Фильмотерапия

Введение

Только представьте: наши бабушки-киноманки могли посмотреть все фильмы, которые были в доступе. Например, в 1951 году (это так называемый период «Малокартинья») вышло всего десять лент. Сегодня мы должны признаться: даже новинки недели нам не удастся пересмотреть! Это очень важно для понимания того, почему необходимо так тщательно подходить к отбору фильмов, уметь распознавать качественное кино, уметь ориентироваться в море информации. Как заметил современный писатель и автор комиксов Нил Гейман: «Сейчас задача состоит не в том, чтобы найти редкий цветок в пустыне, а в том, чтобы разыскать конкретное растение в джунглях. Нам нужна помощь в навигации, чтобы найти среди этой информации то, что нам действительно нужно». Потому знания о фильмах, о том, как они работают, – это спасательный жилет в этом бескрайнем море. По мере того как мы научаемся понимать кино, спасательный жилет становится лодкой, а потом и спортивной яхтой. То есть чем больше качественного кино мы смотрим, тем лучше осознаем его, тем большее удовольствие получаем от плавания в мире киноискусства.

Есть такой полезный сайт: Internet Movie Database (IMDb). Это крупнейшая в мире база данных о фильмах. Как думаете, сколько там можно найти фильмов? То есть сколько фильмов и сериалов снято на сегодняшний день? Цифры приблизительны, но все же давайте пофантазируем, чтобы понять масштабы.

Итак… (барабанная дробь):

По данным на 2017 год, в базе IMDb находилось:

• 372 755 полнометражных фильмов;

• 114 770 сериалов;

• 80 524 документальных фильма.

В одной только Индии ежегодно выходит более 1000 кинолент!^[2]

Фильмотерапия объединяет киноискусство и психологию в мощный инструмент саморазвития. Фильмы, словно притчи, сказки и сны, испещрены образами и метафорами. У каждого из нас свое кино, даже если смотрим мы его в одном кинозале. Потому что интерпретируем мы его по-разному, исходя из своей личной истории, особенных взглядов на мир.

Фильмотерапия – это размышление, ощущение, анализ увиденного. Не каждое кино и не для каждого обладает целительной силой. Вряд ли один просмотр разрешит серьезные психологические трудности. В этом случае фильмотерапия и культтерапия – это лишь вспомогательный инструмент в работе с психологом или врачом.

В процессе обсуждения и обдумывания кинофильмов мы разберемся в тех ситуациях, в которых оказались главные герои и которые зачастую так похожи на то, что происходит с нами в обычной жизни. Благодаря этому у нас появится шанс посмотреть на свои личные жизненные перипетии со стороны и найти ответы, чтобы изменить их к лучшему. Именно поэтому просмотр кино – это серьезная, но интересная работа души, то есть фильмотерапия.

Готовность воспринимать фильм (а не засыпать на пятой минуте, например) – это навык, который можно и нужно тренировать. Тем более у нас есть возможность делать это с интересом. Кино можно и нужно учиться понимать, смаковать и использовать, словно топливо для душевной работы.

Знаменитый драматург и теоретик кино Бела Балаш еще в начале XX века описал, как зрителям требовалось недюжинное усилие, чтобы научиться понимать кино:

«Об одном английском колониальном чиновнике рассказывали следующий анекдот. Во время войны он был в Центральной Африке, и по некоторым причинам вышло так, что и после войны он много лет оставался там. За это время он ни разу не побывал ни в одном городе. Это был образованный, интеллектуально развитый человек, регулярно получавший по почте газеты и книги. Он имел свою хорошую радиоустановку. Он знал обо всем, что происходит. Он много читал о кино в газетах и журналах. Он видел фотографии из фильмов. Он много слышал о фильмах от своих коллег. Но он никогда не был в кинематографе^[3] и чрезвычайно интересовался этим новым искусством. И вот этот человек много лет спустя попал наконец в город и впервые увидел кинофильму. Это была очень простая ковбойская история. Кругом сидели дети и радовались. Он же сидел, наморщив лоб, и сосредоточенно, пристально смотрел на экран, дрожа и задыхаясь от волнения. Он был в полном изнеможении к концу фильмы.

– Ну, как тебе понравилось? – спросил его друг.

– Очень! Необычайно интересно. Но… скажи, что, собственно, в этой фильме происходило?

Он не понял фильмы! Он попросту не понял действия, за которым дети следили без труда. Ибо тот язык, на котором передавался сюжет, был для него новым языком. Им бегло владели все жители города, но этому, казалось, вполне культурному человеку он был непонятен»^[4].

Язык киноискусства постоянно видоизменяется, собственно, как и наш мозг. А значит, на каждом новом этапе нам необходимо учиться взаимодействовать с ним, открывать новые грани нашего контакта. Но, конечно, делать это со страстью, вдохновением и любопытством!

Десятая муза

Только кино соединило в себе практически все виды искусств! В одной киноленте можно найти сплав живописи, литературы, театра, музыки. Но в нем мы обнаруживаем то, чего нет ни в одном другом виде искусства – в нем изображение движется. В живописи и фотографии есть изображение, но оно в них замирает. В театре и балете есть движение, но персонажи спектакля не изображены – это живые люди.

Неудивительно, что кино стали называть десятой музой. Древнегреческий поэт Гесиод в «Теогонии» оставил нам память о музах – покровительницах наук и искусств. Разграничение сфер влияния между музами произошло в более позднюю эпоху (III–I вв. до н. э.). С тех пор мы считаем, что их было девять.

Давайте вспомним девять знаменитых сестричек-муз:

Евтерпа – муза лирической поэзии;

Эрато – муза любовной поэзии;

Клио – муза истории;

Мельпомена – муза трагедии;

Талия – муза комедии;

Терпсихора – муза танца;

Каллиопа – муза эпической трагедии и знаний;

Полигимния – муза торжественных песнопений;

Урания – муза астрономии.

А вот на роль десятой, сводной сестры кто только не претендовал! В XVIII веке локтями распихивала другие искусства критика, в середине XIX века в Германии на сцену уверенно вышла муза театра-варьете. Гремели овации и в адрес молодой кудесницы – моды.

Мы выключим свет, распахнем занавес и поприветствуем КИНО. Эта муза уже претерпела множество метаморфоз и стала опытной немолодой дамой. Но, как и любая женщина, возраст свой она озвучивает неохотно. Хотя энтузиасты уверенно называют день и год – 28 декабря 1895 года. Именно в этот день братья Люмьер провели первый публичный кинопоказ. Но подождите задувать свечи на праздничном торте! Искусством кинематограф станет не сразу. Год и день вряд ли кто-то сможет точно назвать. А вы и вовсе можете придумать свой праздник. Это будет день просмотра первого фильма, который произвел на вас неизгладимое впечатление и навсегда изменил ваш взгляд на привычную реальность. Согласитесь, эта дата особенная, как и та самая кинокартина.

Кино – самый молодой вид искусства. Но и самый активно развивающийся. Наши бабушки помнят дома вообще без телевизоров. Всего за одну человеческую жизнь оно от черно-белого перешло к цветному. От немого – к звуковому. От плоского экрана шагнуло к 3D- и стереовозможностям! Только представьте, свидетелями каких еще открытий нам вскоре предстоит стать! Кинематограф удивителен еще и тем, что связан одновременно с искусством и наукой. С одной стороны, съемки фильма – творческий процесс. С другой – кинематограф совершенствуется именно благодаря научным достижениям. Это ли не чудо?!

В чем суперсила кино?

Кино включает в себя практически все возможные средства выразительности. В кино участвует цвет, свет, ритм, игра с пространством благодаря глубине кадра, композиция! Это значит, что кино – ближе других искусств к реальности. А значит, мы максимально включены в процесс взаимодействия с ним.

С рождения мы имеем сеть зеркальных нейронов. Зеркальные нейроны – это особые клетки коры больших полушарий мозга. Открыты итальянским нейрофизиологом Джакомо Риццолатти в 1990-х годах. Зеркальные нейроны позволяют нам «примерить» на себя поведение другого человека и понять его. Они делают возможным почувствовать то, что выражает эмоция другого, и являются основой эмпатии, нашего умения чувствовать других людей. Благодаря зеркальным нейронам дети учатся взаимодействовать с миром через подражание.

Они работают не только во время непосредственного выполнения какого-то действия, но и тогда, когда мы видим (думаем), как то же самое делают другие.

Наш мозг так устроен: когда мы видим человека, которому больно, у нас в мозгу частично активируются те же участки, которые активируются, когда мы сами предвкушаем боль! Слово нейрофизиологу Крису Фирту: «Когда мы видим, как кому-то в руку втыкают иголку, мы вздрагиваем, и в активности нашего мозга происходят изменения, похожие на те, которые возникли бы, если бы иголку воткнули в нашу собственную руку»^[5]. Еще раз: наш мозг схоже реагирует на нашу и на чужую боль. И речь не об особенных таких людях. Речь о всех тех счастливых обладателях передней части поясной извилины, коими являемся мы с вами.

Сегодня все больше научных исследований уверенно говорит нам о том, что кино – это серьезный инструмент в психологической работе. Например, в одном из исследований фильмотерапию применяли как вспомогательное средство в лечении расстройств пищевого поведения. Результаты подтвердили, что психологическая работа с помощью кино помогала пациенткам исследовать свои чувства, способствовала самораскрытию и самовыражению^[6]. Также исследования говорят о положительной динамике при использовании фильмотерапии в работе с зависимыми от алкоголя^[7] и в снижении чувства тревоги у молодых людей^[8].

Поэтому кино – это больше, чем развлечение, это серьезный труд нашей души, работа мозга и тех самых зеркальных нейронов, которые дают нам возможность сопереживать героям, проживать киноситуации как части нашей биографии и вытаскивать оттуда наш личный опыт. Вот почему, обсуждая фильмы в нашем киноклубе или на консультациях, клиенты так эмоционально и включенно говорят о своем опыте взаимодействия с героями, о том, как в их душе отразились их поступки, мысли, чувства. И в этот момент случается та самая «магия кино» – вроде бы мы обсуждаем фильм, но в то же время обсуждаем себя в нем, свою личную историю.

Киноцитата, пара строк из саундтрека к фильму – все это может быть мощным пусковым механизмом для исцеления души. Для меня по сей день – это удивительное явление, насколько такие мелкие штрихи оказываются целительными. Для семейных пар, например, фильм иногда оказывался единственной возможностью обсудить болезненную тему. Ведь о героях говорить чуть легче, чем о себе. Не случайно мы снова и снова возвращаемся к своим переживаниям от фильмов. Для кого-то они служат инсайтом, другие – находят в них возможность передохнуть и побыть наедине с собой.

Кино: аттракцион или искусство?

Как вам кажется, какие еще виды искусства включает в себя кино?

Это и театр, и живопись, и музыка, и литература… Но есть еще одно искусство, о котором редко вспоминают, но связь его с кино невероятно крепка. И это… ЦИРК! Вообще, изначально кино было… аттракционом! Люди к нему относились как к забавному техническому изобретению.

Впервые о связи цирка и кино еще в начале XX века заговорил Сергей Эйзенштейн и ввел понятие «монтаж аттракционов» – режиссерский метод психологического воздействия на зрителя при помощи склейки кадров в определенной последовательности.

А потом понятие «кино аттракционов» переосмыслил Том Ганнинг в статье «Кино аттракционов: ранние фильмы, их зритель и авангард» (1986)^[9]. Ганнинг уверен, что изначально кинематограф оказался привлекательным для аудитории, именно благодаря зрелищности, трюкам, а не содержанию.

В начале века кинопоказ длился минут пятнадцать, а экран часто ставили в цирке или… зоопарке! И да, авторского кино не было как такового. А популярные сюжеты переснимались множество раз людьми, имен которых мы уже и не узнаем. Ведь художественная ценность их творений отсутствовала.

Давайте посмотрим один из ранних, но дошедших до нас фильмов: «Исчезновение дамы в театре Робер-Удена» (1896) – французский короткометражный художественный немой фильм Жоржа Мельеса.

Мельес в роли фокусника делает несколько «магических» пассов над дамой, сидящей в кресле. Дама исчезает. А потом… появляется! Вряд ли современный зритель сейчас ощутит тот же wow-эффект, но зрители того времени были в полном восторге! Диковинная магия! Весь фокус был в монтаже. Для нас это понятие привычно настолько, что многие публичные личности, например Владимир Познер, соблюдают обязательное условие: непрерывная работа камеры и отсутствие какого бы то ни было монтажа. И конечно, фокусник Мельес останавливал съемку после «магического акта», а дама уходила. Потом камера включалась, поза фокусника не менялась, и никто не замечал остановки камеры. Как говорится: «У волшебника Сулеймана все по-честному, без обмана». У зрителей той поры вообще не было идеи фильма как произведения искусства, не было ожидания особого смысла, было лишь желание удивиться, испытать эмоции. Мельес был первым, кто подарил зрителям магию кино.

А сейчас будет неожиданный поворот событий. Вспомните какой-нибудь современный блокбастер. Может, творение Болливуда^[10], а может, «Такси-3».

Что мы видим? Невероятные трюки, волшебство монтажа, взрывы и бессмертных героев. Кино, как аттракцион, возвращается. Кинотеатры активно пытаются внедрять новые технологии, например 5D. А создатели фильмов придумывают все новые спецэффекты в попытке подарить эмоции, увлечь не смыслом, а новыми трюками.

И вот вопрос: когда кино стало искусством? И любой ли фильм им является?

Отвечая на него, мы можем разделить фильмы на две общие группы:

1) кино как искусство;

2) кино как аттракцион.

Не случайно знаменитая франшиза «Пираты Карибского моря» появилась именно… благодаря аттракциону в Диснейленде! Посетители путешествовали в подземных пещерах с говорящим черепом и ожившими скелетами пиратов. Кстати, аттракцион «Пираты» был последним аттракционом, созданным при участии самого Уолта Диснея. Сценаристы Тед Эллиот и Терри Россио считали, что зрителям будет интересно увидеть непредсказуемое пиратское кино, в котором сверхъестественные события дадут дополнительную степень сюжетной свободы… Тогда диснеевские боссы соавторам отказали. «Экранизировать аттракцион?! Вы с ума сошли!» – заявили они сценаристам. Но прошли годы, и в начале 2000-х студия решила, что по мотивам аттракциона (точнее, на основе его общей концепции и визуальных идей) действительно стоит снять кино. Не для того, чтобы заработать много денег, а для того, чтобы закрепить в кино бренд «Пираты Карибского моря» и не дать никому другому им воспользоваться^[11].

Еще Ницше^[12] задумался о том, что в нашей культуре есть два разных начала: аполлоническое и дионисийское.

Аполлон, в древнегреческой мифологии, – лучезарный сын Зевса и его возлюбленной титаниды Лето, олицетворяющий Солнце. Покровитель искусств, предводитель и покровитель муз.

Дионис (Вакх) – его антипод. Весьма земной бог плодородия, веселья, покровитель земледелия и виноделия. Сын того же верховного Зевса и богини подземного мира Персефоны. Кстати, общий отец указывает на единство и близость двух начал, на две стороны единой монеты, как темной и светлой части человеческой души.

Аполлоническое начало мы видим в наполненных смыслом, выверенных, тонких кинолентах. Блокбастеры же ближе к вакхической пляске: невероятные спецэффекты, сцены погони и развевающиеся плащи супергероев.