Читать книгу «Бремя удачи» онлайн полностью📖 — Оксаны Демченко — MyBook.



Парнишка покаянно кивнул и принялся торопливо и бестолково расстегивать верхнюю пуговицу рубашки бледного безвольного арестанта, заодно затягивая на шее «куклы» тонкую плетеную петлю противомагического ошейника. После чего подхватил жертву под вторую руку и помог вести к выходу. В фойе их уже ждали люди Корша.

– Живой, – поразился старший маг-дознаватель, принимая арестованного. – Я, признаться, не надеялся.

– Береника что-то учудила с тем, кто страховал дело, – тихо и быстро шепнул Карл. – Балкон, первый ярус. Короткий всплеск тьмы невезения. Береника выравнивала фон удачи резко, как бы сам злодей не получил удар.

– Место восемнадцать, если не ошибаюсь, – кивнул дознаватель. – Уже проверяют. Мы вам так признательны, барон…

Карл отвернулся, сочтя дело завершенным, и заторопился в ложу. Антракт подходил к концу. Лена одна билась с послами и теми, кто желал представить им некое лицо, задействованное в сегодняшнем спектакле, все ярче разворачивающемся вне сцены.

– Одна ария – и я знаменита. – Баронесса встретила мужа сияющей улыбкой, исполненной гордости и даже тщеславия. Махнула крепко сжатыми в пальцах визитками и конвертами. – Не ведаю, все письма мне или не все, но я не позволила вскрыть ни единого до твоего появления. Я порядочная женщина, только мой муж имеет право решать, кого из написавших убить на дуэли, а кого – прирезать в подворотне.

– Ваша жена есть… необузданно темпераментна, – восхитился посол Арьи, с тоской наблюдая перемещение невскрытых конвертов в руки барона. – Это мило, но слишком по-ликрейски. Господин фон Гесс, ставлю вас в известность: я приглашен к вам в гости. На блины. Мы все приглашены, и я полагаю, ничто не помешает мне сегодня ненадолго пропасть из посольства.

Хмуро и молча, как и подобает ревнивому мужу, Карл рвал конверты и читал записки. Послы понимали, что происходящее более похоже на цензуру, чем на ревность, но обаяние Лены признавали, принимая тем самым и право барона ревновать красивую жену, к тому же способную петь не хуже звезд Императорского.

– Ходят слухи, вы месяц назад в первый раз вышли в большой свет после рождения ребенка и только единожды блеснули на балу, сударыня Елена, – посочувствовал посол Ганзы, наблюдая за тем, как барон испепеляет магией листок и перегибается через перила, разыскивая виновника.

– Мне нравится домашний уют. – Лена натянуто улыбнулась, когда в зале зашелся кашлем ни в чем не повинный поклонник ее голоса.

– Дикая страна, – едва слышно буркнул себе под нос посол Ганзы.

«Кажется, – осознал Карл, – он все же поверил в представление». Барон отдал арьянцу пачку конвертов, которую тот неловко принял и начал разбирать на две стопки, передавая помощнику посла Ганзы его долю корреспонденции.

– Адресованные вам не вскрывал, – с долей раздражения бросил Карл. – Хоть и уверен: на самом деле там все те же слова, предназначенные все тому же лицу. Леночка, прости, но это невыносимо. Я искал себе жену и строил наш брак много лет! Пусть они тоже трудятся сами и не зарятся на мое сокровище.

Свет люстр начал бледнеть, обозначая завершение антракта. Получив столь яркий образец самодурства барона и сочувствуя баронессе, послы повели себя забавно: оба, не сговариваясь, принялись вскрывать конверты и демонстративно читать записки, делая вслух пояснения. К своему смущению, они поняли, что барон прав: большая часть посланий имеет весьма восторженный тон и начинается с просьбы передать комплимент «дивной Елене».

– Меня сегодня дважды пытались свести с неким господином Зотовым, – отметил посол Арьи, завершив просмотр писем. – Но я не заинтересован в тайных делах, я есть новый человек в вашей стране и не желаю иметь дурной репутации.

– Зотов? Алексей или Вадим? – уточнил первый министр, включаясь в беседу. – Потому как матери у них разные и сами они несхожи. Алексей умом не обижен, в моем железнодорожном ведомстве вырос, и вырос крепко… Эх, славные деньки остались в прошлом, господа! Я был заместителем министра путей сообщения, свободным от ярма человеком. Ухаживал за своей невестой… Я дарил ей розы по два метра росту и гаечные ключи в шелковых бантиках, я таскал станки в ее мастерскую вот этими руками. А теперь, извольте видеть, хожу под охраной и домой возвращаюсь столь поздно, что перед женой совестно, а перед детьми – вдвойне.

– Наш канцлер тоже ценит семейный очаг, да, – энергично кивнул посол Арьи. – Мне пробовали представить Вадима Ильича Зотова.

– Только не берите в подарок сразу и с благодарностью его картины, завалит сей измазанной холстиною все посольство, – громким шепотом пророкотал первый министр. – Он душой принадлежит армии и всегда рисует, извольте усвоить это, плац перед казармой гвардии. Зимний плац, летний. В дождь, безлунной ночью или ясным днем. С караулом, строевым парадом, конным разъездом.

– Ему пятьдесят три, – негромко добавила Лена, погладив руку мужа. – Он тяжело переживает то, что введена некрасивая форма нового образца: зеленая летняя и серо-белая зимняя. Но отставка убьет его. Мих, душа моя, да пусть рисует, зато в парадной гвардии полнейший порядок.

– Но к чему мне знать сего господина? – удивился посол. – Канцлер первым ввел новую форму, делающую солдат незаметными на поле брани и весьма современную. Представить на стене своего посольства картину с плацем прошлого века я уже не желаю.

– Извольте учесть одно обстоятельство, – едва слышно молвил Карл, поскольку занавес уже двигался. – По линии матери Вадим Ильич потомок двоюродного брата последнего императора династии Угоровых, правивших в Ликре до госпожи Диваны.

Посол принял сведения молча и постарался сосредоточиться на опере, хотя было заметно: ему не до пения Роберты. Карл фон Гесс сочувственно улыбнулся. Если бы посол знал чуть больше, он бы, пожалуй, покинул театр незамедлительно, опасаясь оказаться втянутым в дела, новому человеку непонятные и, возможно, прямо или косвенно его компрометирующие. Вадим Зотов сидел в пятом ряду партера, в парадной форме гвардии. Спинку кителя попортила едва заметная царапинка, которая нанесена была только что, во время антракта, остро отточенным костяным обломком, использованным в качестве ножа… Ни одна магическая система опознавания оружия не сочла тонкую кость угрозой. Если бы удача была сегодня чуть темнее, потомок императора мог получить неприятное ранение. До знакомства с послом или после – тоже существенно. При должном усердии загадочных и пока остающихся в тени сил второе могло расцениваться как попытка устранить последнего представителя славного рода, заявившего о наличии неких амбиций и намерений. Фигура приверженца традиций, трагически и загадочно убитого, кому-то показалась очень уместной на сцене политического театра: почти неизбежно косые взгляды обратились бы на Платона Потаповича. Он занял весной пост первого министра и затеял грандиозные перемены в стране.

– Пожалуй, я поеду на блины прямо с вами. – О чем бы посол ни думал, вслух он сделал выводы из невысказанного. – Яблочные слойки есть предмет моего пари с вашей женой, господин барон. Я желал бы получить свою партитуру.

– Если вы все не замолчите, – уже не пробуя быть вежливой, прошипела Елена Корнеевна с отчетливым южным выговором, который прорывался в речь, когда она злилась, – я уже и не знаю, что сотворю.

Барон виновато вздохнул и исполнил просьбу, похожую на приказ, – замолчал. Снова принялся осматривать партер и балконы. Позволил себе уделить чуть больше внимания опере и счел, что Роберта избавилась от скованности и волнения: возвращение на сцену, переполненный зал и заново обретенная дочь, сидящая в ложе бенуара, не могли не сказаться на голосе. Преодолев себя и настроившись, Скалли пела воистину вдохновенно, недаром зал замер, не смея лишний раз вздохнуть. Карл улыбнулся. Попытайся некто убить Зотова теперь, это осталось бы незамеченным до самого финала. Впрочем, в партере нет случайных людей: счастливцы, добывшие билеты на премьеру, в силу воспитания или врожденного вкуса слишком проникнуты уважением к прекрасному. Просвещенный злодей мог и забыть совершить преступление, пребывая под впечатлением от оперы… Такой смешной и маловероятный вариант развития событий не исключается, когда в зале птица удачи.

После финала зал долго бушевал. Лена, всхлипывая и сморкаясь в платочек, убеждала мужа отправить на сцену все уцелевшие букеты, не унесенные из ложи слугами. Да, она знает, что дистанционное воздействие стихийной магии в Императорском театре блокируется системой безопасности. Но разве декан высшего колледжа не способен придумать что-то умное? Карл пожал плечами, окликнул одного из молодых магов, что сидел в партере рядом с Марком Юнцем, сбросил парню в руки букеты и жестом указал на сцену.

– Это не магия, но ты выкрутился, – хмыкнула Ленка. – Господин посол…

– Просто Курт, – любезно предложил посол. – Мы с вами есть… коллеги по пари. Мы совладельцы партитуры, Елена. Но ваш муж влиятелен, вы даже знаете господина Пенькова приватно. Мне показалось вдруг, что вы можете пожелать почти невозможное и оно сбудется. Вы не хотите пожелать пригласить в гости Роберту Скалли?

– Роберту уговорила петь я, – усмехнулась Фредерика. – Увы, у нее поезд через час, господин посол. Она всего раз выйдет на бис и покинет театр. Эта женщина – загадка.

Карл благодарно улыбнулся сестре, ловко смешавшей вымысел и правду. Даже если арьянец не стихийщик, а полноценный пси, что маловероятно, но не исключено, он не в силах понять тонкостей, не высказанных Фредди, а значит, не оценит настоящего масштаба тайны Роберты и причин поспешности ее исчезновения…

– Фредди, душечка, ты уж умыкни мне блинков-то, – по-свойски вздохнул первый министр и раскланялся с послами. – Господа, был рад столь изрядно приятному обществу, но вынужден откланяться – дела…

Отбыл первый министр без особых церемоний. Потапыч никогда не ценил шума и помпы, создаваемых неискренними людьми с целью потешить жиденькое тщеславие себялюбивых слабаков. Карл проводил Миха до выхода из театра, приметил свою машину, уже заведенную и прогреваемую у бокового крыльца, служебного, поймал под руку Юнца. Старый маг умудрился без проблем покинуть гудящий партер, куда норовили набиться зрители с галерки. Они напирали и создавали давку, мечтая еще разок увидеть Скалли, о которой до сегодняшнего вечера если и помнили, то немногие… Но после премьеры увидеть снова желали уже все, – увы, не питая особых надежд.

– Марк, что скажешь? – прищурился барон, привычно создавая защиту от прослушки. – Этот Курт непрост.

– Стихийщик, базис у него – вода, – задумчиво уточнил ректор колледжа. – Ученик фон Нардлиха, его школа, сразу видно. Уровень высочайший, но специализация узкая, для арьянцев это обычное дело.

– Он – пси?

– Только в плане распознания недомолвок и наличия иммунитета к внушению. Все в рамках общего знакомства с теорией влияния, – покачал головой ректор. – Он изрядно насторожился, когда ты выводил злодея. Пытался оценить твой уровень, действовал мягко и умно, однако толком не знал настроек защиты зала и был впечатлен противодействием системы любым проявлениям активной магии. Большего сразу не скажу. Да и ты, Карл, не начальник тайной полиции, хватит с тебя. Поеду писать отчет для Корша.

Бризов уже сигналил: машина колледжа мешала прочим уехать или подъехать… Марк Юнц быстро уселся на переднее сиденье и отбыл.

– Значит, опять спец по паровозам, – вздохнул Карл, делая вывод, в котором отказал себе и другу Марк Юнц. И забормотал невнятно, шагая через фойе: – Все профи по воде в Арье, сколько я их знаю, инженеры-котловики. И все на учете в военном ведомстве канцлера. Что вполне разумно.

Карл мрачно отмахнулся от невысказанных вслух мыслей. Пусть Потапыч и принял нынешнюю должность без восторгов, но с пониманием важности своей работы. Он увлекся новым делом – автозаводом, но любви к паровозам и тем более уникальным бронепоездам не растерял… Не приведи бог, посол оконфузится и проявит свою суть мага так, что не заметить сделается невозможно. Тогда Потапыч в него вцепится намертво. Он много лет мечтает заполучить арьянского котловика для доводки магических настроек управляющей системы подачи пара. Но посол – не Шарль де Лотьэр, член объявленного вне закона ордена джиннов, за которого зимой, после ареста, никто не вступился. Да сгинь он на севере, Франкония и не поморщится, скорее уж обрадуется. Посла же в случае осложнений придется просто выдворить из страны. А если Мих упрется? А если и посол упрется, потому что любой котловик готов полжизни отдать за право увидеть «Облак», любимое детище экспериментального депо?..

– Позвольте вас обеспокоить, сударь, – решительно оборвал размышления барона довольно низкий, но приятный женский голос.

Карл вздрогнул и выбрался из задумчивости, удивляясь тому, что на мгновение утратил внимательность. Вежливо поклонился светловолосой незнакомке, крепко прихватившей его за руку и остановившей без церемоний, словно у нее было право распоряжаться чужим временем. Барон чуть улыбнулся. Все интересные женщины именно так и полагают. И они правы, если обладают многогранной красотой – не просто внешней, но куда более редкой – внутренней, соединяющей загадочность, обаяние и ум.

– Карл фон Гесс, – представился барон. – Буду рад оказать помощь.

– Это очень странный вопрос, – замялась незнакомка, не делая попытки представиться. – Я хорошо вижу связи людей, такова моя способность. Не уверена, что в ней есть магия, скорее некий опыт… Полагаю, вы можете мне помочь. Вы, если я рассмотрела верно, знаете Шарля? Он джинн. Бывший, кажется.

Карл кивнул, хмурясь и недоумевая. Женщина виновато пожала плечами – что делать, вопрос странный, она сразу предупредила.

– Милый молодой человек. Я видела его недавно, и мне отчетливо представилось: ему грозит беда. Знаете, джинны злопамятны, они не позволяют уцелеть тем, кто желает расстаться с прошлым. Мне ли не знать… Все решает сила, таковы их ничтожнейшие понятия о чести. Шарлю не хватило бы дара и опыта отбиться и уйти даже при наличии магии. Теперь же он совершенно беззащитен. Понимаете?

– Я поговорю с кем следует, – пообещал барон. – Но…

– Ах, совсем нет времени, мой дикарь вот-вот явится, – рассмеялась женщина. – Передайте сударыне Роберте мои восторги, если сможете. Я плакала…

Крепкая рука легла на плечо барона, в самое ухо зло зашипел голос с легким франконским акцентом:

– Пистолеты или шпаги? Я изволю быть вежливым, уи. Я даю выбор, хотя не обязан, как сторона пострадавшая, уи. Моя жена – это моя жена, уи…

– Сударь, ваша жена очаровательна, но, увы, это не дает нам повода к славной и уместной драке, – поклонился Карл, оборачиваясь к невидимому собеседнику и удивляясь тому, что заранее не опознал чужой магии, столь явной. – Я влюблен в свою Леночку и не менее вашего ревнив. Едва позволил жене ехать в театр. Но если бы знал заранее, что она возьмется петь, я бы запер ее дома и выбросил ключ.

– Мудрое решение, мон ами, – азартно сверкнул глазами франконец, совершая ответный поклон, довольно старомодный. – Я готов принять ваши объяснения, но с сожалением, уи. Дуэли с фон Гессами интересны. Карл Фридрих оставил мне этот шрам. – Франконец указал на светлый след у виска. – Приятное воспоминание. Однако нам пора, оревуар. Надеюсь, мы однажды все же найдем повод для хорошей драки.

Франконец гордо подкрутил ус, подал руку жене, и они удалились… Карл постарался унять недоумение, расправить складки на лбу. Выдохнул все то, что не мог облачить в слова. История дуэли последнего из великих магов рода фон Гессов, очень и очень давно почившего в преклоннейшем возрасте, была известна в семье в качестве легенды. Жил-был в давние сказочные времена Карл Фридрих, известный чудак и отчаянный драчун, рыжий, шумный и несносный. И встретил он по молодости некоего джинна, вроде самого могучего на всем свете… И то ли они всю жизнь с тех пор враждовали, то ли делали вид, что враждуют, поскольку обоим это казалось куда более интересным, чем мирное разрешение разногласий. Настоящее имя джинна тоже сохранилось: Эжен ле Пьери. В точности не известно ни его происхождение, ни возраст, ни тем более причина и время его исчезновения из хроник и самой жизни.

– Эжен, мы совсем не покатаемся по городу? Женечка…

Карл тряхнул головой, сорвался с места и догнал пару, уже готовую в самом буквальном смысле раствориться в сумерках.

– Мсье, вы не можете так огорчить даму, – быстро сказал барон, цепляясь пальцами за край ускользающего в ничто плаща и на сей раз сполна ощущая незнакомый и сложный магический компонент заклинания невидимости, являющегося частью большого и грандиозно сложного магического механизма полноценной иллюзии. – Мы доберемся до дома на машине посла. Идемте, я уступлю вам свой автомобиль. Макар знает город и умеет добыть любой товар у любого купца даже среди ночи. Что может понадобиться женщине в лавке, я ума не приложу, но обычно визит туда отнимает немало времени…

– Я вас все же проткну! У моей жены есть абсолютно все, что она пожелает!

– Если вашей жене не нужны кружева или шпильки, подумайте хотя бы о пополнении собственной коллекции вин, – усмехнулся Карл, не обращая внимания на угрозы. – Жена Корша, Марджана, устроила для своего родича переезд в Белогорск. У Бахшилло лучший винный погреб в мире, поверьте. В прошлый визит мы так подробно прошлись по местным сортам, что до франконских классических просто не добрались. – Барон мечтательно вздохнул, гордясь собой и осознавая, что нашел слабину в душе загадочного существа. – Всего и не припомню, но были там «Аг-Ширай», «Базалетури», «Вугава», «Мсхвилтвала»… Из восточных – «Асыл-Кара» и «Бахтиори».

1
...