я мечтала найти работу гувернантки, потому что любила возиться с детишками, но везде получала отказы. Попробовала отыскать место в лавках модисток или же магазинах готового платья, но и там мне оказались не рады.
Как, впрочем, и в других местах.
Никто не захотел связываться с одной из Дорсонов – мало ли, вдруг я тоже захочу предать родину и начну именно с их дома, магазина или же лавки…
Именно поэтому я решила уехать с Наной подальше из столицы. Нет, не в Сонбери – там нам больше нечего было делать, если только посмотреть, не станет ли мне еще больнее.
Нет же, я решила, что мы переберемся на другой конец страны, подальше от всего, что произошло в столице. К тому же мне удалось выручить немного денег – я отдала в комиссионную лавку большую часть своих платьев и украшений, тем самым получив ровно восемьдесят шесть лирей.
Не слишком много, но этого как раз должно было хватить на билеты на дилижанс и еще на то, чтобы снять недорогую меблированную комнату где-нибудь в глуши и продержаться первый месяц, пока я не найду себе работу.
Но, стоило мне разложить на столе карту, чтобы выбрать то самое место, как пришло письмо.
Было оно на мое имя, без указания отправителя, но со штампом Королевской почты Атрии и отметкой «Монрей».
– Монрей, где это? – пробормотала я, уставившись на белый конверт, который положила на мой стол Нана.
– Понятия не имею! – отозвалась няня, после чего поспешила на кухню, заявив, что у нее сгорит пирог.
Яблочный, как я и любила, с орехами – в последние дни Нана всячески старалась меня баловать, словно вкусности способны заглушить боль разбитого сердца.
Нана не знала, где находится Монрей, тогда как я…. В голове почему-то зазвучал шелест волн, и я подумала, что название могло быть связано с морем. Или я довела себя до такого состояния, что в голове уже шумело просто так?
Решив не гадать, принялась разглядывать карту и уже довольно скоро обнаружила тот самый Монрей.
Это был небольшой курортный городок примерно в сутках езды от столицы. Судя по всему, довольно популярное место, потому что я еще и вспомнила, что его упоминали в разговорах в дядином доме.
Когда наступала жара, столичный высший свет бежал из раскаленного солнцем Хардена на побережье, чтобы насладиться морским воздухом, купанием в теплых волнах Зарийского моря и хоть как-то спастись от зноя. Монрей был как раз одним из таких мест, причем, подозреваю, довольно популярным, раз уж я слышала о нем несколько раз.
Но кто же мог написать мне из курортного городка?
Из близкой родни у меня никого не осталось, если не считать дядю, который вряд ли бы сумел отправить мне письмо со штемпелем Монрея из тюрьмы. Мама восемнадцать лет назад бросила меня и папу, сбежав из дома с кавалерийским офицером. Доброжелателей тоже не было – даже те поклонники, кто засыпали меня цветами и признаниями, те тоже от меня отвернулись.
Решительно отогнав мысли о новых проблемах – вряд ли могло стать еще хуже, – я сломала почтовую печать, после чего вскрыла и потрясла конверт.
Первым из него выпал билет.
Да-да, именно билет, причем на мое имя, в первый класс дирижабля «Слава Атрии». Рейс в Монрей отбывал с Центрального Воздушного Вокзала Хардена послезавтра утром и прилетал в место назначения в восемь часов вечера того же самого дня.
– Интересно, кто мне его прислал? – полюбопытствовала я у конверта.
Тот, конечно же, промолчал, поэтому я полезла в его нутро и достала оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Уже на ощупь поняла, что бумага дорогая, с печатями и оттиском, в котором угадывался контур королевского феникса, который красовался на официальных документах в Атрии.
Развернула – внутри оказалась… дарственная на мое имя.
Имени дарителя указано не было, зато внизу красовалась та самая печать с королевским фениксом и подпись нотариуса – некоего Николаса Броккета, уведомлявшего, что отныне мисс Робин Дорсон является владелицей дома под названием «Охотничий Уголок», расположенного в городе Монрей по адресу Большая Морская улица, 45.
Снова порылась в конверте, теряясь в догадках – что бы это значило? Вернее, с чего бы кто-то так расщедриться? – и все-таки обнаружила маленькую записку. Точнее, это был клочок бумаги, сложенный вчетверо, на котором оказалось выведено одно-единственное предложение.
«Это та малость, которую я могу сделать для Вас после того, что сделал для меня Ваш отец», – вот что гласила та записка.
И вместо подписи – инициалы Б.Х.
Вот и все.
Все, больше в конверте ничего не было!..
Я перетряхнула его еще раз, почему-то подумав, что если уж… гм… мне подарили дом, то, наверное, должен быть и ключ. Но – ничего!
Наконец, я неверяще уставилась на то, что мне прислали. Разложила перед собой билет, дарственную, записку…
Ответов у меня не было.
Покликала Нану, попросив заглянуть, когда она освободится. Наконец, няня вошла, поставив передо мной пышущие жаром несколько кусков пирога и стакан горячего молока, и я взглянула в ее встревоженное, осунувшееся лицо.
За последнюю неделю она порядком похудела, и домашнее платье болталось на ней словно на вешалке. К тому же у Наны добавилось морщин, а ее черные волосы еще сильнее посеребрила седина, хотя мне всегда казалось, что время над ней не властно.
Нана переживала, хотя держалась изо всех сил. При этом я знала, что куда больше она волновалась за меня, чем за себя. Как-то даже сказала мне, что собирается подыскать себе работу – в ее поварском мастерстве у меня не было никаких сомнений.
Но я прекрасно знала, что это практически невозможно. В Атрии, что уж тут скрывать, предвзято относились к людям другого цвета кожи, и мне вовсе не хотелось, чтобы Нана столкнулась с людской грубостью и высокомерием. Хватило нам и того, что я пережила по дядиной воле!..
– Кто принес этот конверт? – спросила у нее.
– Почтовый курьер, – отозвалась Нана ворчливо. – Натопал в прихожей, хотя я сказала ему, чтобы в грязных сапогах мне тут не ходил!..
– Он передал мне только письмо и все?! Быть может, сообщил еще что-то?!
Хоть что-то!..
– Только письмо, мисс Робин! Но в чем дело? – Нана звала меня именно так, «мисс Робин», и, пусть я боролась с этим долгие годы, мне не удалось ее переубедить. – Очередные проделки этого негодяя, вашего мерзкого дядюшки?! Уверена, демоны ждут не дождутся со сковородками, когда он попадет к ним на Страшный Суд!
У Наны, родившейся и выросшей в Восторе, были свои собственные представления о загробном мире, с которыми мне тоже ничего не удалось сделать.
Только смириться.
– Дядя тут ни при чем, – покачала я головой, не зная, что мне и думать.
Кроме одного…
Назойливая мысль зудела в голове, постепенно захватывая разум и наполняя меня энтузиазмом. Чем старательнее я ее отгоняла, тем яснее мне становилось… Да, это будет правильным решением – нам с Наной стоило отправиться в Монрей и разобраться во всем на месте!
Посмотреть на дом, который мне подарили, – если, конечно, это не чья-то глупая, жестокая шутка. Мало ли, вдруг кому-то захотелось подшутить над Робин Дорсон – а почему бы и нет, пусть ей будет еще хуже?!
Правда, в розыгрыш не вписывались дорогущий билет на дирижабль и дарственная с нотариальной печатью и подписью. Печать была магической – я провела над ней рукой, и она тут же вспыхнула алым, высветив имя того самого Николаса Броккета и королевский феникс Атрии.
Но почему же нет ключа от дома?! Быть может, в Монрее меня кто-то будет ждать? Или же мне следует явиться в ту самую нотариальную контору и потребовать с них ответов?
Чтобы не теряться в догадках, я решила, что мы с Наной завтра же туда отправимся и разберемся во всем уже в Монрее. Если это не розыгрыш, то, уверена, вскоре объявится и сам даритель и объяснит, какую услугу оказал ему мой отец и что означает его подарок.
К тому же Монрей вполне подходил для моих планов – маленький спокойный городок на побережье, в котором, уверена, я смогу отыскать себе работу. Лето не за горами, впереди ожидался наплыв отдыхающих – думаю, свободным рукам будут рады.
– Похоже, я выбрала нам место, – сообщила я Нане. – Мы с тобой поедем в Монрей. Вот, погляди! – и ткнула в карту, на что Нана лишь пожала полными плечами.
К картам, чтению или другим премудростям она не испытывала никакого интереса. Куда больше ее заботило то, что происходило на кухне, и чтобы я всегда была накормленной и опрятно одетой.
А что мне почти двадцать и я давно уже выросла – нет, Нану такие мелочи не волновали!
– Это городок на берегу моря, – добавила я. Если смотреть прямиком на юг, то где-то там, за синими волнами Зарийского Моря, лежал Нанин родной Востор. – Думаю, тебе там понравится. Да и мне, пожалуй, тоже.
– Вот и славно, мисс Робин! Монрей так Монрей, – покладисто отозвалась Нана. Затем добавила: – Все будет хорошо, Боги нас прокормят!
Я была с ней полностью согласна, хотя подозревала, что нам самим придется приложить усилия, чтобы не умереть с голоду.
Именно поэтому я решила завтра же с утра сдать билет на дирижабль, пусть даже за полцены. Вернее, сколько дадут, этому и буду рада. Потому что второй такой же билет для Наны мне не купить, даже если я попрошу поменять свой на второй или третий класс, – слишком уж дорого!..
Отправлять ее трястись в одиночку на дилижансе я не собиралась – это будет нечестно, в конце-то концов!
Поэтому с утра пораньше я планировала отправиться на Воздушный Вокзал, после чего посетить бывшего дядиного поверенного, которому успела порядком надоесть. Ну что же, надоем ему напоследок – пусть взглянет, все ли в порядке с дарственной.
К тому же за завтрашний день я думала закончить с делами в столице, после чего к вечеру освободить дядин дом и покинуть столицу на ночном дилижансе. А уже там, в другом городе, разобраться, кто отправил мне письмо, какие дела связывали дарителя с покойным отцом и что за дом теперь мне принадлежит.
Все ответы, уверена, были спрятаны именно в Монрее.
– Что ты сделал, Артон? – нахмурившись, переспросил Рэнделл Корнвей у своего излишне ретивого секретаря.
Герцог с недовольным видом уставился на невысокого, молодого, но уже начинавшего лысеть мужчину, отметив про себя его суетливые движения и растерянное лицо. Рэнделл и подумать не мог, что способен вогнать секретаря в столь неподдельный ужас одним лишь своим вопросом.
– Написал за вас ответ, ваша светлость! – ответил тот, склонив голову. Лицо его хранило скорбное выражение, но губы тряслись. Так же, как и руки – Рэнделл тоже это заметил. – Но я не знал… Простите, ваша светлость! Как же я мог знать, что вы… – забормотал он.
Артон не ожидал, что хозяин так взъярится, – ведь он привычно разобрал герцогскую корреспонденцию, после чего ответил на десяток писем, которые не счел настолько важными, чтобы донести их до внимания его светлости.
Этим он и занимался последние пять лет – вел переписку, устраивал встречи и выполнял разнообразные поручения Рэнделла Корнвея. Гордился своей привилегированной и высокооплачиваемой работой, позволившей ему выбраться из трущоб Хардена, снять матери хорошее жилье и оплатить учебу младшему брату.
Понимал, что очень высоко взлетел для выходца из бедного Северного Квартала Хардена, и ему нисколько не хотелось падать, поэтому Артон старался никогда не допускать ошибок. Даже втайне гордился тем, что за все эти годы он не сделал ни одной.
Но, судя по недовольному лицу герцога, он все-таки ее совершил.
Что же касается того письма… Вернее, того возмутительного предложения, которое изложил на двух листах этот негодяй Итон Дорсон, – оно насколько вывело Артона из себя, что он не сдержался и написал излишне резкий ответ.
Впрочем, если уж быть честным с самим собой, дело было не столько в Итоне Дорсоне, сколько в том, что Артон и сам имел виды на его племянницу. Он познакомился с Робин в доме Дорсонов, куда прибыл по незначительному поручению герцога, и она произвела на него самое лучшее впечатление.
Такое, что он не смог выкинуть ее из головы.
О проекте
О подписке