Пролог

Он был удивительным… невероятным, и смотрел так, словно я была богиней, а он обычным рабом в восхищении взирающий на свою госпожу. Что прельстило его во мне, заставило ловить глазами мои мимолётные взгляды, едва отвлечённые от огненных вихрей.

От этого, казалось – пламя в моих руках запорхало, как бабочка, разлетаясь множеством искр над головами зрителей. А он смотрел, не отрывая глаз. Синих и бездонных как небо.

Сегодня я очень боялась.

Нет, в моей жизни было много опасностей, но еще никогда не приходилось выступать перед огромной толпой народа, в столице, да еще и перед самим императором и его молодой невестой.

Идея нашего предводителя Гинго, чтобы именно я вышла прямо перед всем двором и многочисленными гостями. В Хелегае – месяцем ранее – выступление Гвен закончилось для всех нас весьма неудачно, но об этом лучше не вспоминать.

Раньше все представления были не только горсткой монет в шляпе, но и просто веселым развлечением для всей нашей труппы. Однако, теперь…

И страшно, и в то же время волнительно.

Правителю нет никакого дела до моих огненных бабочек, как и его скучающей невесте. Ну и ладно! Зато восхищение в глазах его свиты заменило мне тысячу имперских даров.

Синеглазый воин все еще смотрел.

Выпустила огненного феникса специально для него. Искристая птица пролетела над головами всей свиты, включая и самого императора с невестой. Его избранница оживилась, словно проснулась ото сна. И только воин по-прежнему смотрел на меня. Никакие огненные причуды его не интересовали.

Правитель подзывал его к себе и дал знак, что им пора отправляться.

Жаль. Никто и никогда мной так не восхищался.

Бывало, взирали со снисхождением, жалостью, насмешкой, даже похотью. Но так искренне и восхищенно – никто и никогда.

Я сделала пируэт и отпустила пламенных пташек в синеву неба, где они рассыпались фонтаном искр, повергая оставшихся зрителей в бурный восторг.

Поздним вечером, когда в городе продолжились гулянья в честь помолвки императора, я вышла подышать отошедшим от дневного зноя воздухом. Чтобы прочистить от сладковатого балаганного зловония нос и освежить першащее горло.

На площади полным ходом шли танцы. В огнях навесных фонарей ритмично двигались женские и мужские фигуры, и это никак не напоминало пляску смерти, с которой мне доводилось сталкиваться на протяжении всей жизни.

Что скрывать – танцевать я не умела. Не было такой практики, да и учить меня было некому.

Гвен, Гинго, Сирвиг и Игуми веселились вовсю.

– Что задумалась, красавица? – Шаваро в сторонке дымила своей трубкой с едким табаком.

– Да вот, беда несусветная – танцевать не умею, – посетовала я на проходящее мимо меня очередное мирское удовольствие.

– Как так-то? – усмехнулась старая цыганка. – С огнем ты порхаешь словно птица, заставляя сердца многих мужчин стучать бойкими каблуками на танцевальном помосте, а просто вот так, под музыку, боишься?

– Я… не боюсь, – тут же смутилась от откровенных слов Шаваро. – П-просто…

– Ни с кем еще не танцевала, – добрая знакомая закончила фразу за меня, а я покраснела до самых кончиков волос.

Ну не танцевала никогда и ни с кем, и что из этого? Мне ли было расфуфыривать хвост перед кавалерами в попытке привлечь их своими сомнительными прелестями. Моя жизнь была совсем другой, и то, что я попала к бродячим артистам, стало для меня великим счастьем.

У меня появилась семья, близкие и родные люди хоть и не по крови, но по духу.

«Жизнь бродяги не для тебя, девочка», – часто говорила Шаваро.

А для кого? Именно с ними я стала по-настоящему счастливой, да и свободной.

– Если не с кем не танцевала, – снова заговорила цыганка, прервав мои мысли. – Значит, и не любила, и не целовалась, поди!

Она рассмеялась низким грудным смехом, вгоняя меня в смущение дальше некуда. Монисты на её платке зашлись медным звоном.

– Не стесняйся, – Шаваро вытряхнула свою трубку, отчего запах жженого табака сильнее ударил в ноздри, но это был благородный запах дружбы, которым всегда веяло от этой женщины. – Неумение торговать своей жизнью, разменивая её на мелочи – великая добродетель. Но ты не сельская простушка отнюдь хоть и несёт от тебя невинностью за версту! А если уж решишь, кому подарить свой первый раз, пусть он будет прекрасен, хорош собой и люб тебе. Любовь не грех! Главное, чтобы всё было взаимно.

Вот уж еще чего не хватало! Даже думать не хочу о таких вещах…

Сильные руки вдруг обхватили мою талию. Я не успела опомниться. Только вскрикнуть успела от страха, но рот мне быстро зажали. Негрубо, как-то по-свойски, заговорщицки. Думала сейчас Шаваро поднимет шум и выручит, но та, как назло, уже куда-то исчезла.

Вечно она со своими фокусами – неожиданно появляется, а потом исчезает в самый неподходящий момент.

Как я не заметила опасность?

Ну ничего! Сейчас задам нахалу на орехи!

– Я тебя нашел… – горячее дыхание обожгло мне ухо, а между лопаток прошла волна холода, а потом обжигающего жара.

Да что же это?

Меня развернули так легко и быстро, словно я была легкой тряпичной куколкой, с которой так часто Игуми развлекала детей на ярмарках.

– Ты! – вырвалось у меня от удивления и дурацкого смущения.

– Узнала! – он улыбнулся, да так, что мое сердце зашлось в истерическом стуке о ребра. – Я тебя давно ищу.

– Разве? – удивилась я. – С окончания представления прошло не так уж и много времени. Неужели ты так нетерпелив, что пара часов – показались вечностью?

– О! – в синих глазах мужчины плескалось восхищение, он провел ладонью по моей щеке. – Уже стало казаться, что ты мне приснилась, и эти твои огненные цветы, птицы… бабочки… Будто всё это было в другой жизни.

Ладонь была горячей и шершавой, значит, он настоящий воин, который не просто носит красивый меч наперевес, он сражается. Возможно, в этот вечер я сама в предчувствии нежданного поединка, шла в его объятья. Мне не привыкать ходить по грани…

Запах жженых трав от кибиток и хмель подогретого вина кружили голову. Я смотрела в синие глаза словно заворожённая. Что он со мной делает? Мне казалось, я утонула в одной только этой синеве.

Так бы тонула и тонула, пока до меня не дошел смысл его последних слов.

– Что? – чтобы прийти в себя от наваждения, встряхнула даже головой. – Разве ты меня уже видел?

– Это была ты тогда в Хелегае… что с тобой?

Напоминание о злополучном городе немного отрезвило. Тогда наша труппа попала в переделку, все закончилось не самым худшим образом, но и воспоминания остались очень тяжкие.

Но, что именно он имел в виду?

Страх проник под кожу колючими иголками.

В Хелегае я выступала перед зрителями. Возможно ли, что этот воин тогда меня увидел?

– Я… – согласно кивнула, немного успокоившись, ведь врать не было смысла, а так хотелось еще смотреть в эти глаза. – Но там как-то у нас не задалось представление.

– И не говори! – он и сам дернул головой, словно сбрасывая ненужные воспоминания. – Паршивый был городишко.

– Это точно! – согласно кивнула.

Меня снова передернуло…

Воспоминая, и правда, остались просто ужасные. И воспоминания, и то, что ещё ждало меня впереди…

– Ты… – он снова переключился на меня. – Была сегодня такая красивая.

– Спасибо! – невозможно было не улыбнуться в ответ. – Ты так смотрел, что мне хотелось быть самой лучшей для тебя.

Он странно на меня посмотрел. Так, будто бы снова видел впервые, или у меня неожиданно выросли на лбу рога.

– Что? – я опять смутилась до невозможности. – Я сказала, что-то не так?

– Нет… просто ты сводишь меня с ума.

И опять шершавая ладонь на моей щеке, а палец на моих губах.

– И такая… открытая, что я боюсь не сдержаться!

– Скажешь еще!

Щеки пылали от таких откровенных слов, а голова опять пошла кругом. Не принимает ли он меня за одну из тех доступных кабацких девок?

Хотя… а не всё ли равно?

– Как тебя зовут? – он склонился надо мной, от близости пышущего жаром тела во рту пересохло так, что пришлось облизать губы.

– Джай, – уже шепотом проговорила я прямо ему в губы.

– Я тебя поцелую… Джай.

Это было невероятно, безумно, горячо. Со мной творилось нечто невообразимое. Никто никогда меня не целовал. Он – самый первый. А уж что творилось с моим телом, прильнувшим к нему, подумать стыдно.

В голове возникли слова старой цыганки: «А если уж решишь, кому подарить свой первый раз, пусть он будет прекрасен, хорош собой и люб тебе. Любовь не грех. Главное, чтобы всё было взаимно».

Наверное, еще немного, и я подарю ему всю себя без остатка… прямо здесь.

– Я… – отстранилась немного от мужчины и перевела дух, а то еще немного и растекусь у его ног теплой лужицей. – А ты? Тебя как зовут?

– Дитар, – он и сам перевел дух, а мне уже было не до страстей.

– Как? – переспросила ещё раз, надеясь, что мне послышалось.

Тот… герцог – управитель Хелегая – звал так мужчину, оказавшегося у него в тот вечер… я снова стряхнула наваждение. Толстяк словно возник из моего кошмара и кричит: «Спаси-и, Дитар! Спаси меня скорее!»

Дитар, значит…

– Неужто тебе не нравится мое имя, Джай? – он засмеялся, глядя мне в глаза.

– Н-нет… что ты! – не знала радоваться мне или бежать от него подальше. – Наоборот, имя красивое очень.

Имя было приятное, а сам его хозяин прекрасен.

О, Дитар! Как я рада, что ты остался жив!

Подумать только! Мой первый поцелуй достался тому, с кем пришлось столкнуться в Хелегае, как сталкиваются клинки непримиримых противников.

Свела ли нас судьба, или боги так решили с нами пошутить, не ведомо. Одно я знала точно – я ему не враг.