6. Интернет-магазин.Ru

Глава, которую непременно надо прочитать всякой начинающей царевне перед тем, как ехать на званый пир.

А ещё: о всемирно известных Домах Моды, стильных брендах, непонятных родителях и шарлотке.

Девочки приехали вовремя.

Ровно в десять часов они уже звонили в дверь. Верочка открыла. Сразу с порога начались их обычные ахи, охи, поцелуйчики. Потом Соболькова деланно принюхалась и спросила:

– А чем у тебя так вкусно пахнет, Верунь?

– Секрет хранит Шарлотта, – прошептала Верочка таинственно.

– Ах, моя рыбочка! – воскликнула Пантелеева. – Ты шарлотку для нас затеяла!

– А я привезла колбаски и вина, – сдержанно, с достоинством сообщила Соболькова и прошла в ванную мыть руки.

– А я привезла нектарины и черешню, – крикнула ей вслед Пантелеева.

– Вино у меня тоже есть. А ещё сыр, – сказала Верочка.

– Ох, и загуляем! – вскричала Пантелеева.

Она тоже пошла мыть руки. Скоро из ванной донёсся её голос:

– Вер, у вас плитка со стены совсем осыпалась!

Верочка пошла к ванной, встала в дверях, проговорила скованно:

– Да, но затевать сейчас ремонт так не хочется… Я ещё не до конца оправилась со своим мениском. Да и денег нет.

– Ну и ладно, – тут же согласилась Соболькова. – Она же только на одной стене осыпалась. На других же держится.

Верочка промолчала. Она скользнула в комнату и села за монитор. Девочки тоже разместились в комнате со своими журналами и планшетами и начали проглядывать материалы, которые подобрали заранее. Тишину нарушила Пантелеева.

– «Специалисты утверждают, что стиль любой женщины подпадает под одну из четырёх глобальных категорий, – зачитала она. – Современная женщина или минималистка, или модернистка, или романтик, или традиционалистка».

– Я – романтик, – сказала Верочка, немного подумала и добавила: – И минималистка.

– Ну, подруга, выбирай что-нибудь одно, – проворчала Соболькова.

– Хорошо, я – только романтик, – согласилась Верочка.

– За это надо выпить! – провозгласила Пантелеева, она откинулась на спину и задрыгала ногами.

– Ой! Забыла! – вскричала Верочка и побежала на кухню.

Девчонки хвостиками потянулись за ней. Скоро они расселись по кухне с бокалами красного, планшетами и сырными тарелочками.

– Ну, что там дальше? – спросила Вера.

Пантелеева зачитала с выражением:

– «Девушка-минималистка предпочитает чистый и прямолинейный дизайн в одежде и в интерьере… Для модернистки в утверждении своего внутреннего «я» всегда актуальна экспрессия причудливых узоров и ярких оттенков… Девушка-романтик проявляет свой вкус с помощью простых элементов, но изысканных текстур и сложных сочетаний».

– Ну, всё правильно, значит я – романтик, – перебила её Верочка и спросила: – А фотки романтических нарядов есть?

Все окружили Пантелееву. Скоро они уже почему-то рассматривали страницу: «Романтический ужин: праздник любви для двоих».

– «В начале так называемого «конфетно-букетного» периода к романтическому ужину рекомендуется одеваться сексуально, но не провокационно», – зачитала Пантелеева голосом оракула.

– Это как? – Не поняла Соболькова.

– «Короткая юбка и большое декольте – не лучший вариант, – продолжала зачитывать Пантелеева. – А вот длинная юбка с разрезом и небольшой вырез на груди, открывающий все, что требуется приоткрыть, будут смотреться очень хорошо».

– Ага. Всё, что требуется приоткрыть, – повторила Соболькова и отобрала планшет у Пантелеевой.

Верочка поднялась и полезла в духовку. Пантелеева присела рядом, вглядываясь в шарлотку. Когда они вернулись к Собольковой, та рассматривала уже страницу «Переписка с иностранцем: как найти общий язык».

– Как у тебя переписка с твоим болгарином? – спросила Верочка у Пантелеевой.

– Зовёт меня к себе на отдых, – сказала та. – Вот не знаю… Он живёт в Варне.

– Ну, и чего тут не знать? – подбодрила её Верочка. – Варна – прекрасный город.

Тут Соболькова демоническим голосом произнесла, читая с планшета:

– «А может случиться и так, что коварный зарубежный возлюбленный оставит вас ещё и без денег!»

Она подняла голову, посмотрела на Пантелееву и отрезала угрожающе:

– Русскими буквами написано! Что специально всяких дурочек заманивают.

Пантелеева молчала.

– «Особенно должно настораживать, если ваш знакомый по переписке просит денег взаймы, даже незначительную сумму», – забубнила Соболькова текст с планшета.

– Вообще-то, если честно, я уже билеты купила, – призналась Пантелеева, не выдержав. – В отпуск и полечу.

– Ой, смотри, подружка! – Закатила глаза Соболькова.

– Да ну тебя! – не выдержала Пантелеева и отобрала у неё планшет. – Давайте делом заниматься!

Она открыла свою закладку и объявила:

– «Известный бренд «Влигер и Вандам» уже покорил просторы Европы своими сумками с пистолетом!»

– С каким пистолетом? – спросила Соболькова. – Это из тиснёной кожи, что ли?

– Только пистолета мне не хватает, – пробормотала Верочка. – Чтобы застрелиться.

– Да, из кожи. Эти сумки уже в музее выставляются, – сказала Пантелеева. – Высший класс!

– Дай посмотреть! – вскричала Соболькова, выхватывая у неё планшет.

– Ирка, твою мать! Я тебя убью! – крикнула Пантелеева, оставшаяся без планшета.

Но Соболькова уже бормотала текст, попавшийся ей на глаза на нечаянно открывшейся странице:

– «Маленькое черное платье – это универсальный наряд для любой женщины.»

Она тут же забыла о сумке с пистолетом, побежала в прихожую и встала боком к зеркалу, подтягивая живот. Закричала оттуда:

– Не, мне маленькое чёрное платье точно не светит!

– Причём здесь ты? Не тебя же Крылов в ресторан пригласил? – крикнула ей Пантелеева. – Возвращайся, дубина! При твоей комплекции маленькое чёрное платье переименуют и станут называть «большим чёрным платьем»! И будут правы!

Соболькова вернулась и застыла в дверях кухни с деланно обиженным видом.

– Коко Шанель писала: «Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости», – зачитала ей Пантелеева и подмигнула.

– Боже, какая умная женщина! – простонала Соболькова, вмиг перестав сердиться.

– Да видела я кино про неё, – заспорила Верочка. – Вцепилась эта умная женщина в своего любовника как клещ в овцу. Не оторвёшь!

– А может, так и надо, дорогие подруги? – неожиданно спросила Соболькова и откинула чёлку с глаз.

«Дорогие подруги» молча переглянулись.

В полной тишине Верочка прошла к плите со словами:

– Шарлотка, я думаю, готова. Сейчас будем пить чай!

****

После чая они принялись в комнате просматривать журналы, и новые, и старые, которые собрали со всей бухгалтерии.

– «Девушка, которая носит одежду от Роберто Кавалли – настоящая тигрица, – продекламировала Соболькова напыщенно. – Но её соблазнительность не наиграна, а идёт изнутри. В коллекциях модельера присутствуют стразы, блёстки, имитации шкур животных, кожа и лоскутная техника. Эти наряды многослойны, и в них теряется грань, где гладкие и плотные ткани переходят в прозрачный шифон и тёплый мех».

Верочка покосилась на фото и сказала:

– Ну, я не тигрица точно.

– «Наряды от Кавалли сложно перепутать с другими», – продолжала соблазнять её Соболькова.

– Нет, нет и нет, – отвечала Верочка.

Дальше её не соблазнили ни прозрачные комбинезоны-боди Жан-Поля Готье с его идеальным кроем и виртуозным обращением с материалом, ни «мятые» льняные пиджаки Джорджо Армани с его любовью к нейтральным оттенкам, ни одежда с заклёпками, головой Медузы и глубокими вырезами Донателлы Версаче с фирменными пронзительными расцветками.

– Нет! Это всё не для меня, – отчаялась Верочка. – Лучше я пойду в джинсах и кофточке.

– «Брюки и комбинезоны могут смотреться превосходно, но, если есть вероятность, что свидание закончится в интимной обстановке, лучше всё-таки отдать предпочтение юбке или платью», – тут же парировала Пантелеева текстом со своего планшета.

Верочка притихла. Соболькова посмотрела на неё настороженно, спросила:

– А как у тебя с Серёжкой? Вы хоть целовались?

– Никак у меня с Серёжкой. Даже не целовались, – ответила Верочка. – Мне кажется, мы с ним ещё не уверены в наших чувствах.

Она прошла к книжному шкафу, словно пристально высматривая что-то за его стеклом, а на самом деле незаметно вглядываясь в отражение девушки с огромными несчастными глазами. Та неуверенно, как слепая, коснулась пальцами корешков книг в открытой части шкафа и безвольно опустила руку вдоль тела.

Неожиданно Пантелеева с подъёмом вскричала ей в спину:

– А вот это тебе может понравиться, моя птичка! «Настоящий праздник чувственности: в моде вещи с открытыми плечами!»

Верочка обернулась. Спросила заинтересованно:

– Да?

– Да, дорогая! – подтвердила Пантелеева и продолжила бойко зачитывать текст: – Прежде всего, спешим обрадовать крайне приятным фактом: этот тренд охватил практически всю одежду, от топов и блузок до курток-косух, свитшотов и даже блейзеров… У тебя же великолепная кожа на плечах!

– Напомни, интриганка, что такое свитшот? – осторожно поинтересовалась у неё Соболькова.

– Боже мой! Кто у меня в подругах? Не знать таких элементарных вещей! – вскричала Пантелеева, неожиданно смолкла, растерянно заморгала глазами и закрыла рот.

– Свитшот – это трикотажный джемпер с круглым вырезом под горло и рукавом «реглан», – ответила за неё Верочка.

– А ты откуда знаешь? – спросила Соболькова.

– Сестра носит, – ответила Верочка. – У неё на курсе все девчонки в них ходят.

– Господи, вот молодёжь! Навыдумывают новых названий старым вещам и радуются, – проворчала Пантелеева и спросила у Верочки: – А какая будет у тебя обувь?

– Ну, я купила босоножки от Карло Пазолини, – объяснила Верочка. – Вы их ещё не видели… Серые. Они ко всему подойдут. Сейчас покажу.

– Надеюсь, они не на платформе-копытцах? А то будешь, как стриптизёрша.

– Конечно, нет.

– И колготки, – подытожила Соболькова. – Обязательно – прозрачные супертонкие.

Она помолчала и спросила:

– Подруга, а что ты знаешь об отце Сергея?

– Да ничего не знаю, кроме того, что он отмечает шестидесятипятилетие, – ответила Верочка.

– А кем он работает?

– Серёжа говорил – он уже пенсионер.

– Пенсионер, – сказала Соболькова и повторила, будто пробуя это слово на вкус: – Пенсионер… А ты знаешь, что ресторан в клубе «Палаты Белокаменные» просто блещет дороговизной? Это самый престижный клубешник в Москве. Его ещё называют ярмаркой тщеславия ХХI века.

– Не знаю, – недоумённо проговорила Вера.

– Так я тебе сейчас открою глаза, – пообещала Соболькова, нашла страницу и зачитала: – «Гастрономическая жизнь в «Палатах Белокаменных» течёт по своим правилам. За сезоном лисичек идёт сезон трюфелей, который позже сменяется сезоном устриц. Главные хиты – паста «Миллиардер» с чёрной икрой и коньяком». Так… Блям-блям-блям… «Омары, чёрные равиоли и другие кулинарные шедевры». Вот!

– Что-то у них всё чёрное, – съехидничала Пантелеева.

Верочка промолчала.

Тут в дверь позвонили, и она пошла открывать. В прихожей раздался голос Ани, младшей Вериной сестры.

Пантелеева закричала ей:

– Эй, студентка! Помоги нам, любимым девушкам самого Бальзака! Мы тут совсем запутались, не знаем, какой наряд для твоей сестрицы выбрать!

– Вот я к вам и тороплюсь. Смотрите, что я привезла, – ответила Аня, заскакивая к ним со свёртком в руках.

Она развернула свёрток и вытащила отрез бархата тёмно-синего цвета. Расправив ткань, она попросила Верочку поднять руки и обернула бархат вокруг её тела. Пантелеева застыла от изумления, а Соболькова даже рот приоткрыла и склонила голову к плечу.

Насыщенный цвет бархата излучал таинственный свет, словно дарованный самой природой. Глубина этого оттенка напоминала бездонность осеннего водоёма, лишённого легкомысленных летних бликов и рефлексов.

– Этот цвет называется «отражение в пруду», – сказала Аня, обрадованная реакцией девчонок на свою покупку, и заговорила дальше, как по писанному: – Он словно создан для солирующей партии: тёмные оттенки наряда он сделает более глубокими, а светлые наделит теплотой и прозрачностью.

– Ты же учишься на дизайнера интерьера, Аня? – уточнила Соболькова. – А откуда ты так хорошо разбираешься в моде?

– Дизайн интерьеров и фэшн-индустрия теперь идут параллельно друг другу! – провозгласила Аня с довольным смехом.

– Поняла, Соболькова? Ты отстала от жизни, – выдала Пантелеева.

– Всё больше знаменитых Домов моды выделяют подразделение Дом… Это когда все подиумные новинки развиваются в дизайне домашнем, – пояснила Аня и повернулась к Верочке. – Платье сделаем с открытыми плечами и без рукавов.

– А на чём у Верочки будет держаться грудь? – спросила Соболькова.

– Нашей Верочке грудь держать не надо. У неё уникальная грудь. Она не маленькая, но держится сама по себе, – ответила Пантелеева довольно.

– А что я надену поверх платья? – спросила Верочка задумчиво.

– Сейчас! – вскрикнула Аня и выбежала из комнаты.

Вернулась она с какой-то вещью и сказала гордо:

– Это носила ещё наша бабушка.

И накинула Вере на плечи ажурную пелерину. Все замолчали в потрясении. Плетёное вручную кружево пелерины было старым и потёртым, и цвет его от этого смотрелся странно, неопределённо. Издалека он напоминал осыпавшуюся местами и потускневшую серебряную парчу. На синем фоне бархата прихотливое плетение кружева мерцало таинственно, завораживающе, как подвенечный наряд сказочной царевны.

– Этот стиль дизайнеры называют «шэбби-шик», – объявила Аня. – От английского слова «потёртый», «потрёпанный».

– Да. Пелерина явно поношенная, – осторожно высказалась Пантелеева.

Соболькова была дипломатичнее.

– Словно старый вельможа вывез свою дочь на раут к английскому посланнику, – сказала она одобрительно.

В дверях загремел ключ.

– Мама приехала с дачи, – сказала Верочка несколько удивлённо и повернулась к двери.

Хозяйка дома появилась в комнате, поздоровалась с Пантелеевой и Собольковой и окинула строгим взглядом Веру с ног до головы.

– Бабушкина пелерина, – пробормотала она и поинтересовалась: – А чем вы тут занимаетесь в такой чудный тёплый вечер?

Узнав, что они сочиняют Верочке платье, хозяйка замерла в раздумье и, наконец, вышла из комнаты. Скоро она вернулась с маленьким футляром и объяснила, протягивая его Верочке.

– Эту хрустальную брошку подарил мне твой папа. Я её так и не приколола ни разу…

Верочка приподняла крышку. Внутри, на чёрной бархатной подушечке лежал прозрачный кристалл в виде стилизованного сердца. Позолоченная стрела пронзала насквозь его мелкие сверкающие грани. Верочка ахнула, вытащила сердце из футляра и застыла, любуясь. Девочки окружили её.

– Это замечательно, мамуся! – воскликнула Аня. – Будет чем скрепить пелерину у горла.

Девчонки закрутились вокруг Веры, осматривая вблизи пелерину и прикладывая к ней брошку.

Хозяйка с доброй улыбкой смотрела на них. Потом сказала:

– Я пойду, схожу к соседке тёте Гале.

Аня обернулась и воскликнула:

– Опять? Что ты к ней всё ходишь? Тратишь время на пустую болтовню? Лучше бы занялась изучением компьютера! Мама, тебе же это надо, сама знаешь!

Та глянула на неё потрясённо, хотела что-то ответить, но, не сказав ни слова, развернулась и ушла. Девочки опять заговорили, обсуждая подробности наряда Веры.

Скоро Пантелеева и Соболькова собрались уходить. Хозяйки и гостьи вышли в прихожую и увидели приколотую на входной двери записку.

– Мама что-то написала, – недоумённо сказала Верочка, откалывая листочек от двери.