На Райдере были надеты джинсы, порванные над левым коленом и заляпанные краской, штукатуркой или чем-то еще, что обычно проливается и разбрызгивается на стройплощадках. Плотницкий пояс висел низко на бедрах, как ремень шерифа из старинных времен, – по крайней мере, так казалось Хоуп. Из-под бейсболки небрежно кучерявились темные волосы, глаза – зеленые с золотыми прожилками – скрывались за солнцезащитными очками.

Райдер перебросился парой слов с рабочими, показал наверх, прочертил пальцем в воздухе дугу, помотал головой – и все это в той же позе шерифа, готового стрелять от бедра. Фасад пекарни уже покрывала серая грунтовка, из чего Хоуп заключила, что мужчины, по всей видимости, обсуждают вопрос финишной покраски. В толпе рабочих кто-то громко расхохотался, Райдер сверкнул короткой усмешкой и пожал плечами. Этот жест, как и поза, – еще одна из его привычек.

Все братья Монтгомери далеко не уроды, однако, на взгляд Хоуп, обеим ее подружкам достались лучшие экземпляры этого семейства. Райдер слишком уж угрюм и замкнут. И – да, – сексуален, хотя его сексуальность носит эдакий грубоватый, примитивный характер. Совсем не в ее вкусе, ничего общего с типом мужчин, которые привлекают Хоуп.

Она ступила на проезжую часть и услыхала за спиной резкий, пронзительный свист. Зная, что это всего лишь шутка, она полуобернулась, чуть растянула губы в улыбке и махнула рукой Джейку, одному из маляров. Джейк и рабочий рядом с ним помахали ей в ответ. Зато Райдер Монтгомери не удостоил ее жестом – разумеется, нет. Он просто стоял и смотрел на нее, засунув большие пальцы в карманы джинсов. Нелюдим, – вновь подумала Хоуп, – хоть бы кивнул, что ли.

Волну тепла, разлившуюся внутри, она восприняла как естественную реакцию здоровой женщины на долгий, полускрытый взгляд сексуального, хоть и диковатого мужчины. Особенно учитывая, что у этой женщины не было сколь-нибудь серьезных отношений с противоположным полом – о ужас! – целый год, даже больше. Впрочем, кому это интересно? Сама виновата, сама выбрала судьбу, так что нечего и терзать себя мыслями.

Хоуп перешла на другую сторону, повернула направо к книжной лавке, и в эту минуту на крыльце магазина под симпатичным навесом появилась Клэр. Хоуп приветственно взмахнула подруге; та на мгновение замерла, положив руку на живот, обтянутый легким летним платьем. Длинные золотистые волосы Клэр были собраны в конский хвост, темные очки в синей оправе приглушали яркий свет утреннего солнца.

– Я как раз иду к тебе! – воскликнула Хоуп.

– Да? А я тебе набираю эсэмэс. – Клэр опустила телефон в карман и, задержав в нем руку, спустилась по ступенькам на тротуар.

– Ну? – Хоуп вопросительно посмотрела на подругу. – Как ты?

– Все нормально. Мы только что вернулись. Бекетт… – Клэр оглянулась, – взял инструменты и поехал в пекарню.

– Ясно. – Слегка обеспокоенная, Хоуп накрыла ладонью руку Клэр. – Ты ведь сделала УЗИ, да?

– Да.

– И?..

– Ох… Пойдем-ка в «Весту», там и расскажу вам с Эйвери, чтобы дважды не повторять. Бекетт собирается позвонить матери и братьям, да и мне тоже надо сообщить родителям.

– С малышом все в порядке?

– В полном. – Клэр похлопала по сумочке. – Мне выдали фотографии.

– Немедленно дай посмотреть!

– Теперь я буду хвастать ими дни напролет, нет, даже недели. Настоящее чудо!

Из парадной двери пиццерии высунулась Эйвери в фартуке с нагрудником поверх футболки и брюк-капри. Ее ноги, обутые в лиловые тапочки «Крокс», приплясывали от нетерпения. Солнечные лучи пронзали шевелюру шотландской королевы-воительницы, отчего кончики коротких прядей словно светились изнутри.

– Ну что, розовая ленточка? – без обиняков спросила Эйвери.

– Ты сегодня одна открываешь заведение? – вопросом на вопрос ответила Клэр.

– Да, кроме меня, пока никого. Фрэн явится минут через двадцать, не раньше. Эй, что с тобой? Все в порядке?

– Все в полном, полнейшем порядке, только я бы хотела присесть.

Клэр вошла в ресторан и двинулась прямиком к стойке, где плюхнулась на высокий стул и вздохнула. Хоуп и Эйвери за ее спиной обменялись недоуменными взглядами.

– Трое детей беременной мамочки только что выпустились на летние каникулы. У меня такое впервые. Большая ответственность, знаете ли.

– Какая-то ты бледная, – заметила Эйвери.

– Просто устала.

– Хочешь чего-нибудь холодненького?

– Умираю хочу.

Эйвери направилась к холодильнику, а Хоуп села рядом с Клэр и, прищурившись, посмотрела ей в глаза.

– Что-то ты темнишь, дорогая. Если все действительно хорошо…

– Да, да, хорошо. Согласна, я немножко недоговариваю. У меня для вас сенсационная новость. – Клэр тихонько засмеялась и взяла бутылку охлажденного имбирного эля, которую ей протянула Эйвери. – Ну вот, я сижу с двумя самыми близкими подругами в чудесном ресторанчике, где уже вовсю пахнет соусом для пиццы.

– Ага, у меня ведь пиццерия. – Эйвери передала Хоуп бутылку с водой, скрестила на груди руки и в упор посмотрела на Клэр. – Итак, это девочка. Покупаем туфельки и бантики!

Клэр медленно покачала головой.

– Судя по всему, я специализируюсь на мальчиках. Так что покупаем бейсбольные перчатки и солдатиков.

– Мальчик? – Хоуп подалась вперед, коснулась руки Эйвери. – Ты разочарована?

– Нисколечко. – Клэр открыла сумочку. – Хотите взглянуть?

– Шутишь? – Эйвери потянулась к сумочке, но Клэр проворно выхватила конверт и отвела руку подальше. – На кого похож? На тебя? На Бека? На головастика? Не обижайся, конечно, но мне они всегда напоминают головастиков.

– Который из них?

– Что значит «который»?

– Там двое.

– Двое? – Хоуп едва не поперхнулась. – Двойняшки?! У тебя будут двойняшки?

– Двое? – эхом отозвалась Эйвери. – Два головастика?

– Два сыночка. Только посмотрите на моих чудесных мальчуганов! – Клэр вытащила распечатку и вдруг залилась слезами. – Это все гормоны, но плачу я от счастья, – всхлипывая, произнесла она. – Боже, поглядите, какие красавчики!

– Они великолепны!

Клэр вытерла слезы и хитро улыбнулась Эйвери.

– Ты же ничего не видишь.

– Не вижу, но они все равно великолепны. Близнецы. Стало быть, всего пятеро. Арифметику не забыла? У тебя будет пятеро сорванцов.

– До сих пор не привыкну. Мы не ожидали, даже не думали… хотя я, пожалуй, могла бы и догадаться. У меня ни разу не было такого большого живота на этом сроке. В общем, когда доктор сообщил нам известие, Бекетт побелел как полотно. – Клэр засмеялась сквозь слезы, катившиеся по щекам. – Я испугалась, что он в обморок упадет. Мы так и обомлели, а потом начали хохотать – ржали как сумасшедшие. По-моему, с нами случилась легкая истерика. Пятеро! Боже милостивый, пятеро сыновей!

– Вы справитесь. У вас будет замечательная семья, – серьезно произнесла Хоуп.

– Обязательно справимся. У меня от счастья просто голова кругом идет. Не знаю, как Бекетт довез нас до дома. Сейчас я не смогла бы сказать, откуда мы вернулись – из Хейгерстауна или с другого конца страны. Подумать только, близнецы! Я чуть с ума не сошла, когда узнала. – Клэр положила руки на живот. – Знаете, бывают такие мгновения, когда вдруг понимаешь: вот оно, оно самое – большего счастья уже не испытать; сейчас, сию минуту – самый яркий момент в жизни. Сегодня я пережила одно из таких мгновений.

Растроганная Хоуп прижала подругу к груди, Эйвери обняла их обеих.

– Я так рада, – тихонько проговорила Хоуп, – у меня голова от счастья кружится, прямо как у тебя.

– Вот мальчишкам-то сюрприз будет, – улыбнулась Эйвери, разомкнув объятья.

– И не говори. А поскольку Лиам совершенно ясно дал понять, что играть с девчонкой – ниже его достоинства, он обрадуется больше всех.

– Тебе уже поставили срок родов? – поинтересовалась Хоуп. – Двойняшки появятся на свет раньше?

– Да, немного. Врач сказал, в районе двадцать первого ноября. Так что будет у меня не рождественский подарок и не новогодний, а ко Дню благодарения.

– Кулды-кулды, – изобразила индейку Эйвери, и Клэр расхохоталась.

– Так, ты должна позволить нам обустроить детскую, – заявила Хоуп, которая дня не могла прожить без планов.

– Очень рассчитываю на вашу помощь. У меня совершенно ничего нет. Когда Мерфи подрос, я раздала все малышовые вещи. Даже представить не могла, что снова полюблю, выйду замуж и уж тем более обзаведусь еще детишками.

– Закатим предрожденчик!^[1] Тема – «Умножаем все на два», – решительно сказала Хоуп. – Подарки, оформление – все в двойном экземпляре. Я прикину, как это лучше организовать. На всякий случай праздник устроим где-нибудь в начале октября.

– Предрожденчик… – вздохнула Клэр. – Перспектива становится все более и более реальной. Надо позвонить родителям, да и девочкам сообщить, – прибавила она, имея в виду сотрудниц книжной лавки, и, опираясь на стойку, поднялась на ноги. – Ноябрьские детки, – задумчиво произнесла она. – К маю я обязана сбросить лишний вес!

– Ах да, я ведь выхожу замуж, – «вспомнила» Эйвери и вытянула руку, любуясь кольцом с бриллиантом, сменившим детское пластмассовое колечко из автомата. Это кольцо надел ей на палец Оуэн, причем дважды.

– Свадьба – раз, открытие второго ресторана – два, организация предрожденчика – три, переделка холостяцкой спальни в семейную – четыре! – Хоуп ткнула Эйвери в бок. – Видишь, сколько всего нужно устроить!

– Пожалуй, завтра выкрою немного времени.

– Отлично. – Хоуп на секунду замолчала, мысленно листая список дел и по ходу перестраивая расписание. – Встретимся в час дня. Сможешь? – обратилась она к Клэр. – Я организую легкий обед, перекусим и набросаем кое-какие планы. Как раз успеем до заезда гостей.

– Значит, в час дня, – подытожила Клэр и легонько похлопала себя по животику. – Мы придем.

– Я тоже, – пообещала Эйвери. – Возможно, немного опоздаю – у нас в обед жуткий наплыв клиентов, – но обязательно вырвусь.

Хоуп вышла вместе с Клэр, напоследок еще раз стиснув ее в объятьях. Представила, как та сообщает неожиданную новость родителям, а Эйвери строчит эсэмэску Оуэну, как Бекетт бросает все дела, чтобы проведать Клэр в магазине или просто побыть с ней минутку-другую в течение рабочего дня. Как жаль, что ей, Хоуп, некому позвонить, написать эсэмэс или прибежать, чтобы поделиться добрым известием…

Она обошла гостиницу, поднялась по внешней лестнице на третий этаж и зашагала к себе, прислушиваясь к окружающим звукам. Да, это голос Кароли, в котором звенит радостное волнение. Несомненно, Жюстина Монтгомери уже позвонила сестре и сообщила о близнецах.

Хоуп вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. Решила провести несколько часов в уединении, позаниматься историей Лиззи, гостиничного призрака, и мужчины по имени Билли, которого Элизабет Форд так ждала.