– Ладно, попрошу кого-нибудь зайти в гостиницу. Это все?

– Пока да.

Райдер коротко кивнул и скрылся в клубах пыли.

– Большое спасибо, – пробормотала Хоуп в пространство и пошла назад.

Как правило, уже при входе в отель у нее автоматически поднималось настроение. Хоуп всегда радовалась и виду, и гостиничным запахам – сегодня к тому же в воздухе витал сладкий аромат печенья с шоколадной крошкой, которое готовила Кароли. Однако сейчас раздосадованная Хоуп направилась прямо на кухню.

– И чего он вечно не в духе?

Кароли, раскрасневшаяся от стряпни, поставила противень с печеньем в духовку.

– Кто, душечка?

– Райдер Монтгомери. Он исповедует грубость как религию?

– Райдер бывает немного резковат, особенно во время работы, но ведь это, как я понимаю, не означает всегда. Чем он тебя обидел?

– Собственно, ничем. Держался как обычно. Ты ведь знаешь, наши стенные светильники то вдруг гаснут, то не хотят включаться. Так вот, я пошла сказать об этом кому-нибудь из рабочих и вытянула на разговор Райдера. Он спросил, не пробовала ли я менять лампочки, представляешь? Я похожа на идиотку? – возмутилась Хоуп.

Кароли с улыбкой протянула ей печенье.

– Ничуть. Просто когда-то одна съемщица пожаловалась на такую же проблему, и Рай помчался на другой конец города, а потом выяснилось, что причина в перегоревшей лампочке. Та женщина – судя по всему, идиотка, – была поражена тем, что всего-то и дел – поменять лампочку.

– Гм. – Хоуп откусила печенье. – Подумаешь.

– Так что у них там творится?

– Сплошной стук, грохот и безумный смех.

– Сносить дом – это весело.

– Видимо, так и есть. Кстати, я даже не предполагала, что они полностью вычистят все внутренности. Конечно, это не столь важно, но все же. – По правде говоря, Хоуп немного тревожилась, не будет ли шум беспокоить гостей отеля.

– Если бы ты только видела чертежи и планы! Я подглядела одним глазком. Не фитнес-центр, а просто мечта.

– Не сомневаюсь. Монтгомери – профессионалы своего дела.

– Жюстина уже присматривает осветительную арматуру и сантехнику.

Шоколадное печенье и беседа с Кароли улучшили настроение Хоуп.

– Она, наверное, на седьмом небе.

– Жюстина хочет, чтобы все было суперсовременное, тонкое и блестящее. Чем больше хромированных элементов, тем лучше, сказала она. Единый стиль, а не эклектика, как здесь, но в любом случае многое нужно продумать. Интересно, как она все скомпонует.

– Согласна, – кивнула Хоуп и осознала, что ей действительно очень интересно. Когда она приехала в Бунсборо, реконструкция гостиницы уже вошла в завершающую фазу. Теперь у нее есть возможность проследить за возрождением другого здания от начала до конца. – Хочу кое-что успеть до начала расчетного часа, – сообщила она Кароли.

– А я допеку печенье и сбегаю на рынок. Что-нибудь добавишь в список продуктов?

– Нет, мы вроде бы все записали. Спасибо тебе, Кароли.

– Я люблю свою работу.

«Как и я свою, – мысленно произнесла Хоуп, усаживаясь за стол в кабинете, – и одному противному Монтгомери не испортить моего настроя».

Она проверила электронную почту, улыбнулась, прочитав короткое благодарственное письмо от недавнего постояльца; сделала пометку, чтобы не забыть о просьбе клиента, зарезервировавшего номер для своих родителей, и приготовить им сюрприз в виде бутылки шампанского. Пробежала глазами регистрационную книгу (все номера на выходные забронированы!), кое-что поменяла в собственном расписании.

Свежие букеты и цветочные композиции, привезенные флористом, Хоуп отнесла в номер «Титания и Оберон» и на всякий случай еще раз обошла комнаты, убеждаясь, что в них царит безупречный порядок и к приезду следующих гостей все готово.

По привычке и заведенному порядку Хоуп зашла в библиотеку и проверила исправность светильников – да, она каждый день проверяет все осветительные приборы в гостинице на предмет перегоревших лампочек (спасибо, что напомнили, мистер Монтгомери). Нашла одну, с мобильного телефона отправила самой себе электронное письмо с памяткой о замене, туда же добавила запись о необходимости принести побольше капсул для библиотечной кофе-машины.

Ту же процедуру проверки Хоуп повторила в фойе, вестибюле, столовой, затем свернула на кухню и едва не взвизгнула, увидев Райдера, который преспокойно угощался печеньем.

– Не слышала, как ты вошел. – И как ему удается бесшумно передвигаться в этих здоровенных, грубых ботинках?

– Пришел минуту назад. Вкусное печенье.

– Кароли только что испекла. Должно быть, она еще на рынке.

– Ясно.

Он просто стоял и жевал печенье, глядя на нее. Судя по довольному выражению на морде Балбеса, разлегшегося у ног Райдера, пес тоже успел оценить лакомство. Райдер переоделся в чистую одежду – ну, относительно чистую. По крайней мере, не принес на себе строительную пыль.

– Значит, так: один светильник не работает на втором этаже, другой – на третьем. – Хоуп повернулась к выходу, рассчитывая, что Райдер последует за ней.

– Постояльцы в номерах есть?

– Да, гости в «Уэстли и Баттеркап», но сейчас их нет в номере. Кроме того, забронирован «Титания и Оберон». Видишь, сейчас все нормально, – шагая вверх по лестнице, Хоуп указала на второй стенной светильник. – А несколько минут назад, когда я заходила сюда, он не горел.

– Понятно.

– Если не веришь, можешь спросить у Кароли.

– Я не сказал, что не верю.

– А вид у тебя такой, как будто не веришь. – Хоуп добралась до третьего этажа. Она уже немного злилась. – Вот, видишь? Не работает.

– Не слепой. – Райдер подошел к стене, снял плафон и выкрутил лампочку. – Новая есть?

– Я держу небольшой запас у себя, но дело не в лампочке.

Хоуп вытащила ключ, отперла свои апартаменты. Дверь уже почти закрылась перед носом Райдера, однако тот успел придержать ее. Он не собирался нарушать личное пространство Хоуп, и все же – ого! – стоял прямо на пороге, а потому толкнул дверь и заглянул внутрь.

Чисто и аккуратно, как и в гостинице. Приятный аромат – опять же, как во всех номерах. Никакого лишнего барахла или бабских бантиков-рюшечек; впрочем, Райдер иного не ожидал. Гора подушек на диване – почти все женщины заваливают кровати и диваны подушками. Яркие цвета, комнатные растения в горшках, толстые свечи.

Хоуп выпорхнула из кухни и от неожиданности резко затормозила. Опять он ее испугал! Она протянула новую лампочку.

Райдер спустился на второй этаж, вкрутил лампочку. Светильник вспыхнул.

– Проблема не в лампочке, – настаивала Хоуп. – Я заменила ее только сегодня утром.

– Угу.

Балбес уселся у ног Райдера, не сводя глаз с двери пентхауса, вильнул хвостом.

– И не надо угукать. Говорю же… Вот! – торжествующе воскликнула Хоуп, когда светильник вдруг погас. – Опять не работает. Либо это короткое замыкание, либо электропроводка не в порядке.

– Не-а, – хмуро заявил Райдер.

– Что значит «не-а»? Сам же видел.

Не успела она договорить, как дверь в пентхаус медленно открылась. Стоило Хоуп оглянуться, как ее осенило. Да, в воздухе был разлит аромат жимолости, но она к нему уже привыкла.

– Зачем Лиззи баловаться с освещением?

– Откуда мне знать? – Райдер пожал плечами и сунул большие пальцы в карманы джинсов. – Может, заскучала – столько-то лет быть призраком, а может, злится на тебя.

– Вряд ли. У нее нет причин на меня злиться. – Хоуп начала закрывать дверь… и вдруг распахнула ее. – Там льется вода!

Миновав короткий коридор, она вошла в изысканно отделанную, просторную ванную комнату. Вода текла из всех кранов: в двойных умывальных раковинах на длинной стойке, в огромной ванне-джакузи, в душевой кабине.

– О господи.

– И часто такое случается?

– Впервые. Что же с тобой происходит, Лиззи? – пробормотала Хоуп, заворачивая краны в умывальниках. – Знаешь же, что мы ждем гостей.

Райдер открыл стеклянную дверь, перекрыл воду, льющуюся из душевой лейки и из отверстий гидромассажного устройства.

– Я веду кое-какие исследования. – Подавляя раздражение, Хоуп завернула кран в ванне. – Знаю, Оуэн тоже этим занимается, но результатов пока немного. Выяснили только, что был такой парень, Билли, который предположительно жил в девятнадцатом веке.

– Если твое привидение раскапризничалось, ничем не могу помочь. – Райдер вытер мокрые руки о джинсы.

– Лиззи не мое привидение. Это ваша гостиница.

– Она твой предок. – Привычно дернув плечами, Райдер покинул номер и подошел к двери, ведущей в общую комнату отдыха. – Может, попросишь свою пра-пра-пра… кто она там тебе? – отпереть замок?

– В смысле?

Райдер снова подергал за ручку.

– Да нет, просто… – Хоуп отодвинула его в сторону, попыталась справиться с замком. – Странно… – Окончательно потеряв терпение, она принялась изо всех сил ломиться в комнату, потом подняла руки, признавая поражение, и указала на дверь пальцем. – Сделай что-нибудь.

– Например?

– Вырежи замок или сними дверь с петель.

– И чем же?

Хоуп нахмурилась, опустила взгляд.

– У тебя нет с собой инструментов? Почему ты их не взял? Ты же всегда носишь инструменты с собой!

– Речь шла о лампочках.

К злости, который испытывала Хоуп, примешалась капелька паники.

– Сколько раз тебе повторять, что дело совсем не в лампочках! Эй, ты что делаешь?

– Собираюсь посидеть, передохнуть минутку.

– Нет!

От ее резкого голоса, почти крика, Балбес забился в угол, сочтя за благо уйти с линии огня.

– Не смей садиться в это кресло, ты весь грязный!

– Слушай, хватит нудить, – с досадой бросил Райдер, но отошел от кресла и открыл окно, внимательно изучая конструкцию крыши.

– Даже не думай вылезать! Что я буду делать, если ты свалишься?

– Наберешь девять-один-один.

– Райдер, я не шучу. Позвони кому-нибудь из братьев или в пожарную часть.

– Черт побери, я не собираюсь звонить в пожарную часть только из-за того, что эта гребаная дверь не открывается!

Хоуп опять подняла вверх обе ладони, выдохнула, потом сама опустилась в кресло.

– Пожалуй, мне надо успокоиться.

– Хорошая мысль.

– И нечего мне хамить. – Хоуп откинула прядь волос: да уж, отросшие концы определенно мешают. – Я не запирала эту дверь.

– Хамить? – На лице Райдера заиграла презрительная усмешка, нет, скорее ухмылка. – Значит, я хамлю?

– Еще как! Ты не обязан питать ко мне теплых чувств, да и я, понимая это, стараюсь держаться от тебя подальше. Однако я управляю этой гостиницей и делаю это хорошо. Хочешь не хочешь, а иногда наши пути будут пересекаться. Постарайся хотя бы изображать любезность.

Райдер оперся спиной о дверной косяк.

– Не имею привычки изображать что-либо. И кто сказал, что я не питаю к тебе теплых чувств?

– Я сказала. При каждой встрече грубишь.

– А что, если это мой ответ воображалам, задирающим нос?

– Воображалам? – Хоуп, оскорбленная до глубины души, вытаращила глаза. – Я нисколечко не задираю нос!

– Задираешь, причем делаешь это на грани искусства. Ладно, не мое дело. – Райдер вновь подошел к окну и выглянул наружу.

– Ты хамишь и грубишь мне с самой первой встречи! И сейчас, в этой комнате, и тогда, когда здесь еще не было комнаты.

Хоуп отчетливо помнила это мгновение: перед глазами у нее все поплыло, внутри всколыхнулась горячая волна, а вокруг Райдера словно бы возник ореол света. Она отогнала воспоминание.

Райдер, тоже порядком разозленный, резко обернулся.

– Может, это из-за того, что ты смотришь на меня, будто я залепил тебе пощечину?

– И вовсе я на тебя так не смотрю. Просто… ох, сама не знаю.

– Или из-за того, что ты вечно расхаживаешь на высоченных каблуках.

– Вот как? Ты критикуешь мою обувь?

– Просто высказываю мнение.

Хоуп издала хриплый возглас – Райдеру он показался рычанием хищницы, – вскочила на ноги и забарабанила кулаком в дверь.

– Открывай немедленно, слышишь?!

– Откроет, когда захочет. Не колоти, только руку зашибешь.

– Не указывай, что мне делать. – Хоуп и сама не понимала, почему вполне нормальная реакция распалила ее гнев и откуда взялась эта легкая паника. – Ты… ты даже по имени меня не называешь! Как будто оно тебе неизвестно.

– Мне прекрасно известно твое имя. Хоуп, прекрати ломиться в дверь. Видишь, я знаю твое имя. Перестань.

Райдер приблизился к ней, накрыл ее острые кулачки руками, и она опять ощутила то же самое странное головокружение, ту же волну жара, поднявшуюся откуда-то изнутри. Осторожно прислонившись к двери, она повернула голову, чтобы посмотреть на Райдера.

Они опять близко-близко друг от друга, как и в Новый год. Так близко, что Хоуп видны золотистые искорки в зеленом море его глаз, сдерживаемые эмоции и настороженную внимательность во взгляде. Она вовсе не хотела льнуть к нему, тело сделало это за нее. Хоуп резко уперлась ладонью в грудь Райдера. Кажется, его сердце стучит неровно… Или она выдает желаемое за действительное – не одной же ей волноваться!

– Лиззи закрыла Оуэна и Эйвери в «Элизабет и Дарси», – вспомнила Хоуп. – Хотела, чтобы они… поцеловались, узнали друг друга получше. Романтичная натура.

Райдер на шаг отступил, и волшебство мгновенно рассеялось.

– Сейчас она просто вредина.

Окно, которое открыл Райдер, медленно закрылось само собой.

– Если не ошибаюсь, Лиззи делает нам официальное заявление.

Немного придя в себя, Хоуп провела рукой по волосам. В эту минуту она выглядела спокойнее, чем Райдер.

– Ради всего святого, Райдер, просто поцелуй меня, и все. Не волнуйся, ты не умрешь, зато Лиззи выпустит нас отсюда.

– А может, мне не нравится, когда женщины – хоть живые, хоть мертвые – мною манипулируют.

– Уверяю тебя, этот поцелуй не станет для меня главным событием дня, а гости вот-вот появятся. Или… – Хоуп взялась за телефон, – я звоню Оуэну.

– Нет, не звонишь.

Теперь он у нее на крючке. Чтобы кто-то из братьев пришел на помощь? Он не допустит такого унижения. Очевидно, поцеловать ее, по прикидке Райдера, – меньшее из двух зол. Повеселев, Хоуп улыбнулась.

– Закрой глаза и думай об Англии.

– Очень смешно.

Райдер шагнул к ней, уперся обеими ладонями в дверь.

– Учти, я делаю это только из-за того, что потерял кучу времени и мечтаю о холодном пиве.

– Хорошо.

Он подался вперед, на долю секунды замер на расстоянии вздоха. Не оценивать, приказала себе Хоуп. Не реагировать. Это ничего не значит. Ничего не значит!

Ее обдало жаром и светом, и от кончиков пальцев ног до самой макушки пробежала уже знакомая сладкая волна. Райдер не дотронулся до нее, сомкнулись лишь их губы, но Хоуп пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы сдержать порыв и не податься вперед. Чтобы не обнять этого мужчину, не прижаться к нему всем телом. И все же она чуточку обмякла, расслабилась, наслаждаясь долгим поцелуем.

Райдер собирался лишь коротко чмокнуть Хоуп, как чмокнул бы знакомую, родственницу или невыразительную толстушку в годах с выводком внуков, однако погрузился в этот поцелуй весь без остатка. Вкус этой женщины, ее аромат, податливые губы… Ощущение было не приторно-сладким и не острым, нет, Райдер испытывал какую-то восхитительную, загадочную смесь одного и другого. Нечто связанное исключительно с Хоуп Бомонт. Оно, то есть она взволновала его глубже, чем следовало; сильнее, чем он того хотел. Отстраниться от нее стоило ему невероятного усилия.

Секунду или две он продолжал смотреть ей в глаза, а потом Хоуп выдохнула, разжала кулаки, осторожно взялась за дверную ручку.

– Ну вот. – Дверь открылась. – Сработало.

– Идем отсюда, пока она не передумала.

Как только они оказались в коридоре, Райдер сразу зашагал к ярко горевшему светильнику, поднял с пола плафон и водрузил его на место.

– Готово. – Стоя у стены, он бросил на Хоуп еще один долгий взгляд. Она собралась что-то сказать, но в этот момент звякнул дверной колокольчик.

– Гости прибыли. Я должна…

– Выйду через черный ход.

Хоуп кивнула и поспешила вниз по лестнице.

Райдер прислушался к стуку ее каблучков по деревянным ступенькам, сделал глубокий вдох.

– Больше таких идиотских фокусов не выкидывай, – вслух произнес он. В компании верного Балбеса он вышел из гостиницы и двинулся своей дорогой, прочь от аромата жимолости и Хоуп Бомонт.