И она надеялась, что уже окончательно – последние пару лет Майя практически не вспоминала об Артеме. Вот и сейчас, в Н-ске, уговорила себя, что они не могут пересечься, потому что это противоречит всем законам физики… Да что там говорить, всем законам природы!

Таких совпадений попросту не бывает, сказала она себе строго.

Тут снова распахнулись стеклянные входные двери. Полноватый охранник, на которого напялили глупую ливрею чуть ли не до пола, из-за чего вид тот имел довольно жалкий, кивнул, пропуская Родьку, и мысли об Артеме вылетели из ее головы окончательно.

Родион Роданов, их Резиновый Утенок, изменился, возмужал. Стал уверенным, холеным, улыбчивым, прячущим темные глаза за дорогущей оправой модных очков. Роста он был среднего, так что Майя на здоровенных каблуках, от которых у нее уже начинало сводить голени, оказалась с ним наравне. Подошел, с явным удовольствием приложился к ее щеке, затем всучил огромный букет кроваво-красный роз.

– Родь, ну зачем?.. – спросила она растерянно, мысленно охнув под весом цветов.

Спасла Майю официантка, предложив забрать букет и поставить его в вазу.

– Ты прекрасна! – заявил Родька совершенно искренне, на что Элька, на которую одноклассник не обратил внимания, скривилась.

– Ну вы тут пообщайтесь, голубки, – заявила им кисло, – а я выйду покурить.

Правда, «покурить» Элька так и не ушла. Вместо этого направилась, покачивая стройными бедрами, обтянутыми полупрозрачной материей, в сторону Пабло, разговаривавшего с темноволосым мужчиной в строгом деловом костюме. Тем самым, кто не забывал время от времени одаривать их оценивающими взглядами.

Английским Элька владела на таком же уровне, как и испанским – то есть, не владела совсем, – но подобные мелочи подругу никогда не волновали.

– Итак, Ветлицкая покинула родные пенаты и вышла на охоту, – прокомментировал Родька, проводив бывшую одноклассницу взглядом. – Мужику знатно не повезло!

– Зря ты так, Родь! – покачала Майя головой. – Не понимаю, почему ты ее так не любишь?

– А я мало кого люблю, – жизнерадостно сообщил он, – потому что вижу таких людей насквозь. Суть Ветлицкой в том, чтобы как можно лучше устроиться в этом мире. Причем за счет других, Марусь, потому что сама она слишком ленива и глупа. – И тут же добавил, не дав ей возможности возразить: – Но Ветлицкая у нас не хищница, нет! Скорее, она – половая тряпка, которую отбрасывают после использования.

– Родь, сейчас же прекрати! – возмутилась Майя. – Ты ведь знаешь, Элька моя подруга, и я не позволю…

Он снова усмехнулся.

– Как скажешь, Марусь!

Затем последовали дифирамбы ее красоте и успеху, от которых кровь сразу же прилила к щекам. Майя всегда смущалась, когда ее хвалили.

– Все, хватит, Родь, это уже перебор! – наконец, не выдержала она. – Ты меня так совсем захвалишь. Лучше расскажи, как твои дела. Знаешь, я чертовски рада тебя видеть!

– Знаю, – кивнул он. – Я это чувствую. Ты как маленькое солнце, Марусь, еще со школы… Помнишь, как приходил к тебе греться, когда мне было совсем плохо? – он попытался взять ее за руку, но Майя не далась.

– Что ты несешь, Родь?

– То и несу, – усмехнулся он. – Ничего не изменилось, Марусь! – произнес многозначительно.

– Мы изменились, – покачала она головой. – Каждый пошел своей дорогой, и некоторые из этих дорог завели нас довольно далеко от дома.

Сказанное заставило Родьку призадуматься.

– Знаешь, я рад, что ты уехала из Н-ска, – неожиданно произнес он. – И тебе удалось всего этого избежать.

– О чем ты? – растерялась Майя, почему-то подумав, что сейчас он заведет разговоры о кризисе и о том, что хорошо там, где нас нет.

Но Родька молчал, размышляя о чем-то таком, что его явно тревожило. Наконец, заявил:

– Ты в курсе того, что происходит с нашими одноклассниками?

– Нет, не в курсе, – Майя пожала плечами. – А разве с ними что-то происходит?

Элька в редких телефонных разговорах была скупа на подробности, так что Майя не слишком-то знала, кто из их бывшего класса женился, развелся или обзавелся детьми.

– Я не так давно вернулся в Н-ск, но уже успел кое с кем пообщаться и проанализировать услышанное. Знаешь, к какому выводу я пришел? – Майя, конечно же, этого не знала. – За последние годы с нашими одноклассниками произошло слишком много трагических и совершенно нелепых случайностей. Целая череда, – заявил ей Родька. Подхватил бокал с шампанским с подноса проходящей мимо официантки, но сам пить не стал, сунул Майе в руки, – от которой оказались застрахованы только те, кто успел вовремя свалить из Н-ска. Например, мы с тобой, Марусь! Еще Трубина, Гиззе и сестры Балаян.

– Погоди, Родь, о чем ты говоришь? Какая еще… целая череда трагических случайностей? – нахмурилась она.

– Твои картины застрахованы? – спросил одноклассник насмешливо, и Майя поспешно кивнула.

– Да, застрахованы. К чему ты клонишь? Родь, прекрати меня разыгрывать! – Ей стало тревожно. – Сейчас же расскажи, в чем дело!

– Заинтриговал? – усмехнулся он. – Но, как уважающая себя Шахерезада, я расскажу тебе обо всем завтра. Завтра, Марусь!.. И не морщи свой красивый носик, я не собираюсь портить тебе вечер. Кстати, где ты остановилась? В гостинице?

– Нет, – покачала Майя головой, понимая, что из упрямого Родьки ей ничего не вытянуть, пока он сам не захочет рассказать. – В квартире родителей.

Вернее, это давно уже была ее квартира.

– В той самой, что с каморкой Карлсона на крыше?

Родька частенько бывал у нее в школьные годы, и Майя водила его по винтовой лестнице в папину мастерскую на мансарде, с которой открывался чудесный вид на красные черепичные крыши Старого Города. Наверное, именно поэтому она так не смогла продать квартиру, когда переезжала в Испанию. Собиралась, но в последний момент передумала – слишком уж много воспоминаний, державших ее цепко.

Вместо этого пару лет назад Майя нашла строительную компанию и дизайнера, решив привести свое наследство в порядок. Прилетев в Н-ск, Пабло снял номер в отеле, а Майя с Никитой и Орелией, его няней, устроились в отремонтированной квартире, в которой мало что напоминало ее не слишком счастливое детство.

– Заскочу к тебе завтра утром, – сообщил ей Родька. – Часов в девять, подойдет? И мы обо всем поговорим. Привезу тебе кофе и круассаны, как и положено на завтрак модной художнице.

– Родь, ну что ты несешь?!

– Дай-ка мне свой телефон! – он уже вытаскивал здоровенный позолоченный мобильник.

Уставился на нее вопросительно, и Майя, обреченно вздохнув, продиктовала ему свой номер, понимая, что теперь от Родьки ей так просто не отвязаться.

В череду… гм… нелепых и трагичных случайностей она не верила. Решила, что Родька все придумал, чтобы найти повод для еще одной встречи.

Майя была рада его видеть, но знала, что Родька к ней неровно дышит еще со школьных времен, да и сейчас чувствовала его особый интерес. Поэтому утреннее свидание порядком ее смущало. Впрочем, он всегда был слишком деликатен, чтобы у нее возникли какие-либо проблемы в случае отказа…

С другой стороны, может, и не стоит ему отказывать? Новый Родька ей нравился, а у нее давно уже не было никаких серьезных отношений…

Как, впрочем, и несерьезных тоже. Вернее, так толком никого и не было с того самого первого и единственного раза.

Быть может, пора впустить в свою жизнь что-то новое? Нового мужчину, с которым они были дружны еще со школы, а теперь он произвел на нее самое приятное впечатление, и променять постоянно членство в клубе неудачниц на серьезные и зрелые отношения?

Ей уже двадцать семь и… Про часики, которые тикают, додумать Майя так и не успела.

– Смотрите-ка, кто тут у нас?! – разнесся по галерее зычный голос, и Родька негромко выругался.

В дверях показалась знакомая фигура, при виде которой Майя мысленно чертыхнулась. Уж кого-кого, а этого человека она точно не ожидала увидеть на своей выставке!

– А вот и Дубовский пожаловал! – поморщился Родька. – Куда уж без него?! Знаешь, Марусь, я, пожалуй, пойду… – У них был затяжной конфликт еще со школы, причем частенько с применением грубой физической силы, в которой у его оппонента был значительный перевес. – Не буду портить тебе вечер. Увидимся завтра!

– До завтра, – машинально отозвалась она, готовясь к встрече с ураганом под названием «Максим Дубовский» и справедливо полагая, что без жертв и разрушений уже не обойтись.

Не ошиблась – жалобно звякнули бокалы на подносе у официантки, которую Макс по школьной привычке попытался ущипнуть за зад, и один из гостей, надолго остановившийся рядом с Майиным «Одиночеством», недовольно поморщился.

– Ведите себя цивилизованно, молодой человек!

Но Майя знала, что этот молодой человек не в состоянии вести себя цивилизованно. Потому что Макс Дубовский на сто процентов состоял из жеребячьего энтузиазма, щедро приправленного лошадиным упрямством. Гроза учителей, с вечным «неудом» по поведению и «отлично» по физкультуре, он долгое время был школьным капитаном на всех спортивных состязаниях, вечно споря за это сомнительное звание с Артемом Спасским.

Майя их стремления быть во всем первыми не понимала, да и физкультуру не слишком-то жаловала – опасалась прыжков через козла и в грязную песочную яму.

С тех пор Макс почти не изменился – здоровенный, словно шкаф, широкоплечий, с белозубой улыбкой на румяном лице и вихрами светло-рыжих волос. Шел к ней, почему-то прихрамывая и опираясь на трость, а вокруг него бегал крайне активный рыжеволосый мальчишка лет пяти, изнывая от нетерпения.

«Яблоко от яблони», – со смешком подумала она, размышляя, что могло случиться с Максом за годы ее отсутствия, кроме… счастливого брака, потому что рядом с ним, рука об руку, шла красивая худенькая девушка. Синяя туника и белые брючки для беременных подчеркивали ее аккуратный животик.

Месяц шестой-седьмой, уверенно определила Майя.

…Шесть лет назад у нее тоже долго не рос живот, почти до середины второго триместра. На работе она старательно делала вид, что не беременна – таскала тяжеленные ведра с водой и швабры, – пока ее не подловила Марина Викторовна. Отвела в свой кабинет и устроила допрос с пристрастием.

Пришлось во всем признаваться.

Майя даже расплакалась, сказав, что если ее уволят, она не сможет заплатить за квартиру и ей не на что будет покупать еду. Быть может, она может поработать еще хотя бы пару месяцев?.. Ведь она же не нарушила никакой… трудовой кодекс?

В последнее время с заказами на оформление ее не слишком баловали, да и картины почти не продавались.

– И где же счастливый отец? – хмуро поинтересовалась старшая акушерка, которая всегда к ней была слишком добра. – Ну же, не плачь, деточка, мы что-нибудь придумаем!

– Отца нет, Марина Викторовна, и не надо на меня так смотреть! – Майя понимала, что это звучит до ужаса банально, как и вся ее история. – Так уж вышло! Вы можете осуждать меня сколько угодно, но я… Я сама этого хотела, и мне одной за все отвечать. Вот увидите, я справлюсь! Мне бы только до родов продержаться, а потом уже…

Потом она уедет в Испанию. К Пабло Кармино, который давно уже звал ее к себе, но она все откладывала. Не хотела сваливать на него еще и эту проблему.

Она никому не хотела причинять проблем.

Солнышко, звал ее Родька.

Дура, заявила ей Элька, прознав о беременности. Наказала сразу же топать на аборт, но Майя не пошла, решив оставить ребенка.

Это было шесть с половиной лет назад, а сейчас…

– Это та самая тетя-художница? – спросил мальчишка, дернув Макса за руку. – Красивая! – и тут же потерял к Майе какой-либо интерес. – Па-ап, мне скучно!.. А можно я с тем мальчиком поиграю?

Еще один мальчик примерно такого же возраста сходил с ума от скуки, дергая за руку уже няню – молоденькую и смуглую испанку, с круглыми очками и зачесанными назад черными волнистыми волосами, – давно уговаривая ее прогуляться по этажам.

С Никитой Майя договорилась еще с утра – она возьмет его на выставку с условием, что тот будет вести себя тихо. Слушать Орелию и не доводить ее до нервного срыва, а в восемь вечера они с няней отправятся домой – здесь всего лишь два квартала по освещенным центральным улицам. Там он посмотрит свой вечерний мультфильм и, если мама к этому времени еще не вернется, почистит зубы и ляжет спать без нее.

– Иди, Павлуша, познакомься! – разрешил Макс.

– И чтобы ничего не разрушить! – быстро добавила его жена. – Все должно стоять так же, как стоит.

– Обещаю, мама! – торжественно произнес мальчик, хотя по его виду было понятно, что исполнить обещание ему будет крайне и крайне сложно.

Тут Макс уже заключил ее в крепкие объятия, перед этим ловко сунув в руки жене свою трость. Сжал так, что Майя потеряла возможность дышать. Отпустил, затем торжественно вручил цветы – здоровенный букет белоснежных лилий.

– Так вот, значит, кто у нас наша именинница! – подмигнул ей.

– Какая я тебе именинница, Макс?! – улыбнулась Майя, подумав, что все же рада его видеть.

От Макса за версту несло уверенностью и мужской силой. Майя знала – Элька ей рассказывала, – что он стал вполне успешен. Вернее, они с Артемом чуть ли не с окончания школы работали вместе и много чего добились. Пусть и не стали королями города, но определенно были верховными его правителями в автомобильной сфере.

Начинали с нуля, пригоняли из-за рубежа машины на продажу, затем стали торговать автозапчастями, открыв несколько магазинов и автосервисов. Несколько лет назад выбили региональное дилерство то ли «Ниссана», то ли какой-то другой автомарки, а может, и двух сразу – Майя плохо разбиралась в подобных вещах, – после чего дела даже не пошли, а взлетели в гору.

– И кто же ты у нас? – продолжал допытываться Макс после того, как Майя отдала цветы официантке. – Знаешь, услышал по радио про твою выставку и понял, что не могу пропустить такое мероприятие!

– Художница, – призналась Майя, не пряча улыбку. – Я теперь у вас художница. Поговаривают, с мировым именем и известностью, но, конечно же, врут! Познакомишь? – она с любопытством уставилась на его спутницу.

– Вероника, моя жена, – с явным удовольствием произнес первый бабник школы. – Там бегает Павлик, а ждем мы Софью, – и он любовно погладил жену по круглому аккуратному животику.

Майя пожала руку молодой приятной женщине.

– Мы с ним учились вместе, – сказала ей. – Тот еще был хулиган! Думаю, учителя перекрестились, когда выпустили наш класс.

– И нисколько не изменился, – добавила Вероника. – Ваш? – она с улыбкой уставилась на Никиту, который гонялся за Павликом, мешая любителям живописи.

– Мой, – призналась Майя.

Затем вздохнула – мальчишки едва не снесли одну из журналисток, а потом, смеясь, пробежали мимо официантки, и бокалы на ее подносе жалобно звякнули. За ними спешила растерянная Орелия, не справлявшаяся с расшалившейся детворой.

– Никита, подойди ко мне! – позвала Майя на испанском. – Мы ведь с тобой договаривались!..

– Павел… – начала отчитывать сына Вероника, но тут Майя внезапно заметила, как вытянулось лицо Макса.

– Что-то не так? – спросила у него, гадая о причине подобного изменения.

– Ну ты, Самойлова, даешь! – ошеломленно произнес тот. – Да ты, Самойлова, просто гений мыслительной науки!

И Майя занервничала. Но стало еще хуже, когда бывший одноклассник внезапно двинулся на нее, прихрамывая, опираясь на свою трость, заставив ее попятиться.

– И почему он об этом еще не знает?! – произнес угрожающе.

– Кто?! Макс, да что с тобой? – нахмурилась Майя.

– Его отец! – рявкнул тот.

Вероника схватила мужа за руку.

– Максим, успокойся! Ты что, уже успел где-то выпить?! Сейчас же прекрати, люди смотрят!

– Смотрят?! Вот и отлично! – произнес Дубовский зловещим голосом. – Вот и я посмотрел, и мне все сразу же стало ясно. Самойлова, ну ты и учудила!

– Макс, я ничего не понимаю!.. – растерянно произнесла Майя.

Врала.

– Зато я понимаю! – заявил он. – Любому идиоту понятно, а она, значит, не понимает… С первого взгляда стало ясно, кто его отец. Я могу только догадываться о реакции Артема, когда он узнает, что у него есть сын.

Майя растерялась. Да, Никитка похож на отца, но она и не подозревала, что это настолько заметно. Ее сын был смуглым и темноволосым, и глаза у него серые, как и у Артема, но ведь это вовсе ничего не означает!..

В Барселоне она долго раздумывала, брать ли с собой сына. Уж очень ей хотелось показать ему родину, поэтому Майя решила, что сходство не имеет особого значения. Смуглый и темноволосый Никитка вполне мог быть от испанца с горячей кровью.

– Нет же, Макс! – покачала головой Майя, постаравшись, чтобы голос прозвучал как можно более спокойно. – Артем тут вообще ни при чем. С чего ты взял?! Мы с Пабло…

Услышав свое имя, ее менеджер повернулся в их сторону, выдав улыбку в тридцать два отбеленных зуба. Пабло старательно следил за собой и для своих лет был вполне бодр, поэтому Майя и решила…

– Хочешь сказать, что родила от гея? – ухмыльнулся Макс, невероятным образом догадавшись об ориентации Пабло. – Самойлова, ты хоть мозг мне не крути, у меня своих извилин хватает! Не представляю, что с тобой сделает Артем, когда узнает…

Озвучить свою версию Дубовский не успел, потому что Майя его увидела. Это было настолько неожиданно, что она даже потеряла дар речи.

Потому что поняла: прошлое ее все же настигло.

В Барселоне Майя самонадеянно думала, что способна выдержать любые удары, но этот оказался такой силы, что, несмотря на весь свой титановый стержень, она все-таки покачнулась на огромных каблуках дорогущих туфель.

Потому что, миновав охранника на входе, в просторном зале появился Артем Спасский. Нашел ее взглядом и уверенно двинулся в их сторону. Лицо у него было такое, что Майе на миг захотелось повернуться к Спасскому оголенной спиной в дивном Диоровском платье, предмете Элькиной зависти, и сбежать с собственной персональной выставки.

Куда – Майя еще не знала; да хоть в окно!

Его появление было настолько невероятным – а ведь она почти уговорила себя, что они никогда не пересекутся в городе-миллионнике! – что Майя вначале отказывалась верить своим глазам.

Но затем все-таки поверила и решила, что никуда она не побежит. Трудности достаточно ее закалили, и она сможет без страха взглянуть в темно-серые глаза Артема Спасского.

Но он был здесь, и ей все-таки пришлось смириться с неизбежностью.