– Включенные светильники смотрятся еще лучше, – заметила Эйвери.

– Ага. Послушай, Эйвери… у нас все хорошо?

После секунды звенящего молчания она метнула на него сердитый взгляд.

– Опять это слово?

– Да ладно тебе.

Все еще сидя на корточках, Эйвери уставилась на него из-под изогнутых бровей.

– У меня все хорошо. А у тебя?

– Ну да, просто…

– Похоже, у нас все хорошо. Оуэн, это не первый поцелуй в моей жизни.

– Да, но…

– И даже не первый поцелуй с тобой.

Оуэн взял ящик с лампочками поудобнее, оперев его на другое бедро.

– Это было…

– В общем, никаких проблем.

Оуэн кивнул, хотя в глубине души чувствовал, что это не так.

– Давай сюда мусор. Я выброшу, там его еще много.

– Ладно. – Эйвери пошла к выходу. – Да, кстати, если у тебя есть время, повесь, пожалуйста, вон то зеркало. Хоуп отметила на стене, куда вешать.

– Конечно.

– Хороших выходных, если не увидимся.

– Спасибо, тебе тоже.

Оуэн хмуро посмотрел на картонки, перевел взгляд на зеркало, потом на входную дверь, возле которой уже никого не было.

– Вот дерьмо! – пробормотал он и пошел за дрелью.

* * *

– У нас все хорошо? – передразнила Эйвери, взмахнув бокалом с вином. – Идиот.

Клэр, которая свернулась калачиком на диване в гостиной Хоуп, одарила подругу улыбкой.

– Он просто не знает, что делать.

Эйвери не собиралась уступать и потому только фыркнула.

– Тогда он прекрасно знал, что делать.

– Бекетт тоже смутился и повел себя странно после того, как мы чуть не поцеловались в первый раз. Наверное, это семейная черта братьев Монтгомери.

– Как только вы поцеловались, он перестал смущаться.

– Верно. – Клэр тепло улыбнулась. – Тем не менее, учитывая историю ваших…

– История-шмистория!

– Что за история? – Хоуп вынесла из кухоньки поднос с фруктами и сыром. – Я так и не слышала подробностей. Привидение, которое толкается, горячий поцелуй, смутившийся после него Оуэн…

– Собственно, и все.

– История? Да вы всю жизнь друг друга знаете! Клэр и Бекетт тоже общались долгие годы, прежде чем стали парой.

– Я была с Клинтом, – напомнила Клэр, – а с Бекеттом просто дружила.

– А у вас с Оуэном было нечто большее? – поинтересовалась Хоуп. – Я что-то пропустила?

– Они были помолвлены. – Клэр ухмыльнулась и подняла бокал за Эйвери.

– Неужели?

Темно-карие глаза Хоуп округлились от удивления.

– Когда? Почему я не в курсе? Вот это да!

– Мне тогда было пять, почти шесть. Наши отцы дружили, и мы с Оуэном часто вместе играли. Я в него влюбилась.

– Да, и сделала ему предложение, вернее, объявила, что они поженятся, когда вырастут.

– Как мило!

– Ему было около восьми. Он, наверное, чувствовал себя очень неловко. Впрочем, держался хорошо. Все терпел, – вспомнила Эйвери, почти успокоившись. – Я любила его года два.

– Довольно долго для столь юного возраста, – заметила Хоуп.

– Обычно я сильно привязываюсь. А потом он начал гулять с Кирби Андерсон. – Голос Эйвери стал жестче, взгляд посуровел. – Десятилетняя вертихвостка! Оуэн Монтгомери разбил мне сердце, связавшись с этой пустышкой, ворующей чужих ухажеров.

– Имей в виду: Кирби Андерсон сейчас замужем, воспитывает двоих детей, живет в Арлингтоне и активно борется за сохранение окружающей среды.

– Ну да, она переросла это увлечение. – Эйвери пожала плечами. – Хотя вероятно, что тяга к распутству в ней осталась, просто пока не проявляется. Как бы то ни было, я завязала с мальчишками, пока не стала половозрелой.

– Ты ведь простила Оуэна? – поинтересовалась Хоуп.

– Конечно. К тому же не обязательно, чтобы первая любовь девушки становилась и ее последней, да? – Махнув рукой, Эйвери отрезала ломтик сыра «Гауда» и отправила в рот. – Особенно если парень – придурок.

– Ну-ну, не будь к нему строга. – Клэр потрепала Эйвери по руке. – Возможно, он смущается, не знает, как себя вести. Ты много для него значишь. И для других Монтгомери тоже.

– Угу, – вздохнув, кивнула Эйвери. – Поцелуй был хорош. Оуэн многому научился с тех пор, как ему было восемь. Или я научилась. Наверное, мы оба. Я бы с ним еще поцеловалась.

– Неужели? – спросила Хоуп, откусив яблока.

– Конечно. Я ведь не дура. Насколько мне теперь известно, он великолепно целуется. И выглядит классно.

– Ты бы с ним переспала? – не отставала Хоуп.

– Хм-м, дай подумать. – Эйвери подцепила кисточку кислого зеленого винограда. – Мы сейчас взрослые, ни у меня, ни у него никого нет. Да, возможно, если только мы оба сознательно примем это решение. На Оуэна можно положиться. Очень важно знать, что ты с тем, кому доверяешь.

Она съела виноградину и ухмыльнулась.

– К тому же он хорош собой.

– Слушаю тебя и радуюсь, что я не по этой части, – довольно произнесла Хоуп, усаживаясь с бокалом вина в кресло.

– Долго не продержишься. – Эйвери покачала головой. – Ты красивая, умная… и женщина.

– Меня сейчас не интересуют отношения, и вовсе не из-за козла Джонатана. Сейчас я хочу заниматься только гостиницей, стать лучшей в мире управляющей и сделать это очаровательное место еще прекраснее. Мужчины, свидания, секс? Для меня их не существует!

– Не зарекайся, – предупредила Клэр. – Даже самые мудрые планы могут пойти прахом.

– Вряд ли. Что-что, а планировать я умею.

* * *

Оуэн не выспался, что ему сильно не понравилось. Он всегда хорошо спал и считал хороший сон таким же полезным навыком, как плотницкое дело или сложение в уме многозначных чисел. Однако вместо того, чтобы отключиться после целого дня работы, изнурительной часовой тренировки и расслабляющей горячей ванны, он спал тревожно, время от времени просыпаясь и ворочаясь.

Когда-то он дал себе слово не работать по выходным, но что делать человеку, который вылез из постели еще до рассвета, чем себя занять? Дом был в идеальном порядке. Оуэн всегда следил за чистотой, но из-за хлопот с гостиницей последние две недели приходил домой только переночевать. Даже он не мог найти, к чему сейчас придраться.

Свое жилище он спроектировал вместе с Бекеттом, пару идей подбросили Райдер с матерью, кое-что Оуэн подглядел в доме, который Бекетт уже достраивал. Оуэну нравилось, что семья рядом, хотя заросший лесом участок, где стоял дом, давал возможность жить достаточно уединенно. Еще Оуэну с его деятельной и рациональной натурой пришлась по вкусу большая открытая кухня-столовая, которая легко превращалась в гостиную и зону развлечений, когда кто-нибудь заходил в гости. Прачечная комната слева служила одновременно кладовкой, а в плохую погоду там оставляли грязную обувь и промокшую одежду. Оуэн свято верил в многофункциональность.

Надев только свободные фланелевые штаны, он стоял в дверях просторного патио и пил кофе, смолотый и сваренный элегантной и практичной кофеваркой, которую подарил себе на последний день рождения. Райдер называл ее Хильдой, утверждая, что все блестящее и сложное – непременно женского рода.

Обычно первая чашка крепкого кофе доставляла Оуэну удовольствие и заряжала бодростью на предстоящий день, но сегодня ничего не могло вывести его из мрачного настроения.

«Эйвери сама странная», – сказал он себе, как говорил несчетное число раз за бессонную ночь. Не хочет странностей, а ведет себя непонятно. Глупо, нужно обо всем забыть. Нельзя, черт возьми, терять еще одну ночь сна.

Оуэн подумал, что не мешало бы позавтракать, но готовить было лень. Нет, обычно он любил готовить, особенно завтраки по выходным, когда можно наесться яичницы с беконом, а потом сидеть и играть на айпаде. Сегодня играть тоже не хотелось, и это было неправильно. Оуэну всегда нравилось пользоваться айпадом.

Тогда он решил все-таки поработать. Попотеть в мастерской над резными досками для камина в Бекеттовой спальне. Может, даже закончить, и тогда Бекетту останется только закрепить облицовку.

Бессмысленно торчать целый день дома, если безделье не радует. К тому же мама тоже рано встает, думал Оуэн, направляясь к лестнице, которую построил вместе с братьями. Мать приготовит завтрак, и, возможно, ему удастся выведать что-нибудь о Эйвери. Конечно, не стоит рассказывать все подробности, они действительно несколько… странные. Одно точно: никто не разбирается в людях лучше, чем Жюстина Монтгомери.

Оуэн зашел в спальню, включил небольшой газовый камин с имитацией поленьев, встроенный в светло-коричневую стену, и отнес кофе в ванную. Приняв душ и побрившись, надел рабочую одежду и ботинки с металлическим носком. Заправил постель – разгладил простыни, застелил сверху белым одеялом, сложил горкой подушки в коричневых наволочках. Закончив с постелью, снял телефон с зарядки и повесил на пояс, взял с подноса на комоде карманный нож, бумажник и мелочь. Достал из ящика комода чистую бандану. Постоял, нахмурившись, сам не зная почему. Потом понял – слишком тихо. Оуэну нравился и дом, и участок, которые он обустроил по своему вкусу, работы тоже хватало, и она приносила удовлетворение, но было слишком тихо.

Нужна собака, сказал он себе. Пора серьезно подумать о том, чтобы завести собаку. Лабрадора-полукровку, как у матери, или преданную дворнягу, как у Райдера. Давно следовало обзавестись собакой, но гостиница отнимала столько времени и сил, что с собакой пришлось подождать.

Лучше всего взять щенка весной – легче приучить его не гадить дома. Или подобрать пса постарше, и если он будет хотя бы наполовину таким смышленым, как Райдеров Тупорылый, то, считай, повезло.

Оуэн достал из шкафа рабочий халат, натянул лыжную шапочку, перчатки, взял с полки у двери ключи. Человеку нужна собака. Только хорошего пса и не хватает в его жизни. Вообще-то можно заглянуть в приют для собак после завтрака с матерью и работы в мастерской.

Удовлетворенно кивнув, он залез в машину. Похоже, сформировался план, а Оуэн всегда любил планировать. Он тронул грузовичок с места и поехал к шоссе мимо небольшого гаража, который построил для джипа и снегоуборщика. Повернул, потом повернул еще раз на подъездную дорожку, ведущую по холму к дому матери.

Навстречу ему выбежали собаки. Первым бежал Кус – сокращенно от Аттикус – с ошалелыми от радости глазами и помятым мячиком в зубах. Финч с разбегу налетел на брата, и, сцепившись, оба пса кубарем покатились по земле. Оуэн ухмыльнулся. Да, ему определенно не хватает собаки.

Он доехал до конца подъездной дорожки и слегка удивился, заметив возле машины матери грузовичок Вилли Би. Рановато для визита, даже для отца Эйвери. Впрочем, Вилли Би и раньше регулярно навещал Жюстину, а теперь, когда стал одним из самых популярных художников в ее магазине подарков, наверняка заезжает еще чаще – показывает новые работы.

Повезло, решил Оуэн, припарковав машину. Может, удастся выведать у Вилли Би что-нибудь об Эйвери. Он остановился, поднял мячик, который Кус просительно положил к его ногам, и швырнул как можно дальше. Собаки рванули за мячиком, а Оуэн поспешил к задней двери.

Еще футов за десять он услышал громкую музыку и покачал головой. В этом вся мама – она никогда не кричала на сыновей, требуя выключить чертову музыку, а врубала на полную мощность свою.

Оуэн толкнул дверь и улыбнулся, почувствовав запах бекона и кофе. Похоже, он успел вовремя.

А потом перед его взором предстала картина, от которой глаза полезли на лоб.

Бекон скворчал на плите, возле которой стояла мать, а рядом с ней – Вилли Би, высокий, почти двухметровый, в одних белых трусах-боксерах. Он целовал Жюстину в губы, а его ладони сжимали ее зад.