Полночное шествие

К приходу сумерек отряд Валла успел освежевать Длинношеего. Сородичи срезали столько мяса, сколько без затруднений смогли бы доставить в стойбище, а треть туши пришлось оставить на растерзание плотоядным.

Из шкуры побеждённой рептилии изготовили мешки. Их-то и набили убоиной. И костями охотники тоже поживились на славу: каждый раз любой поверженный гигант своими останками пополнял запасы экипировки – по меньшей мере два костяных снаряжения. Прибавилось добычи и для других полезных в обыденной жизни принадлежностей, не говоря уже о трофеях в виде зубов и черепа. Часть хребта в окончании хвоста и вовсе являлась одной из составляющих костяного лука. Ещё один такой хвост, и полноценное мощное стрелковое орудие на смену древесного взял бы в руки какой-нибудь следопыт.

За сотню с лишним шагов от остатков ящера отряд поставил шатёр для ночлега, и уже в темноте, под стрекот и цокот ночной живности, вокруг постройки сородичи добивали последние рожны. Тут-то охотники и приметили в небе недалёко от Луны странное светило.

– Эй! Гляньте! Это что за звезда? – указал на свод Арвен.

Рилан, Ирис, Кун, Таро и другие подняли головы и стали с любопытством разглядывать таинственную явленность.

– Первый раз вижу, – озадаченно ответил Кун.

– Да… я тоже не видал такой звезды ни разу, – подхватил Рилан.

Соплеменники отвлеклись от рожнов и принялись оживлённо обсуждать незнакомое явление.

– Надо Валла позвать, – предложил Таро. – Может, он видел?

Валл в тот момент вышел из шатра, чтобы поторопить сородичей:

– Что вы там возитесь? Бурную ночь хотите?

– Валл, смотри! Какая-то странная звезда возле Луны, – показал Кун.

Шаман тревожно взглянул на небо и на обнаруженную охотниками звезду, что зародилась прошлой ночью. Звезда всё так же переливалась оттенками алого, и показалось вожаку, что она приблизилась к Луне и увеличилась – стала больше, чем её вчерашнее явление. Валл нахмурился.

– Да, я видел. Добивайте рожны и в шатёр, пока рептилии не вышли на охоту! Подкрепимся, и поведаю вам о звезде и о гармонии с Длинношеим, да о Кострище.

Сородичи переглянулись и, заинтригованные призывом шамана, поторопились доставить оставшиеся колья.

Переносной таборный шатёр был подобен обычным шатрам, что возводили в стойбище в Доме Охотников: всё тот же дымоотвод, всё те же округлые стены и такой же охват на земле. Только вот шкурой строение сие обтягивали дважды, чтобы свет от пламени костра не просвечивался наружу, и стены его извёсткой не обмазывали да сваи не такими мощными были и не вбивались наглухо, а балки – потоньше – и напрочь не привязывались. Шатёр был разборным! И у каждого охотничьего отряда, что уходил на промысел Большой Охоты, всегда такой имелся. Если остановиться в поле приходилось, как этой ночью, или же на болотах, или в хвойном лесу каком-нибудь, как роща араукарий у поселения нынешнего, или в другом месте, где нет лианового дерева, то ставили это строение наземь и за десяток шагов по кругу рожны вбивали. И если шатёр в Доме Охотников на близкий род рассчитан был – четыре-пять родичей, среди которых и дети приходились, – то в переносном шатре охотники спали битком один к одному. Двадцать соплеменников – ровно охотничий отряд – вплотную друг к другу вмещались в лежачем положении, и ни одним больше!

После трапезы Валл зажёг два факела и подвязал их к балке под дымоотводом, чтобы осветить получше пространство ночлега. Костёр шаман притушил и кострище разворошил, освободив место для посиделок. Сородичи расположились по кругу поплотней, а вожак достал из-за пазухи пергамент и бросил его наземь перед соплеменниками.

– Это наш кратчайший путь к Великому Вулкану, – Валл указал кончиком стрелы на начертанную тропу. – Я прошлой ночью поднимался на кроны и видел свет Кострища.

– Рискованно, – попрекнул Кун и взял карту.

– Уж лучше ночью, чем днём, – возразил шаман, и указал на свой шрам на лице. Охотники одобрительно закивали.

Изучив путь, косматый сородич протянул пергамент рядом сидящему Арвену. По очереди рассматривая начертания, сделанные Валлом, и передавая друг другу расписной лоскут, соплеменники ознакомились с предстоящей дорогой.

– Как думаешь, Валл, за три Огня доберёмся? – поинтересовался Таро.

– Попробуем, – ответил вожак. – Если никакие приключения по дороге не нагрянут.

– А что там с Саласом? Он живой хоть? В себя приходил? – обратился Таро к Тирану.

– Дышит, живой. Ни разу не очнулся, – доложил худощавый юнец. – Может, его попробовать растормошить? Или водой облить?

– Нет! – возразил Валл. – Пусть сам. Только Пангея и духи Заврини знают, что с ним. Начнём тревожить, а он как Азис потом кончит… Что я Радону скажу?

Стойкие следопыты зашумели, поддерживая решение вожака.

– Валл, а ты хоть знаешь, кто Азису единство нарушил? Никто не зна… – не договорив, Арвен уловил хмурый взгляд не только вожака, но и других бывалых охотников.

– Не знаю! – повысив голос, ответил шаман. – И знать не желаю! Кто там когда-то что-то нарушил… Нашёл, о чём думать на Большой Охоте – о небылицах дозорных!

Старшие следопыты ворчливо загуторили, поддерживая возмущения главаря, а молодые, раздосадовавшись, глянули на Арвена – уж очень любопытно им было знать, кто же это однажды зашёл в Шатёр Единства.

Каждый в племени, к слову, будучи загонщиком слышал, и не раз, у костра наставления о единстве. Будь те наставления от старца или знахарки, от бывалого охотника или самого вождя – не важно, но каждый загонщик познавал, что единство, первое оно или любое другое, в умиротворении должно происходить, и нарушать его нельзя! И многие юнцы и девы внимали в тех наставлениях о таинственном единстве Азиса – старого шамана, что жил в те времена, когда нынешние старцы и мудрецы ещё старцами и мудрецами не были. Будто прервал Азису кто-то гармонию, а кто именно – никогда наставники не говорили. И мало кто ведал из молоди, что на самом деле произошло в ту ночь. И раз за разом, когда ученья у костра о первом единстве начинались, не только загонщикам любопытно становилось знать, кто же тот нарушитель, а и подросшим с лунами молодым дозорным. Но тайну мудрые соплеменники берегли как зеницу ока, всячески пытались избегать вопросов и быстро меняли тему беседы.

– А что там с травоядным, Валл? – спросил Ирис, черновласый охотник с ожогом на правой щеке.

– Да, единство с ящером-то… – почесал бороду Валл. – В гармонии с рептилией я видел и других Длинношеих, – начал вещать шаман. – Восемь или десять – сосчитать не успел.

– Ого! Выводок что ли? – удивился Кун.

– И выводок тоже. Их стая была! – воскликнул вожак.

– Стая? – хором переспросили сородичи.

Длинношеие по своей природе были одиночками. И обычно, не считая самца в период кладки, с самкой подле находились только её детёныши. Когда детёныши подрастали, то самка прогоняла их на самостоятельную паству. И конечно же, следопыты, услышав о выводке и стае Длинношеих одновременно, были очень удивлены.

– Никогда не видел, чтобы гиганты в стаи собирались, – сказал Ирис.

– Да-да, в том-то всё и дело – их стая была, и шли они по полю, что между нашими землями и лиановым лесом, вместе с этим ящером, – Валл указал рукой на мешки с убоиной. – И недавно они там проходили – дней пять назад примерно. Тогда ливень шёл сильный, помните? – Сородичи закивали. – В видении я слышал рёв ещё одного отродья у опушки рощи, – продолжил вещать Валл. – Может, Рапторы или ещё какие-нибудь ящеры напали на детёныша, и Длинношеий этот, отбившись от стаи, отправился за ним.

– А детёныша разорвали-таки, – предположил Арвен.

– Да, – согласился Валл. – Так оно и есть, раз мы выследили ящера одинёшенького. Но! Мы выследили его в лиановом лесу. А в сторону леса в видении направлялись и другие Длинношеие!

– То есть рептилия эта шла следом за стаей, – сделал вывод Кун.

– Верно мыслишь, старый, – закивал шаман.

– И в беннеттитовое поле Длинношеий тоже сам вышел, – подхватил Таро, – а не мы его выманили. Стая на запад ушла по этому полю!

– Да, Таро. Я тоже так думаю, – одобрил главарь Большой Охоты, и охотники дружно зашастили, судача о стае и её кочевании. – Кстати, в дебрях лианового леса есть озерцо, – вспомнил вожак. – И мне показалось, что мы проходили неподалёку от него. На обратном пути поищем водоём.

– А что с Кострищем-то? – спросил Кун. – Как оно выглядит хоть?

– Всё как и говорил одноглазый. На горизонте я обнаружил луч света, и он ещё шевелился так странно, то влево, то вправо – об этом Варн не предупреждал, но это точно был Тотем Пламени. Клык Разавра даю! – шаман потеребил серьгу в ухе. – А вот звезда эта, что вы подметили, не простая… – И поведал Валл отряду об увиденном на кронах прошлой ночью: о странном теснении светил, о вспышке в небесах, о рождении явленности да о своём тревожном предчувствии. – Вам говорить не стал, чтобы дух ваш не склонять к мыслям дурным, и охоту завершить спокойно, – заключил шаман.

Соплеменники помолчали немного, а потом зашушукались, рассуждая о знамении красной звезды.

– А, вот ещё что! – спохватился Валл. – Может, мне чудится это всё, но то, что с глазами у Саласа… И единство его в такой суматохе… Ещё и эти Длинношеие в гармонии… Всё это после вспышки случилось и появления звезды. Что скажете? – обратился шаман к охотникам. – Кун?

Сородичи закивали, поддерживая рассуждения вожака.

– Верно, верно говоришь, Валл. Длинношеие поодиночке ходят – всем известно, – подтвердил косматый. – А единства никогда не бывало без тишины и умиротворения. И ока мальца точно не ока Заврини! – Кун задумался на миг. – Со звездой, говоришь, связанно это всё? Каким образом только?.. – пожилой следопыт развернулся в сторону Саласа. – Тиран, а ну-ка подними ему веки!

Салас, приукрытый шкурой рептилии, лежал на подстиле у стены шатра возле мешков со свежатиной, а Тиран, облокотившись на сваю, сидел подле подростка. Как только худощавый юнец потянулся к лику Саласа, тот моментально очнулся.

– Ах, – застонал загонщик, едва открыв глаза.

Соплеменники всполошились, а юноша подался назад и хотел было вскрикнуть, но Тиран успел прикрыть ему рот.

Глаза Саласа всё ещё были в странном воплощении. Юнец до сих пор не понимал, что с ним происходит, а в его взоре предстало то же самое виденье, что и днём после травли Длинношеего: все, кого он видел тогда из сородичей, вновь явились пред зраком без кожи – с оголёнными плотями, с окровавленными черепами и выпученными глазами, в одеяниях и доспехах, пялились на него, как будто хотели съесть – вот такой у них был жуткий вид. А в голове юнца глухими ударами звучали биения людских сердец. Слышались ему невнятные постукивания, словно глубокие искажённые звуки бонго. То одновременные, то невпопад, они то ускорялись, то стучали размеренно. В одночасье над безобразными силуэтами Салас подметил странные факелы, привязанные к дымоотводу: огни светочей ярко освещали постройку, а стихии пламени, что полыхали на окончаниях рукоятей, были похожи на сгустки вращающихся и светящихся частичек. Ко всему этому зрелищу неожиданно сквозь гул сердцебиений стал чудиться странный отдалённый стрекот ночных насекомых и шелест, похожий на ветряные порывы. От такого представления разом подросток снова обомлел!

– Тише, тише, – замолвил Тиран и убрал руку с уст сородича. – Ты хочешь, чтобы по наши души ящеры пришли?

Голос Тирана эхом пронёсся в ушах Саласа, и юный загонщик недоумённо уставился на соплеменника:

– Тиран, это ты, что ли? Что с тобой? Что происходит?

– А-а-а, узнал-таки! – улыбнулся Тиран. – Со мной всё хорошо. А вот с тобой что случилось – не совсем понятно…

– Эй, крикун, ты в порядке? – обратился Валл. – Мы думали, что ты никогда не проснёшься! У тебя ока не болят? А ну, посмотри на меня!

– Валл? – Салас недоумённо уставился на силуэт главаря Большой Охоты.

– Валл, Валл, – подтвердил шаман. – Ты как первый раз меня видишь, – вожак усмехнулся и потянулся к загонщику, чтобы рассмотреть его глаза поближе. – У тебя, мой юный друг, и зрачков-то нет почти. Да уж, тут без старцев и без Инги не обойтись…

Охотники окружили Саласа – кто подсел, кто стоял позади, – и все как один принялись разглядывать странное воплощение глаз. Они пристально пялились на юнца, и это настораживало его. Кто-то из стоящих сзади помахал юноше рукой, и если бы череп с окровавленной пастью и жёлтыми клыками не начал извергать речь, то Салас никогда бы и не понял, кто же это его приветствует.

– Меня хоть узнаёшь, любитель травоядных? – после этих слов все соплеменники тихонечко захихикали.

– Таро? Да, узнаю. Только вот вид у вас у всех страшный и голоса ваши будто из пещеры раздаются, – медленно и с опаской выговорил Салас. – Варн учил, что таким видени… – не успел подросток объясниться, как вдруг на шатёр снаружи что-то плюхнулось – небольшое, но явно весомое всколыхнуло кожаное полотно строения.

Затем непонятный шелест раздался и позади шатра, и справа от входа в него. Соплеменники насторожились.

– Я слыш…– Салас снова хотел было что-то вымолвить, но Валл остановил его:

– Тс-с!

Странный шорох продолжался, и его повторения стали проявляться вокруг халабуды со всех сторон. Сородичи переглянулись и замерли.

– Оружия наизготовку немедля! – прошептал Валл. – Только без шума. Никакого звука.

Охотники схватились за копья, ножи, дубины и луки, а те, у кого имелись костяные шлемы, принялись их надевать.

– По кругу становимся! Салас, среди мешков спрячься. Быстро! – продолжал нашёптывать команды шаман, натягивая шелом из черепа Разавра на голову. – Рилан, накрой его шкурой и хвоей!

Салас кивнул и немедля схоронился среди убоины, а молодой охотник накинул на него подстил и припасённые ветви пахучих деревьев.

– Шелест крыльев, Валл! – шепнул один из следопытов. – Птерозавры?!

– Да ну! Спят они ночью! – возразил вожак. – Острокрылы, может?

– Да, похоже на то, Валл, – согласился Ирис. – Тут пальмы везде да папоротник – джунгли почти. Острокрылы, видимо, слетелись.

Внезапно завеса у входа в шатёр зашевелилась, и снизу из-под полога показалась голова летучей ящерицы. Сородичи встрепенулись, а рептилия, испугавшись люда, издала отвратительный писк и скрылась по ту сторону ночлега. Соплеменники с облегчением вздохнули и приспустили орудия.

– Лапокрыл?! – удивился Валл.

– А что им в поле надобно-то? – промолвил седовласый охотник. – Они же без деревьев – лёгкая добыча для любого хищника. Неужто Лазуны извелись в лиановых лесах?!

Небольшие ящерицы – величиной в локоть – вместо передних конечностей имели лапы с широкими перепонками. Недокрылья, как их называли первые люди, позволяли Лапокрылам преодолевать небольшие расстояния, перелетая с ветки на ветку. На открытых местностях Лапокрылы никогда не показывались, если, конечно, не намеревались быть съеденными. Охотились летучие рептилии в основном на таких же мелких, как и они – Лазунов, Пискунов и Нырков. А самое главное то, что по земле Лапокрылы бегали с трудом, и конечно же, появление их в беннеттитовых просторах у всех охотников вызвало недоумение.

– Действительно, очень странно, – согласился Кун. – И судя по шелесту, снаружи их не один десяток. Предлагаю даже не высовываться!

– Ты что, думаешь, они набросятся на нас? – Ирис обратился к косматому следопыту.

– Их там целая стая! Кто знает, что у них на уме? А сюда они вряд ли полезут, – рассудил Кун.

– Будет вам, не паникуйте, – прошептал Валл. – Это всего лишь Лапокрылы. Может, они до туши Длинношеего вздумали слетать.

– Слетать? – удивился Таро. – До лианового леса несколько сотен шагов!

Внезапно со всех сторон стал слышаться омерзительный писк и хрипение, шорох и повизгивание. Охотники вздрогнули и снова приготовились дать отпор. Кто бы там ни был.

– Это ещё что такое? – Арвен навострил уши.

– Кажется, Лазуны пришли, – прошептал Трис.

– Лазуны пришли поживиться, – подтвердил Кун.

Лазуны очень сильно смахивали на Рапторов, а точнее, на их детёнышей, будто последние не выросли и остались быть Лазунами. Крикливые и назойливые ящерицы обитали во всех уголках Пангеи, где когда-либо ступали охотники. Помимо стрекоз, рогатых жуков, бабочек и яиц всяких рептилий, Лазуны позволяли себе живиться и Пискунами, и Нырками, и теми же Лапокрылами, которые изредка спускались наземь. А бывало, двуногие проныры ошивались у стойбищ, норовя найти лазейки и полакомиться вяленым мясом из кладовых шатров или ям, за что всегда были покараны дозорными, то есть убиты – несмотря на заветы мудрецов о хранителях равновесия, убийство любого хищника, возжелавшего пищу первого люда, считалось правым и во благо племени.

Соплеменники зашушукались, соглашаясь с предположением Триса и Куна, а снаружи шатра началась настоящая охота! Было слышно, как рептилии носились вокруг строения, рокотали и бросались друг на друга. Шелест крыльев, глухие удары оземь, колыхания стен шатра, шипение и прочая суета окончательно нарушили покой охотников.

– Слушайте, – начал возмущаться Валл, – эта мелочь нам уснуть не даст, и отдохнуть перед дорогой мы точно не сможем! Поэтому предлагаю зажечь факелы и разогнать этих проныр. Если понадобится – прикончим парочку. И тех, и других! Остальные сами разбегутся.

– А если вдруг плотоядные покрупней заметят пламя? – засомневался Ирис.

– Разгоним мелочь и тут же потушим! – поддерживая идею вожака, сказал Кун.

Охотники, не долго раздумывая, закивали и одобрили решение Валла и Куна, а затем принялись поджигать светочи.

– Я, Кун, Ирис и Таро – ока воплоти! – дал команду шаман. – Остальные – наши глаза людские! А ты, Тиран, сидишь с Саласом здесь и никуда не выходишь! Всем всё ясно?

– Да, да, да, – сородичи дружно заверили приказ вожака.

– Я первый выхожу. Трис, ты мой поводырь, так что смотри у меня в оба! – насторожил Валл и, держа факел перед собой, обратил глаза охотника и бесшумно выскочил наружу. Трис вместе с остальными последовали за главарём.