Глава 2

Я очнулась на мягкой постели, чувствуя тяжесть одеяла, накрывавшего меня почти с головой. Пришла в себя, но не открывала глаза и не шевелилась, все еще надеясь, что горячечный бред минувших дней закончился. Вышел, и нет его больше!.. И что сейчас услышу писк медицинских приборов и почувствую тонкий и въедливый запах больницы, с их вечно недовольными уборщицами и градусниками в семь утра…

Ничего подобного! Пахло лишь промозглой сыростью каменных стен. До меня доносилось потрескивание дров в камине и чужое дыхание – кажется, на стуле неподалеку от кровати прикорнула больничная сиделка. Но я знала, что это не больница.

Неужели кошмар продолжается? Ведь меня спасли, вытащили, вырезали из машины – точно помню! – так почему же все никак не приду в себя в собственном мире?

В день авария я уехала из Москвы. Не хотела больше никого видеть. Мне исполнилось тридцать, как раз пришло время собирать камни. В моей жизни их набралось предостаточно, на целую изгородь хватит! Или же на памятник собственной дурости…

День рождения выпал на пятницу. Я отнесла на работу три тортика, на которые с непривычки потратила весь предыдущий вечер. Но все же вышло неплохо! По дороге в банк купила несколько бутылок шампанского. Еще мартини, сок, оливки, ингредиенты для небольших канапе. Накрыла стол в своем кабинете, пригласила девочек из отдела. Заодно и мальчиков, куда уж без них?.. Потом весь седьмой этаж подтянулся, ведь у начальницы юбилей! А потом и шестой, и пятый, а за ними бухгалтерия и кредитный отдел.

Целый день ко мне не зарастала народная тропа. Завалили цветами и конфетами, да так, что я вазы по всему банку разыскивала, а мой кабинет вскоре превратился в филиал городской оранжереи. Я потом их еле-еле до машины дотащила, хорошо хоть девочки из бухгалтерии помогли! Загрузила на заднее сиденье, подвинув сиротливо лежащую теннисную ракетку и сумку с формой.

Работалось мне в день рождения так себе, с переменным успехом, особенно после двух бокалов шампанского, что булькало и взрывалось в голове веселящим газом. Я даже стала забывать причину, по которой собиралась уволиться из банка после шести лет напряженной работы и приличного карьерного роста.

А потом пришел он, моя причина и следствие – Андрей Ярославлев. Непосредственное мое начальство, небожитель с двенадцатого этажа. Спортивный, короткостриженный брюнет с синими глазами, красивый до ужаса! Цвет глаз завораживал, особенно на фоне свежего загара, привезенного им из Арабских Эмиратов. Весь банк знал, что Андоей отдыхал в Дубаи со своей семьей. Поздравил, подарил розы, поцеловал в щеку, задержав губы на моей щеке. Выдохнул: «Жду вечера! Хочу тебя…»

Знал же, что не отвечу при людях пощечиной. Затем пожелал рабочих свершений и карьерного роста. Если бы заикнулся про личное счастье, ходить ему битым – нервы у меня давно ни к черту!

Затем Андрей крайне ловко выпроводил всех, закрыл дверь и вручил мне еще один подарок. Открыла конверт с логотипом турфирмы, а там – две путевки в Таиланд. Первая – на мое имя. На второй, подозреваю, стояло его, но об этом я уже не узнала. Порвала путевки на кусочки, заявив, что увольняюсь. Отработаю положенный по трудовому договору срок, после чего ухожу в другой банк. Мне предложили должность ничуть не хуже занимаемой здесь, и я уже ответила согласием.

Затем долго и с удовольствием смотрела на ошарашенное лицо Андрея. Но мне все было мало, и очень хотелось запустить в начальника чем-то тяжелым… Вазой с тридцатью розами, например! Потому что наш с ним роман затянулся на целых три года и стоил мне миллиардов нервных клеток, которые уже никогда не восстановятся.

Какие бы ни были мои грехи в прошлом, я расплатилась за них сполна! Ведь любила его так сильно, что крышу сносило, и больше ни о ком и ни о чем не могла подумать! Пару раз, встречая рассветы с заплаканными, уставшими от бессонной ночи глазами, размышляла, уж не отправиться ли в последний полет с девятого этажа навстречу утренней Москве?..

Какая же я была дура! И все потому, что он оказался намертво женат.

Долго скрывал, не носил кольцо, объяснял отлучки работой и делами. Потом, когда я все-таки узнала, сразу же разорвала наши отношения. Ушла от него, но он меня вернул. Заново уходила, но он снова возвращал… И так – бессчетное количество раз. Клялся, умолял, обещал, ползал на коленях, говорил, что любит и не может без меня жить…

Наверное, он все-таки меня любил, но какой-то слишком уж странной любовью… Словно я подписала с банком трудовой договор на свое рабочее время, а с ним – на всю оставшуюся одинокую жизнь.

Когда я поняла, что он не выполнит ничего из того, что он мне обещал?..

Наверное, когда у него родился сын. Наверное, в процессе разговора о разводе получился… Затем еще один. Двое детей! «Я не могу уйти, – наконец, признался Андрей. – Ты ведь знаешь, кто ее отец!»

Уже знала. Навела справки.

Когда мы расстались в очередной, наверное, сотый юбилейный сотый раз, стала встречаться со своим тренером по теннису, и у нас даже что-то получалось, пока Андрей вновь не решил меня вернуть…

Но на этот раз я твердо решила, что хватит!

Завезла домой цветы и подарки, окинула взглядом пустую квартиру. У него, значит, жена и двое детей, а у меня?.. Работа, евроремонт в собственной «двушке», новенькая иномарка в лизинг. Тренировки каждый вечер – подачи, айсы, догнать, отбить. Взять левый, ответить резанным справа… Я играла так, словно теннис мог что-то изменить в жизни, а ведь в ней ничего не менялось!

А еще подруги на выходных, одиночество по вечерам, когда спать еще не хочется, а дела уже переделаны. Знаю, мне всего лишь тридцать, но такими темпами я и не замечу, как мне исполнится сорок, и с работы меня выйдут встречать десять изголодавшихся кошек. А потом, после того как расскажу им, как прошел мой день, мы все вместе посмотрим очередную мелодраму.

Ну уж нет!

Захлопнула дверь, выключила телефон, сбежала в подземный гараж за машиной. С подругами договорилась отмечать завтра, сославшись на большой праздник на работе. Утром звонила мать из Америки, поздравляла… Отец не знал о моем дне рождения по причине собственного отсутствия в моей жизни. Сбежал, когда узнал, что мама беременна. Бабушка с дедушкой умерли. Вот и все! Все!..

До этого звонил Андрей, пытался навязать свою компанию, сказав, что нам надо серьезно поговорить, но я послала его подальше. Поговорим, когда он принесет мне письменно разрешение от своей жены! Выехала из города, отправившись куда глаза глядят. Судя по указателям, глядели они в сторону Рязани. По дороге твердо решила, что все изменится. В новой жизни будет место работе в другом банке – где я сделаю не менее головокружительную карьеру! – развлечениям и тренировкам. А еще, я обязательно влюблюсь в хорошего человека, который ответит взаимностью. И рожу двоих, нет, троих детей! Двух мальчиков и девочку. Или же наоборот… Впрочем, какая разница?

Самое главное, я никогда, клянусь, никогда не буду встречаться с женатыми!

А потом – фура, выехавшая на мою полосу… Грузовик стремительно приближался, но все никак не убирался восвояси. То ли обгонял, то ли объезжал препятствие, а может, водитель заснул по дороге. Я удивилась, но подумала, что успею затормозить. Затем уже не удивлялась, потому что тормозить на обледенелой дороге оказалось слишком поздно.

Поздно!.. Летела в яркие прожекторы фар, до последнего веря, что они свернут с моего пути. Но ничего подобного не произошло, и в последнюю секунду вместо лобового столкновения с фурой я выбрала «джокер» – крутанула руль вправо и слетела с насыпи. Затем мир перевернулся, и не раз…

После чего – удар в дерево, храм, коронация, «Скорая», мужчины в форме МЧС, мужчины в странных одеждах с золотыми обручами-коронами на головах. Кажется, это были пэры Англии, а я – их королева.

Все, Лиза, допрыгалась! Свихнулась ровно на тридцатилетие… Помню, как решила, что позже разберусь. Главное, выжить! Но как тут выжить, если живот разрывался от боли, меня выворачивало наружу, но внутри была лишь желчь?.. А вокруг незнакомые лица, непонятные запахи и неизвестные звуки. Происходящее сводило с ума, но я приказала себе терпеть. Дождаться, когда все закончится, потому что это…

Это операционная, сказала я себе, общий наркоз и побочная реакция на препараты.

Но «операция» слишком уж затянулась. Мне казалось, что я умру во время мессы, которая последовала «оммажем», клятвой верности. Молитвы были на английском и на латыни, но я понимала все слова. Но когда епископ поднес к моим губам хлеб и вино, организм не выдержал. Я подскочила и бросилась бежать. Куда?! Этого я еще не знала, но уж точно подальше отсюда!

Где же выход?! Тут за мной кинулись мужчины, стоявшие около трона, так что далеко убежать мне не удалось. Покорно позволила увести себя в небольшую часовню в том самом аббатстве, где происходила коронация. Меня о чем-то спрашивали, требовали вернуться, но я лишь молчала и качала головой. Боже, верни меня домой!.. Мужчины пытались взять штурмом, выжать из меня хоть слово, но я знала, что, если начну говорить, они все поймут.

Узнают, что перед ними самозванка, а вовсе не новопровозглашенная королева Англии и… Чего-то там еще!

Поэтому я встала и пошла. Куда?! Куда глаза глядят, подальше от всех. Ноги подкашивались, в голове распускались малиновые сполохи. Мир рябил, шел разноцветными полосами, словно сломавшийся телевизор советских времен. На этот раз меня никто не заставлял вернуться. Вместо этого – тяжесть меховой накидки на плечах, морозный воздух и затянутое тучами вечернее небо. Но стало легче лишь на минуту. Я уж и не помню, как попала на королевскую баржу с загнутым, как у гондол, носом. Мы плыли по реке, судя по разговорам, возвращались домой.

Домой… Во дворец Уайтхолл вниз по Темзе!

Кажется, сознание я потеряла в той самой барже. Приходила в себя, затем снова проваливалась в забытье. Очнулась, когда меня нес на руках темноволосый мужчина, прижимая к себе, словно ларец с драгоценностями. Я видела его лицо – на нем застыл ужас.

После была огромная кровать под светлым пологом. Чужое тело отторгало мою душу, но я с упорством обреченных возвращалось в него вновь и вновь, пока оно не смирилось, а, быть может, побороло отравление. Но каждый раз, закрывая глаза, я мечтала, что очнусь в больнице.

Ничего подобного! Вместо медсестер – пожилая женщина, отирающая мое лицо влажной тряпицей. Ее прогоняли, но она не уходила, утверждая, что она – старшая фрейлина и моя няня… Няня Кэти. Кажется, ее звали Кэти Эшли.