«Между нами нет препятствий. Меня тянет к тебе, тебя ко мне. Романтики хочешь? Хорошо, добавим», – усмехнулся Александр и снова пригубил пиво.

«Ты сама придумываешь проблемы, вычитала их в каком-то моральном кодексе. Цену себе набиваешь? Ну, хорошо, тогда поиграем по твоим правилам. Но там, на танцплощадке, ты не цитировала свой моральный кодекс, а растворилась в чувствах, была смелой и на одной со мной волне. А теперь, отстраняешься «правилами поведения», робостью. А сегодня на сцене совращала, интриговала. Кто же ты? Как тебя понять, актриса?», – думал Александр, сжимая пальцами столешницу, и всё глубже погружаясь в жаркие воспоминания.

В своей голове он уже нарисовал продолжение их лёгкого непринуждённого романа.

Александр ходил по комнате из угла в угол и переваривал прошедший спектакль, думал-думал-думал. В груди поднималась злость, а живот сковывал страх, пока в голову лезли сомнения и негативные мысли.

«Опасная. Яркая. Непредсказуемая. Сегодня ты снова показалась мне другой. И границы растачояешь. А я ни за кем больше бегать не буду. Но ты за мной ещё побегаешь», – упёршись руками в стол и посмотрев на собственный портрет, где он, схваченный фотографом с хитрым прищуром, придерживая шляпу, надменно смотрел вперёд, в будущее. Александр усмехнулся уголком губ.

– Лиза была первой и последней, за кем я ухаживал и ради кого был готов оставить всё. Но она предала меня. Предпочла мне другого. И я больше никому верить не собираюсь. И чувств мне больше не надо, – процедил сквозь зубы Александр, вспомнив легкомысленный образ Кати на сцене. – Ты сама ко мне прийдёшь, Катя, – произнёс он в пустоту, где в цветных фантазиях смеялась и кокетничала Катя, находящаяся в его власти. Но парень поспешил заглушить последнюю мысль, чтобы не терять контроль над ситуацией.

Домашний телефон прервал уединение и вернул Александра из мира грёз и планов в реальность.

– Слушаю, – сухо произнёс парень, рассматривая ночные блики от уличных фонарей на светлых стенах.

– Саня, привет. Что делаешь? Мы тут с ребятами повеселиться собрались. Компанию собрали.

– Супер, Стас, ты же знаешь, что я поддерживаю.

– Тогда в клубе встретимся, если планов нет.

– Я освободился.

– Отлично. Тогда через час. Потом, если что к тебе заедем, тут у меня просто вечер наклевывается.

– Ну, в пределах разумного, и максимум на час, потому что у меня у самого планы на сегодня. А ещё у меня соседи шума не любят. Постоянно объясняться приходится, – и пока Александр разговаривал с другом, в сотовом искал контакт подписанный «Кристина-поточка».

Глава 13. Твоя другая жизнь

Третьего декабря мороз выдавливал с улиц людей. Они спешили спрятаться от суровой непогоды, бросая аллеи в опустении. Если и встречался смелый прохожий, то редко. Из глазниц, присыпанных снегом домов, горел тёплый огонёк. Мир притаился в ожидании чего-то таинственного.

В душе девушки распустилось яркое и волшебное чувство. Впервые в жизни Катя по уши влюбилась, но боялась себе признаться. Она искренне верила, что ей некогда любить:

«Впереди сдача курсовых Ворониной, сессия, очередной показ спектакля, репетиции нового спектакля, областные и районные соревнования по баскетболу, а тут ещё и любовь», – взволнованно думала она.

Девушка сжалась от противоречивого желания:

«Зачем мне снова испытывать это чувство? А если опять ничего не получится? Может сбежать сейчас? Или всё же пойти навстречу к нем?» – проносились мысли в её голове.

Порывистый зимний ветер бросил в лицо снежинки, и заставил поёжиться. Холод отвлёк от путающихся мыслей, она сильнее закуталась в шубку, утонув в пушистом волчьем мехе, вздохнула свежего морозного воздуха с примесью городской суеты и решила больше не думать: мысли мешают чувствам.

Высокую тёмную фигуру она заметила издалека. Парень, в светлом зимнем пуховике, ласково улыбнулся, а Кате вдруг подумалось:

«Как ты вообще меня терпишь, такую правильную и несмелую?».

Он спустился на несколько ступенек, помог подняться, ласково поцеловал её в щёку, в знак приветствия.

– Слушай, тут фильмец с не очень приличным названием… ничего страшного? – хрипло поинтересовался Александр.

– Нет. Посмотрим.

Взгляд зелёных глаз, почти скрытых чёрной тёплой шапкой, задумчиво пробежался по Кате.

Билетёрша с уставшим лицом, в беленьком воротничке, и наигранной приветливостью, приняла билеты из рук парня и пропустила в красно-коричневый пустой зал.

– Мы с друзьями всегда выбираем именно эти места. Можно потрещать о чём-нибудь, пиво попить, – уточнил парень и направился к дальнему ряду.

Объёмные кресла, обтянутые красным велюром, приняли пару, обняв карамельным благоуханием. И пока стеснение мешало раскрепоститься, на экране шёл фильм, который пара не смотрела. Парень угощал Катю: кормил её с рук снеками и приручал, как маленького несмышлёного котёнка. Девушка ответно прикармливала его. Из-за волнения, аппетита не было, а потому Катя ела довольно медленно, но спутник решил это исправить: вталкивал чипсу за чипсой с такой периодичностью, что девушка еле успевала проглатывать еду.

– Успеваешь жевать? – осведомился он.

Катя отрицательно покачала головой.

Она решила пошутить и пока Александр медленно забирал губами снек из её пальчиков, лукаво осведомилась:

– Жевать успеваешь?

Колючий взгляд, брошенный в ответ на фразу, Катю обезоружил и заставил вжаться в кресло.

Они находились рядом друг с другом, почти не смотрели фильм, искренне и дружно смеялись на сценах, которые всё-таки им удавалось осмысленно посмотреть. Зрители на дальних рядах в тёмном зале шуршали пакетами, хрустели снеками, развевая по залу аромат жареных чипсов газированных химических напитков и периодами бубнили что-то.

Александр расположил сок около своего подножия, бросил колкую фразу:

– Надеюсь, если ты вдруг захочешь попить – не постесняешься под меня залезть?

Предательский румянец залил лицо девушки от непрошеных мыслей и двусмысленно прозвучавшей фразы. Для безопасности своего положения она решила спрятаться в фильме, и отвернулась к экрану.

Александр расслабился в кресле и сфокусировал взгляд на Кате. Ему не особо хотелось смотреть, что происходит на экране, больше интересовала девушка. Парень наблюдал за игрой теней на её лице и мысленно предвкушал последующие события, в которых она сексуально смотрелась; но её холодная отстранённость и смущение притормаживали пылкую страсть и желание.

Девушка боялась обернуться, смущалась, но и сосредоточиться на фильме не могла. Несмело повернулась к нему, попыталась сконцентрироваться на его магнетизирующих глазах. По коже пробежала дрожь, и мысли разбежались. Напряжение витало между ними, электризуя воздух, и начинало давить тяжестью скованности, заставляя забывать, как дышать.

Катя пыталась выловить в его глазах мысли:

– Хотела бы я знать, о чём ты думаешь.

На лице Алекса тут же заиграла загадочная улыбка, которую он поспешил спрятать:

– Лучше тебе не знать, – с вызовом предупредил он.

Краска смущения и догадки, снова залила её лицо.

Парень отвлёкся на экран, разгоняя напряжение, и снова вернулся к ней, расположился в кресле так расслабленно, что казалось, почти лежал и медленно опустил голову к её голове. Катя ответила ему. Александр вытянул вперёд руку, ладошкой вверх, раскрыл призывно пальцы, Катины глаза невольно засветились от предвкушения, и она вложила свою руку в его ладонь. Их пальцы медленно сплелись, и сладостное ощущение пробежало мурашками по коже, даря девушке надежду на прекрасное и долгое продолжение. А в Катиной голове замелькали фантазии о вечной и настоящей любви, красивых отношениях, крепком союзе и опоре в лице Александра.

Алекс, завладев рукой девушки, выпрямился и резким движением с силой притянул к себе, демонстрируя, кто будет хозяином. Практически упав ему на грудь, Катя притихла, испуганно затаилась, заставляя себя не бояться чувств. Она хотела ему доверять и покориться этому льву, но переживала, что не понимает его. Аромат его одеколона щекотал нос, а теплота объятий согревала, окутывая безопасностью.

Фильм привлёк титрами – оповестил о финале. Когда в зале зажёгся свет, в душу девушки закралось предчувствие.

– Приходите ещё, – произнесла дежурную фразу администратор с натянутой вежливостью и шаблонной улыбкой.

Уже на улице, за замкнувшимися громадными дверями кинотеатра, Александр приобнял девушку за талию, поинтересовался:

– Ну, что? Завтра сходим?

Мысли радостно затанцевали в голове, но парень вдруг добавил:

– А…, там же завтра у друга день рождение.

В груди Кати застрял воздух. Она смотрела в его лицо, улыбалась и сделала вид, что не почувствовала мелькнувшее подозрение:

– Да, у мамы тоже день рождение и я съезжу, её поздравлю.

Парень подал Кате руку, помог спуститься с лестницы, и больше её не отпускал. Её поведение менялось вместе с порывами зимнего ветерка: то, ей хотелось быть ребёнком, и она радостно подпрыгивала и прятала всю свою взволнованность за детской радостью; то, вдруг хотелось быть обольстительной, и она превращалась в хладнокровную матрону, влюблённо вглядывающуюся в зеркальце. Александр тоже смущался. Они весело смеялись, шутили, вели себя, как мальчик с девочкой, и были очарованы друг другом, чувствовали немую связь.

– А почему ты мне не сказала, что мы на красный свет светофора идём?

– Я думала – ты видишь, – удивилась Катя, хотя улица была пустынна, и им не угрожало оказаться под колёсами мимо проезжающего автомобиля.

– А ты сказать не могла?

– Ну, ты пошёл, я пошла следом за тобой.

«Сусанин» хмыкнул и с лёгким оттенком иронии поинтересовался:

– А если бы я пошёл в колодец прыгать, ты пошла бы следом?

Катя улыбнулась его сомнению и уверенно ответила:

– Нет, конечно. В колодце вода холодная.

Улица промерзала, но галантное предложение Александра – вызвать такси – девушка отвергла, хотелось побыть рядом с ним подольше. И чтобы окончательно не замёрзнуть, они побежали, причём Александр убежал вперёд, таща Катю за руку. Она визжала от удовольствия, но боялась свалиться из-за своих скользких ботинок.

– Ладно, вдруг упадёшь ещё, – остановился спутник, позаботившись о безопасности девушки.

Улица морозила парня и девушку, но они находили повод посмеяться.

– Хочешь, подвезу, – пошутила Катя, проходя мимо дремлющей под снегом машины.

– А ты водить умеешь? – полюбопытствовал Александр.

– Нет, только мотоциклы. Знаешь, был у меня в юности опыт: один мой очень хороший друг предложил мне покататься, а мне на тот момент так адреналина не хватало, ну, я и села за руль. Благо, он разместился позади меня, потому что как газовать я нашла, а вот как тормозить – спросить забыла. В общем, адреналина у друга было хоть отбавляй, а мне так – немножко досталось.

– А я, наоборот, как в три года свалился с мотоцикла, сломал себе рёбра, в результате чего не стал очень высоким. Отец-то у меня довольно высоким мужчиной был, а я вот…

Катя окинула спутника глазами и удивилась его недовольству ростом: на полторы головы выше, несмотря на пятисантиметровые каблуки девушки.

Прогулка забавляла пару, мира вокруг почти не существовало, даже лютый мороз рядом друг с другом был терпимым.

Подошли к пятиэтажному дому, Катя погрузилась в свою сумку, пыталась отыскать ключи:

– Так, роешься-роешься, а потом – ОПА и зайца достала! – пошутила девушка, но он понял и улыбнулся.

Когда они зашли в зелёный чистый тёплый подъезд, что-то между ними переключилось. Александр облокотился на тёплую батарею:

– Сейчас погреюсь, и выгонишь меня, – Катя встала напротив, и после минутной паузы вдруг спросила.

– А ты уже планировал своё будущее после университета? – поинтересовалась Катя.

– Так, частично. В планах всё, как у всех. А когда женюсь: жена дома будет сидеть, чтобы не гуляла, а я каждый год детей делать, – в его голосе прозвучала сталь, а зрачки расширились, пока он импульсивно проговаривал последние слова.

Катины брови невольно подлетели вверх в немом подозрении. Но виду она не показала, сосредоточилась на потёртом линолеуме с трещинами. В воздухе витали испарины отопительного радиатора и намытого, несколько часов назад, пола. Парень отошёл от батареи и возвысился над девушкой. В такой позиции ему было приятнее и он чувствовал себя хозяином положения.

– Я мало кому так доверяю, как тебе… Хотя и не понимаю, почему я так тебе доверяю, – произнёс Александр.

Девушка задумчиво на него посмотрела. В откровенной беседе для них многое прояснялось.

– Есть то, чего я тебе не рассказывала, – вдруг произнесла она.

Александр заметно напрягся:

– А может, мне этого и не надо знать? – предостерегающе спросил он.

– Нет, почему? Моей совести так будет спокойнее. Дело в том, что я с Ильёй не совсем рассталась. Ну, т. е. мы разошлись. Он мне два месяца дал подумать, чтобы я в себе разобралась и смогла понять, нужен он мне, или нет.

Она старалась внимательнее вглядеться в его лицо и понять, задела ли она его чувства? Но он так мастерски спрятал своё отношение за улыбкой, что понять его настоящей реакции Кате не удалось:

– Ну, правильно. Так и надо.

– Я его не любила. Ловила себя на мысли, что по сторонам оглядываюсь. И я к тому, что если вдруг его встретим, и я начну дёргаться, чтобы ты понимал – почему.

Александр с натянутой улыбкой произнёс:

– Нет, у меня такого не было.

Его давило чувство собственника и стало любопытно:

«А относится ли Илья к кругу моих знакомых?» – он подставлял её описание под круг известных ему лиц, но чувствовал, как напрягает его эта тема.

В кармане запиликал сотовый, пришло сообщение от Ксанки. Катя достала из кармана шубки сотовый, открыла, чтобы прочитать сообщение и не увидела, как прищурились подозрительно зелёные глаза:

– «Как дела? Ваня сегодня останется у нас. Можно? Нам курсовую дописать нужно».

Катя задумчиво пожевала нижнюю губу, представляя те неудобства, которые придётся испытать в присутствии Вани в их общей с Ксаной комнате.

– «Хорошо».

«Бывший что ли пишет?» – подточила настроение парню промелькнувшая мысль.

Парень выпрямился, и с равнодушием на лице надевал перчатки.

– Сколько раз ты встречалась?

– Два.

– И всё?! – удивился Александр.

– Да, – смущённо призналась Катя. – А ты?

На лице собеседника заиграла самодовольная улыбка:

– Хм… с детского садика считать?

Катя пожала плечами:

– Наверное, да.

– Просто ухаживания считать?

– Нет.

– Я, однажды, ухаживал в садике за девочкой, которая мне нравилась, а она испугалась что… Ну, на этом и закончим, – таинственно произнёс Александр. – Я тебе не скажу, сколько раз я бывал в отношениях, – с угрозой в голосе произнёс он. – Но больше двух месяцев мои отношения длились всего дважды: с первой любовью… и с Ариной.

Катя молча сжала губы:

«Имя Арины для него важно и непоколебимо, – промелькнула ревностная мысль в её голове. – Ты не готов отказываться от Арины? Она будто сильно важна для тебя… вместе с другими воспоминаниями, в которых меня нет».

Он подошёл к девушке и нежно чмокнул в щёку, тихо произнёс:

– Надо идти, – сказал он и направился к дверям подъезда.

«Ты слишком манкая и умная. Мы друг от друга хотим разных вещей», – подумал он, пока распахивал массивную железную дверь подъезда.

Катя направилась к лестнице, но не удержалась – обернулась. У двери маячила его спина, всего через несколько секунд он скрылся в морозной прохладе улицы, а девушка поднялась на свой этаж.

Смутное предчувствие закралось в её душу. Казалось, что с закрытой им дверью захлопнулось что-то ещё.

Глава 14. Разве можно чувства нам забыть?

– Бородина! И как ты только могла написать этот бред! Это всё из-за того, что у тебя, кроме ветра в голове, больше ничего нет! Просто, ужасно! – каждое слово Ворониной хлестало кнутом так, что земля уходила из-под ног:

«Прощай стипендия, прощай самоуважение, только бы из универа не отчислила».

Воронина высосала всю энергию и впрыснула в организм анестезию, словно чёрный липкий паук. Вмиг пропал страх, переживания и реальность. Девушка стояла за трибуной в аудитории, пыталась пройти предварительную защиту курсовой и не чувствовала ничего.

Из аудитории смотрело четырнадцать пар понимающих, сочувствующих, но таких же затравленных глаз. Половина из них встали бы на Катину защиту, если бы только от этого был хоть какой-то толк. Воронина требовала стопроцентного предугадывания её мнения. Казалось, что в глубокой философии жизни, на страницах литературных романов мировой классики существовало только одно правильное мнение, и это было мнение профессора Ворониной. И женщина не признавала никого, кто выделялся или отличался от неё.

Студенты бы подняли против преподавателя бунт, но все, несмотря на неадекватность и несправедливость педагога, уважали её седину и понимали, что в глубине души женщина несчастлива. В старой заношенной юбке, с собранным и зализанным седым хвостиком, глубокими морщинами, прорезающими лицо, холодным и острым, как лезвие, взглядом – она своим видом многое говорила об отношении к жизни.

И Кате хватило добросердечности, чтобы простить женщину за колкость.

– Катюш, а какие литературные тропы вам помогли глубже проанализировать стихотворение, которое вы взяли для анализа?

Девушка подняла на доцента Романову усталые глаза. Доцент сидела в комиссии по приёмке курсовой, и пыталась глазами передать Кате понимание, сочувствие и поддержку. Аккуратная, стильная, строгая, но авторитетная женщина с мягким характером и увлечённым взглядом на жизнь. Студенты Романову любили и уважали. Она была их идеалом преподавателя.

– М-метафоры. В стихотворениях очень много метафор, что помогает придать им иносказательный и скрытый смысл, а также эпитеты, анафора и другие. Они передавали красоту описательных моментов.

Добрая улыбка осветила лицо доцента:

– Молодчинка! Я предполагаю, что работа довольно неплоха, и она заслуживает твёрдой, ну, четвёрки?