Кевин не мог его узнать, это факт. Слишком много воды утекло, теперь между ними целая пропасть. Кроме того, Нил маскировался при помощи темной краски для волос и коричневых контактных линз. Но тогда с чего вдруг Кевин Дэй явился на него поглазеть? Ни одна университетская команда не падет так низко, даже «Лисы». В личном деле Нила указано, что он играет в экси всего год, и весь этот год он тщательно косил под «чайника», прошлой осенью даже затарился разнообразными мануалами и повсюду таскал их с собой. Учитывая, что он восемь лет не держал в руках клюшку, поначалу притворяться было несложно. Помогло и то, что в Малой лиге Нил занимал другую позицию на поле и теперь ему пришлось практически переучиваться по новой. Кривая его обучения завидным образом ползла вверх, однако он по-прежнему прилагал массу усилий, чтобы не выделяться.

Неужели он где-то прокололся? Неужели предыдущий опыт, о котором он умалчивал, все-таки вылез наружу? Как вышло, что, несмотря на все свои старания держаться в тени, он привлек внимание Кевина Дэя? Если Кевин высмотрел его с такой легкостью, то для людей отца Нил Джостен, должно быть, и вовсе живая мишень.

– Что ты тут делаешь? – процедил он сквозь онемевшие губы.

– А ты чего рванул? – задал вопрос Кевин.

– Я первый спросил.

– Тренер тебе уже ответил, – с легким раздражением произнес Кевин. – Мы ждем, когда ты подпишешь контракт. Хватит уже тратить наше время.

– Нет, – сказал Нил. – Слушай, тысячи нападающих только и мечтают о таком предложении. Может, лучше к ним обратитесь?

– Мы просмотрели все анкеты, – вступил в разговор Ваймак, – и выбрали тебя.

– Я не буду играть с Кевином, – пробурчал Нил.

– Будешь, – сказал Кевин.

Ваймак равнодушно пожал плечами.

– Ты, наверное, не понял, но мы не уйдем отсюда, пока не добьемся твоего согласия. Кевин считает, что ты нужен команде, и он прав.

– По-хорошему надо было выбросить письмо твоего тренера не читая, – продолжал Кевин. – Твоя анкета – полное убожество, и мне салага в команде не нужен. Это идет вразрез с нашими планами на новый сезон. По счастью, твоему тренеру хватило ума прислать не статистику, а видеозапись игры, так что мы увидели тебя в деле. На поле ты бьешься не на жизнь, а на смерть.

Салага? Если бы Кевин его узнал, то понял бы, что сведения в анкете – сплошное вранье. Он ведь знает, что Нил играл в Малой лиге, и не мог забыть тот жесткий матч, прерванный из-за убийства.

– А, вот в чем дело, – тихо произнес Нил.

– Только такой инсайд нам и нужен.

От облегчения у него едва не скрутило живот. Значит, Кевин его не узнал и все это – просто дурацкое совпадение. Вероятно, таким способом мир показывает ему, что может произойти, если он будет чересчур долго засиживаться на одном месте. В следующий раз за ним придет не Кевин. В следующий раз придет отец.

– На самом деле нам даже на руку, что ты из такой глуши, – заметил Ваймак. – Ни в команде, ни в твоей школе никто не знает, что мы здесь. Мы не хотим, чтобы этим летом твоя фамилия мелькала в новостях. На ближайшее время у нас своих забот по горло, и мы не собираемся тебя во все это втягивать, пока не устроишься в общежитии. В контракте есть пункт о конфиденциальности – поэтому до начала сезона в августе ты обязан молчать о том, что вошел в состав «Лисов».

Нил снова всмотрелся в лицо Кевина: может, все-таки узнал?

– Это плохая идея, – сказал он.

– Твое мнение принято к сведению, – сухо сообщил Ваймак. – Еще вопросы или подпишем уже наконец бумаги?

Лучший выход – исчезнуть. Даже если Кевин его не узнал, затея все равно хреновая. «Лисам» и так уделяют в новостях много внимания, а с переходом Кевина станут уделять еще больше. Нилу попадать в фокус ни к чему. Надо разорвать контракт Ваймака на мелкие кусочки и валить.

Сбежать – значит выжить, но ведь Нил и без того занят исключительно выживанием. Его жизнь – это постоянная смена имен и мест, постоянное бегство без оглядки. Как только где-то осел – собираешь вещи и подрываешься. А в прошлом году, когда умерла мать, он остался в полном одиночестве и с тех пор просто бесцельно плыл по течению, не зная, куда его вынесет.

Не знал он и того, сможет ли во второй раз отказаться от экси. Игра – единственное, благодаря чему он ощущал себя живым. Контракт с Ваймаком даст возможность играть и притворяться нормальным еще какое-то время. Ваймак сказал, это на пять лет, но Нилу необязательно оставаться на весь срок. Он может смыться, как только пожелает, так ведь?

Нил снова посмотрел на Кевина. Тот его не узнал, но, возможно, где-то в подсознании вспомнил мальчишку, с которым был знаком много лет назад. Его прошлое заперто на замок в памяти Кевина. Это доказательство существования Нила, как и экси. Кевин – подтверждение реальности Нила и, пожалуй, самый верный ориентир: если Нил будет находиться рядом с ним, если они будут играть в одной команде, он не пропустит момент, когда Кевин начнет что-то подозревать. Как только пойдут лишние вопросы или косые взгляды, Нил исчезнет.

– Ну так что? – поторопил Ваймак.

Инстинкт самосохранения ожесточенно боролся с желанием, и эта борьба повергала Нила в бессильную панику.

– Мне надо поговорить с мамой, – сказал он просто потому, что не нашел другого ответа.

– Зачем? – не понял Ваймак. – Ты ведь совершеннолетний, так? В личном деле указано, что тебе девятнадцать.

На самом деле восемнадцать, но раз в фальшивой анкете написано девятнадцать, пусть так и будет.

– Все равно надо посоветоваться.

– Она за тебя порадуется.

– Наверное, – тихо согласился Нил, хотя это тоже было неправдой. Узнай мать, что он хотя бы задумался над этим предложением, она пришла бы в ярость. Может, и к лучшему, что она ничего не узнает, только разве «к лучшему» должно отзываться в груди нестерпимой болью, как от удара ножом? – Я поговорю с ней сегодня вечером.

– До дома подбросить?

– Не надо, я сам.

Ваймак обернулся к Кевину.

– Ждите меня в машине.

Кевин собрал бумаги и соскользнул со своего насеста. Эндрю, стоявший за дверью, покинул раздевалку вместе с ним. После того как они удалились, Ваймак посмотрел на Нила со всей серьезностью.

– Хочешь, мы побеседуем с твоими родителями? – предложил он.

– Не надо, я сам, – снова сказал Нил.

Следующий вопрос прозвучал с убийственной прямолинейностью.

– Родители тебя бьют?

Нил уставился на него в полнейшем недоумении. Это прозвучало настолько бестактно и во всех отношениях грубо, что не стоило и пытаться ответить. Ваймак, очевидно, это понял и сразу продолжил:

– Давай-ка все проясним. Я спрашиваю об этом не просто так. Тренер Эрнандес подозревает, что несколько раз в неделю ты ночуешь здесь. Он думает, у тебя дома не все ладно, поскольку ты не уходишь вместе со всеми и не позволяешь никому встретиться с родителями. Поэтому он и написал про тебя – решил, что ты мне подойдешь. Понимаешь, да? Тебе известно, каких ребят я отбираю в команду. Не знаю, прав ли Эрнандес в своих догадках, но что-то мне подсказывает, что он недалек от истины. В любом случае, раздевалку на лето закроют. Если у тебя проблемы с родителями, мы можем устроить твой переезд в Южную Каролину пораньше.

– В смысле? – не понял Нил.

– Эндрю с братьями на каникулах остаются в городе. Они живут у Эбби, нашего командного медика. Лишнего места у нее нет, но в июне открывается общежитие, а до тех пор можешь перекантоваться у меня. Квартирка, конечно, тесная, зато есть диван – на нем всяко мягче, чем на голой земле. Скажем, что ты на испытательном сроке. Половина поверит, половина – нет, но это и неважно. В «Лисы» кого зря не берут, и всем понятно, что, будь ты посредственностью, мы бы с тобой не связывались. Подробности твоей жизни никого не касаются, а сам я не стану приставать к тебе с расспросами и, уж поверь, не стану трепаться.

Обрести голос Нилу удалось лишь со второй попытки:

– Зачем это вам?

Ваймак с минуту молчал.

– Думаешь, я сколотил эту команду ради пиара? Нет. Просто я готов дать человеку второй шанс. Второй, третий, четвертый, да хоть двадцатый – главное, на один больше, чем тебе дадут все остальные.

Нил не раз слышал, что Ваймака считают чокнутым идеалистом, однако, слушая его, сложно было не поверить в его искренность. В душе Нила недоверие смешивалось с презрением. В голове не укладывалось, зачем Ваймак снова и снова добровольно обрекает себя на разочарование. На его месте Нил давным-давно бы отказался от «Лисов».

Выждав короткую паузу, Ваймак спросил:

– Так с родителями все-таки проблемы?

Нил понимал, что рискует, но соблазн пересилил. Кивнув, он испытал болезненный укол, однако еще острее его кольнула усталость, проступившая во взгляде Ваймака. Это не было жалостью, которую Нил порой улавливал в глазах Эрнандеса; Ваймак словно бы понимал, что значит быть Нилом, какой ценой он каждый день заставляет себя вставать и двигаться дальше. Вряд ли Ваймак хотя бы отдаленно представлял себе его жизнь, но от других Нил не получал даже такой малости. Ему пришлось отвернуться.

– Твой тренер сказал, выпускной у вас назначен на одиннадцатое мая, – наконец прервал молчание Ваймак. – В пятницу, двенадцатого, я пришлю кого-нибудь встретить тебя в аэропорту.

Нил едва не брякнул, что ни на что не соглашался, но слова застряли у него в горле: он вдруг осознал, что все решено.

– Оставь бумаги у себя. – Ваймак снова протянул ему папку, и на этот раз Нил ее взял. – В понедельник тренер Эрнандес вышлет мне подписанные копии факсом. Добро пожаловать в команду.

Тут полагалось бы сказать «спасибо», однако Нил не смог выдавить из себя ни звука и продолжал сверлить взглядом пол. Ваймак не стал дожидаться ответа и пошел искать Эрнандеса.

Задняя дверь с лязгом захлопнулась. Нервы у Нила сдали. Он метнулся к туалету и едва успел влететь в кабинку, прежде чем его вывернуло наизнанку, хотя желудок был пуст.

Мать бы просто взбесилась, если бы узнала, что он наделал. Память о том, как она драла его за волосы, была еще свежа. Столько лет они скрывались, переезжая с места на место, и вот теперь, благодаря Нилу, все их труды пойдут насмарку. Он знал: мать ему этого бы не простила, – и потому грудь стягивало обручем еще сильнее.

– Прости меня, – шептал он, давясь и кашляя, – прости, прости.

Спотыкаясь, Нил добрел до раковины. Прополоскав рот, поднял глаза на свое отражение в зеркале. Черные волосы, карие глаза – обычная, заурядная внешность; в толпе не заметят, не запомнят. Именно этого он и добивался, но сработает ли маскировка против репортерских фотокамер? Слегка поморщившись, он склонился ближе к зеркалу и оттянул несколько прядей. Убедился, что светлые корни пока не отросли, облегченно выдохнул и подался назад.

– Университет… – пробормотал он себе под нос. Звучит как мечта, а на вкус как пепел.

Нил дернул молнию на спортивной сумке и сунул в нее контракт. В раздевалке его ждали оба тренера. Не проронив ни слова, он направился к выходу.

Когда он шел мимо парковки, из задней двери внедорожника Эрнандеса высунулся Эндрю Миньярд; его губы растянулись в издевательской улыбочке.

– Слишком крут для таких, как мы? Даже в одну тачку с нами не сядешь?

Нил скользнул по нему взглядом и ускорил шаг, а дойдя до конца парковки, перешел на бег. Стадион, Лисы и их заманчивые обещания остались позади, однако неподписанный контракт в сумке давил тяжким грузом, пригибал к земле.