– Тогда минут через двадцать приеду на чай.
– Я тебя не приглашала!
– У тебя нет чайника или заварки?
– Все у меня есть!
– В этом вопле я расслышал твое приглашение.
– Ладно, приезжай, будем топить твою наглость в чае.
– Ты просила маму не впускать меня в квартиру? Даже со слезами на глазах?! Как жестоко! Хорошо, что я тогда был трусом и не осмелился прийти.
– А ты вообще заткнись! – Соня переключилась на него. – Кулагин, тебе здесь не рады! Неужели не понимаешь?
– Не хотелось бы тебя огорчать, но до твоего появления все было в норме,
Ах, ну да, она же не сообщила тому о старой связи, а теперь уже и поздно в это посвящать: сокрытие этого факта в течение длительного времени – уже само по себе доказательство, что дело нечисто. Тут бы даже самый неревнивый человек на всякий пожарный напрягся.
– Да что ты как неродная? Садись, хоть машиной перед тобой похвастаюсь. Она крута. Я и сам по себе крут, но это тебе признать будет сложнее, чем крутость моей машины.
Никита просто физически чувствовал потребность доказать именно Соне, что он сильнее, счастливее, лучше и вообще! Пусть кусает локти! У него не так-то много бывших, если разобраться, но именно Сонины покусанные локти повысили бы его самооценку до небес.
– Ней-Хайшинни До. Это мое полное имя.
– Что? – Марина не сдержала усмешки. – Как-как?
– Классное, правда?
– В то, что ты «До», легко верится, – теперь ее одолел приступ веселья. – Но с какой стати вдруг откровения?
– Не знаю. Захотелось. Удовлетворение делает меня сентиментальным. Сходим в душ на дорожку?
– Нет, Ней-Хайш… как там тебя. Мне пора.