Мы охотно остались бы варварами, если бы наша нужда в цивилизации была основана на страшной военной славе. Мы ждали времени, когда должное уважение будет оказано нашему искусству и нашим идеалам.

Когда Запад поймет или хотя бы попытается понять Восток? Мы, азиаты, часто ужасаемся сплетению фантазий, которыми нас окутывают. Нас представляют питающимися или ароматом лотоса, или мышами и тараканами, либо беспомощными фанатиками, либо жалкими сластолюбцами. Индийские одухотворенность и святость высмеиваются как невежество, китайские рассудительность и уравновешенность воспринимаются как глупость, а японский патриотизм представляется как фанатизм. Говорят даже, что мы менее чувствительны к боли и ранам из-за огрубения и черствости нашей нервной системы!

Так почему бы и нам не позабавиться и не посмеяться над вами? У вас было бы больше поводов для веселья, если бы вы узнали все то, что мы придумали и написали о вас. Вы были загружены слишком определенными добродетелями, чтобы нам завидовать, и были обвинены в слишком ярких преступлениях, чтобы приговаривать нас за это. Наши авторы в прошлом (мудрецы, которые знали все обо всем) сообщали нам, что у каждого из вас есть шикарный пушистый хвост, который вы тщательно прячете под одеждой, и что вы часто обедаете вне дома, получая истинное удовольствие от блюда, приготовленного из новорожденных детей! Более того, у нас есть и более негативная информация о вас: мы привыкли думать, что вы – самые непрактичные и неподатливые люди на свете, так как проповедуете то, чего сами никогда не практиковали.

Однако подобные недоразумения и неправильные представления о вас быстро развеялись. Торговля привела европейские языки во многие восточные порты. Азиатская молодежь ныне стекается в западные колледжи, чтобы получить современное образование. Наша проницательность не внедряется глубоко в вашу культуру, но мы, по крайней мере, готовы учиться. Некоторые из моих соотечественников впитали слишком многое из ваших обычаев и правил этикета, пребывая в заблуждении, что ношение жестких воротничков и высоких шелковых шляп означает вхождение в вашу цивилизацию. Прискорбно выражение такой любви, ведь оно показывает, что все мы готовы на коленях приползти на Запад.

К сожалению, Запад не проявляет благих намерений для понимания Востока. Христианский миссионер приезжает, чтобы сообщать свое знание, а не воспринимать наше. Скудная западная информация о Востоке основана на редких переводах нашего огромного литературного наследия; ваша публика больше довольствуется пустыми анекдотами, рассказанными путешественниками. Очень редко благородное перо (например, Лафкадио Херна (Якумо Койдзуми) или автора труда «Узел индийской жизни») оживляет восточный мрак при помощи факела искренней заинтересованности.

Лафкадио Херн (Якумо Койдзуми) (1850–1904) – один из известных знатоков Японии, посвятивших ей наиболее энциклопедически насыщенные и компетентные труды. Будучи родом из Греции, Херн в юности работал в Дублине, Новом Орлеане, зарабатывая газетными репортажами, переводами. В 1899 году по заданию редакции он отправился в Японию. Там он работал преподавателем английского языка, женился на японке самурайских кровей и взял имя Якумо Койдзуми. За годы жизни в этой стране он осуществил множество замечательных переводов японской классической литературы, стяжав себе славу япониста.

«Узел индийской жизни» – труд сестры Ниведиты (Маргарет Е. Ноубл), посвященный мировоззрению индийского общества, отношениям в индийской семье, положению женщины в Индии и т. п. Книга, опубликованная в 1904 году с предисловием Рабиндраната Тагора, быстро стала международным бестселлером и выдержала много изданий. В своей книге сестра Ниведита поддерживает паниндийский национализм и некоторые аспекты индийской жизни (кастовую систему). Она указывает на исторически сложившуюся в Индии религиозную терпимость мусульман и буддистов. Считается, что эта книга внесла весомый вклад в дело обретения Индией независимости в связи с тем, что была направлена против английского колониализма.

Возможно, я невольно выдам свое невежество в отношении культа чая, из-за того что я слишком откровенен. Правило воспитанности в тиизме требует говорить только то, чего от вас ожидают, и ничего более. Но мне и не надо быть вежливым тиистом. Так много вреда было уже сделано из-за взаимного недопонимания Нового и Старого Света, что не нужно извиняться за малость ради продвижения к лучшему пониманию друг друга. Общество в начале ХХ века было бы избавлено от созерцания зрелища кровопролитной войны, если бы Россия снизошла до того, чтобы узнать Японию лучше. Какие ужасные последствия происходят из-за презрительного невежества европейцев в отношении восточных проблем! Европейский империализм, который не преминул поднять абсурдный крик по поводу «желтой опасности», не понимает, что Азия также может пробудить в себе чувство протеста против «белого бедствия». Вы можете смеяться над нами из-за того, что в нас «слишком много чая», но разве мы не можем подозревать, что вы на своем Западе «не имеете чая» в конституции?

Давайте оградим наш единый материк от забрасывания друг друга эпиграммами. Если не проявить мудрость, то последствия могут стать гораздо более печальными из-за постоянного желания завоевать друг друга. Мы развивались по разным направлениям, но это не причина, по которой одни не могут дополнять других. Мы создали гармонию, которая слаба против вашей агрессии. Но поверьте: Восток в некотором отношении богаче, чем Запад!

Довольно странно, что человечество до сих пор встречается за чашкой чая. Это единственная азиатская церемония, которая завоевала всемирное уважение. Белый человек насмехался над нашей религией и нашей моралью, но без колебания принял этот напиток. Культ чая, вне всяких сомнений, нашел свое место на Западе. Философская покорность гостя в ожидании чашки чая показывает, что в этот самый момент в его душе царит восточный дух.

Впервые в европейской письменности появилась запись о чае из сообщения одного арабского путешественника. Он говорил, что после 879 года главным источником доходов в кантоне были налоги на соль и чай.

Марко Поло описывает смещение с должности китайского министра финансов в 1285 году за его произвольное повышение налогов на чай. Это был период Великих географических открытий, когда европейцы начали узнавать все больше и больше о Дальнем Востоке. Путешественники Рамузио (1559 год), Алмейда (1576 год), Маффено (1588 год) также упоминали о чае. В конце XVI века корабли голландско-индийской компании привезли первый чай в Европу, а заодно и новость, что этот весьма приятный напиток изготовляется на Востоке из листьев кустарника. Во Франции чай стал известен с 1636 года, а в Россию был завезен в 1638 году. Англия приветствовала чай в 1650 году и говорила о нем как о «превосходном китайском напитке, одобренном всеми врачами».

Подобно многим другим хорошим вещам в мире, пропаганда чая встретила на своем пути яростную оппозицию. Такие еретики, как Генри Савилл, отказались в 1678 году пить чай, считая, что это грязный и низкий обряд. Джон Хенвей в своем «Эссе о чае» (1756) сказал, что мужчины теряют свою значимость и рост, а женщины – свою красоту и миловидность, из-за того что употребляют чай.

Первоначальная цена чая не позволяла ему стать напитком для всеобщего употребления и делала его «хорошим подарком для принцев и важных персон». Несмотря на такие помехи, употребление чая распространялось с удивительной скоростью. Кофейные дома в Лондоне в первой половине XVIII века стали чайными домами – излюбленными местами для собрания повес и остряков, которые коротали свободное время за «чайными блюдами». Напиток вскоре стал жизненной необходимостью и потому был подвержен обложению налогом. Колонисты Америки мирились с притеснением и угнетением со стороны Англии до тех пор, пока их терпение не лопнуло. Их борьба за независимость началась с того момента, когда первые ящики чая были выброшены за борт в Бостонской гавани. С точки зрения налогов чай и в современной истории играет важную роль.

В декабре 1773 году английские колонии в Северной Америке выразили протест против беспошлинного ввоза чая англичанами, что подрывало экономику колоний. Колонисты проникли на английский корабль в Бостонском порту и выбросили в море партию чая. Этот эпизод борьбы за независимость вошел в историю как Бостонское чаепитие.

Существует тонкий неуловимый шарм во вкусе и аромате чая, который делает его притягательным. Западные юмористы незамедлительно смешали аромат чая с ароматом своих мыслей, выразив их на упаковочной бумаге: «Чай не имеет высокомерия и надменности вина, застенчивости и смущенности кофе, так же как и глупо улыбающейся невинности какао. Поэтому всем порядочным семьям, которые каждое утро жертвуют часом ради чая и хлеба с маслом, серьезно рекомендуется ради их же блага распечатывать эту упаковочную бумагу и рассматривать ее в качестве части чайной церемонии».

Английский писатель Сэмюэл Джонсон нарисовал свой портрет в виде закоренелого любителя чая, который двадцать лет разбавлял свою пищу настоем этого очаровательного растения, с чаем коротал вечера, с чаем находил утешение в полночь и с чаем встречал утро.

Английский писатель Чарлз Ламб как-то написал, что самым большим удовольствием для него было сделать хороший, красивый поступок украдкой, но так, чтобы о нем все-таки случайно узнали. Тиизм является искусством сокрытия красоты, которую можно осмелиться обнаружить. Это благородный секрет спокойного, но основательного смеха над собой, который сам по себе является философским. Всех истинных юмористов можно в этом смысле назвать философами чая – Тэккерея, например, и, разумеется, Шекспира. Поэты декаданса в своих протестах против материализма в некоторой степени также открыли путь тиизму. Сегодня тиизм проявляется в нашем скромном созерцании чего-либо несовершенного, на чем, возможно, Запад и Восток могут сойтись для взаимного утешения.

Даосы рассказывают, что в самом начале Дух и Материя встретились в смертельной битве. Наконец Желтый Император (солнце на небесах) победил с триумфом Шухиунга