Цитаты из книги «Культтерапия. Лекции по психологии искусства»

Попробуйте обсудить фильм со схожей ситуацией. Нам легче говорить о сторонних персонажах, чем о себе. О себе бывает страшно и болезненно, а о фильме – вполне безопасно, но очень эффективно!

Но это еще и потому, что нравится нам то, в чем мы компетентны.

А если слово «пасхалка» режет слух, можно воспользоваться более научным термином – аллюзия

Аполлон – это разумное начало. Дионис – инстинктивное.

Кстати, уже проведено немало исследований о том, что компьютерные игры не стимулируют насилие (исключая воздействие на людей с патологиями нервной системы). А по некоторым версиям, даже снижают уровень преступности. Ведь агрессия выплескивается в вымышленный мир при помощи симуляции (то есть игр

Неудивительно, что кино стали называть десятой музой.

1951 году (это так называемый период «Малокартинья») вышло всего десять лент.

Такие истории помогают ребенку выйти за собственные пределы и в то же время сохранить и обезопасить себя. Это и опыт победы. Ребенок в игровой форме переживает пугающий страх вместе с главным героем и своими товарищами. И помните, юмор – это невероятно важный опыт по превращению негативного в позитивное, пугающего в радующее.

Страш-ш-шная литература Помните: «В черном-черном городе, был черный-черный дом, в доме была черная комната, а в ней…» Приготовьте одеяло, фонарик и порцию адреналина, ведь нам предстоит путешествие в пугающе сказочный мир детства. В советское время нам было не увидеть жутких кадров из теленовостей. А вместо компьютерных стрелялок у нас была разве что игра из «Ну, погоди!», где волк весело собирал яйца в корзину. Но желание соприкоснуться с темной стороной нашей реальности, а может, и своей души, было. Именно поэтому в детском лагере было не обойтись без вызывания «гномика-матершинника» или «пиковой дамы». А чтобы групповая психотерапия состоялась, необходимо было создать особые ритуальные условия: ночь, камерная компания и зловещий шепот юного рассказчика. И чтобы взрослых не было, дабы они своим материалистическим миром не спугнули сказочную фантазию. «Вызывания» пиковой дамы, страшилки и даже… садистские стишки – это… способ не бояться. Во-первых, рассказывая что-то пугающее, мы будто бы берем страх под контроль. Ведь пугает именно неназванное. А самые страшные фильмы и книги повествуют именно об ожидании страха. Скрип двери или звук шагов оказывается куда страшнее модных нынче хорроров. Так же, как и одетая женщина кажется более манящей, нежели обнаженная. Нас влечет загадка. А еще страшилки – это возможность бояться вместе, в безопасной обстановке. Для первых шагов в этом огромном мире тоже ведь нужна поддержка. Постепенно ребенок отделяется от родителей, ему становятся ближе друзья. А значит, разделять и делиться страхами дети начинают друг с другом. Именно поэтому подобные истории рассказывают в возрасте 6–7 лет. То есть по мере роста ребенка и пугающие рассказы усложняются, ведь он взрослеет, крепнет и его психика. В этот период ребенок начинает интересоваться «садистскими стишками». Например:

Дадим слово Татьяне Черниговской (интервью С. П. Капицы): «Мир человека увеличивается во столько раз, сколько языков он знает. Каждый из языков описывает совершенно иначе. Совершенно другое виденье мира и мироощущения… Мы не так чувствительны к цвету, как, к примеру, японцы. Потому что японских детей специально учат этому. И у них какие-то несметные тысячи наименований для разных оттенков цвета. Они могут это назвать. А раз можешь назвать, значит, ты это осознаешь как отдельную сущность. Это очень интересная вещь. Это говорит о том, что мировосприятие разное. У нас у всех одинаковые глаза. Речь не идет о том, что они видят то, чего мы не видим. Но осознать что-то мы можем тогда, когда можем это назвать».