На самом деле он взбудоражен даже больше напарницы. Он никогда себе всерьез не признавался в этом, но он ведь и правда поперся на море Лигеи только ради того, чтобы поработать с упрямой девчонкой, которая воевала с Коростылевым, как молодая тигрица, чтобы выбить из него разрешение в одиночку исследовать этот регион. Мишка сам не до конца понимал ее доводы, по всем показателям море Кракена имело куда больше шансов, но он вписался, и его голос стал решающим. Коростылев, главный археолог Титана, махнул на них рукой: езжайте, куда хотите, только оставьте меня в покое и дайте уже работать. И они поехали. Два года каждое буднее утро они грузились во флаер и мчались с экватора на северный полюс, а вечером – обратно. Руководство станции не стало раскошеливаться на постройку полноценного модуля, поэтому в 137-ом жить было невозможно, разве что перекантоваться ночь-другую в самом крайнем случае. Вот и мотались они, неприкаянные. Мишка уже давно подумывал о том, как бы слинять на другой проект, да так, чтобы не обидеть Тею. И вот на тебе, первая находка. Неужто мелкая была права?

Мишка старается ни словом, ни делом не выдавать своего волнения. Он неплохо успел изучить напарницу и видит, что та на взводе, хотя тоже пытается это скрыть. Они нарочито медленно выходят из пропускного отсека и передвигают массивные ноги в сторону берега. По пути они не говорят. Миша на ходу подводит дрон с грузом к особо крупной льдине, швартует.

Время тянется ужасно медленно. Нервы накручиваются до предела. На последних метрах напарники уже спешат, на ходу выдвигают манипуляторы костюмов. Им достаточно переглянуться, чтобы начать действовать. Фиксируют подошвы на льду, подхватывают с двух сторон дрон и начинают подъем. С чавкающим звуком над поверхностью появляется лоснящийся бок разведчика. Они продолжают тянуть. И вот уже он весь красуется в воздухе, тянет за собой из воды находку.

Напарники аккуратно переводят груз на льдину – та пошатывается под весом. Мишка отдает дрону команду отпустить находку. Щелк – размыкается хватка манипуляторов. Ребята, как завороженные, глядят на то, что выловили со дна.

– Оно абсолютно черное, – восхищенно полушепотом говорит Тея.

– Черное, – эхом подтверждает Мишка.

Это важно. В природе Титана никогда не бывало ничего черного. И именно черный аппарат нашли тогда первые поселенцы. Радостное волнение звенит в воздухе. Они боятся верить.

– Вызываем наших? – голос Теи робкий, будто она боится, что сама выдумала находку, что на самом деле она не стоит и ломанного гроша.

Мишка тоже опасается:

– Может, сначала в модуль? Остынем, разберемся, посмотрим. А вдруг пустышка?

– А как же техника безопасности?

– Если пустышка, никто и не узнает. Брось, сделаем пару тестов, посветим приборами.

Тея сомневается, в ней борется внутренняя потребность строго следовать инструкциям и страх быть опозоренной перед всей научной колонией. Ее и так никто не принимает всерьез, если она притащит в лагерь пустышку, какой-нибудь камень или сгусток затвердевших отходов, ее поднимут на смех, как пить дать. Она видит эту картину так ясно и отчетливо, что в итоге сдается.

Напарники оттаскивают дрона на твердую почву и временно оставляют там. Возвращаются за находкой, подхватывают метровый квадратный объект – тот поддается легко, видно, в нем и правда немного веса. Идти с грузом неудобно, но предвкушение толкает их вперед, море сейчас по колено. Они проходят пропускной модуль, проходят обработку, и только в жилом отсеке аккуратно грузят находку на пол. Потом избавляются от костюмов.

Здесь, в тишине исследовательского модуля, все видится иначе. Рабочая обстановка придает серьезности, значимости найденышу. Мишка идет за приборами, Тея внимательно осматривает «ящик», как она мысленно его называет. После обработки он кажется совсем гладким и чистым. Шанс на природное происхождение теперь становится зыбким, призрачным. Вероятность слишком мала. Идеальная форма, глубокий идеальный цвет. Либо это венец творения планеты, либо следы цивилизации. «Вот будет хохма, если это мусор первых поселенцев» – думает Тея. Мысль ей не нравится.

– Надеюсь, это не барахло ранних миссий, – Мишка подходит и озвучивает ее страхи. Тея тепло улыбается.

– Принес?

– А то. Давай смотреть.

Мишка колдует над объектом. Берет то один прибор, то другой, прикладывает к поверхности, делает соскобы, просвечивает. Тея силится не задавать вопросы под руку, терпеливо ждет, когда напарник закончит. Мишка – бог исследований, он может определить происхождение чего угодно с точностью до минуты. Ей повезло с напарником. И чего только он ушел с ней в добровольное изгнание? Неужели тоже верит в море Лигеи?

Бионические руки останавливают свое порхание над черной поверхностью.

– Объект полый, – осторожно начинает Мишка, – Происхождение не природное. Не буду вываливать на тебя все цифры. Если упрощать, то это металлопластик.

– Какого образца? – упавшим голосом спрашивает Тея.

Мишка, уже не скрываясь, широко улыбается:

– Никакого, Теюшка, ни единого совпадения по базе!

Девушка осмысливает информацию, все еще боясь поверить.

– Получается, материал не наш?

– Нет, ни в колониях, ни на Земле такой не производится.

– Теперь вызываем Центральное?

– Да, думаю, можно, – тут Мишка отвлекается и указывает на ящик. – Гляди!

Тея смотрит туда, куда он указывает. Пару секунд она ничего не видит, но потом ей удается рассмотреть, что в середине верхней «крышки» появляется тонкий, в миллиметр, разрез. Конечно, Мишкино зрение уловило его раньше. Девушка пристально следит.

– Мне кажется, или он увеличивается? – спрашивает напарника.

– Не кажется.

– Оно… открывается?

– Или запускается. Давай, тащим его отсюда!

В голосе Мишки больше нет намека на радость. Теперь он уверен, что находка серьезная, что надо вызывать подмогу из колонии, и что он первый получит по шапке за то, что протащил неизвестно что в жилой отсек. Надо бы выволочить хоть в пропускной.

Когда они вместе с ящиком оказываются вне жилого модуля и опускают перегородки, Мишка выдыхает. Но дело плохо: разрыв увеличивается. Цепкое зрение бионика видит худшее, на что можно рассчитывать: над поверхностью находки поднимается черная взвесь. Какие-то частицы тонкой струйкой взмывают в воздух и расплываются незаметным ленивым облачком. Тея еще ничего не видит. Секунды растягиваются в вечность – время замедляет свой бег. Как завороженный, Мишка наблюдает, как облачко движется, будто ощупывает окружающий мир, мечется из одной стороны в другую, и вдруг замирает, собирается и резким скачком тянется к Тее.

Нервы сдают, и Мишка делает самое глупое, на что только способен его воспаленный мозг – он пытается закрыть разлом собственной рукой. Медленно, как сквозь толщу воды, Тея оборачивается на это движение, открывает рот, чтобы что-то сказать.

Время вновь ускоряется.

Разлом под пальцами Мишки резко раскрывается, рука ухает в ящик по локоть. Черная взвесь поднимается в воздух, как пыль под дождем, и тут же стекает обратно, обхватывает руку, ползет к локтю. Тея хватает напарника за плечи, чтобы отдернуть его в сторону. Рука поднимается, но створки «ящика» тут же захлопываются.

Мишка кричит нечеловеческим голосом – острые края режут руку на живую.

– Дурак, – орет Тея, – отключай рецепторы!

– Не могу! – еле выговаривает Мишка и продолжает орать. Ему всегда казалось, что он сможет перенести любую боль, как мужчина, но нет, невозможно заткнуться – крик идет из горла сам по себе. Он еще несколько раз пытается отключить чувствительность рецепторов тела, но функция отказывается срабатывать. Ничего не остается, только терпеть.

Черная вязкая дрянь поднимается по руке, взвивается в воздух, забивается в дыхательные отверстия. Тея то ли не видит этого, то ли не хочет замечать.

Ее мысли лихорадочно мечутся. Надо освободить Мишку и срочно валить отсюда. Есть портативный ЭР-мост, Коростылев говорил, что это на крайний случай. А разве сейчас не такой?

Она знает, что делать.

Мишка всегда над ней посмеивался, что она таскает на себе пояс с археологическими допотопными инструментами, который достался ей от отца. А вот гляди же, пригодился. Рука сама тянется к поясу, ловкие пальцы находят мини-пилу. «Щелк» – говорит кнопка, и пространство модуля заполняется звуком работающей пилы. Глаза Мишки в ужасе расширяются, он смотрит на напарницу, на свою руку. И кивает. Потому что выхода нет. Тея у него на глазах дышит черной дрянью. Пусть хоть все конечности ему отпилит, лишь бы унести отсюда ноги.

Хочется зажмуриться, отвести взгляд, но Тея должна все сделать четко. Она подносит пилу к застрявшей руке. Мишка орет. Эти несколько секунд – самые длинные в жизни Теи. Отпиленная рука с глухим стуком падает в ящик, поднимая напоследок черную взвесь. Створки закрываются. Пила летит на пол.

Тея подхватывает напарника, тащит его к выходу, жмет кнопку. Переборки открываются мучительно долго, но закрываются за одно мгновение. Ящик оказывается закрыт в пропускном модуле. Тея хватает со стены портативный ЭР-мост, запускает, бросает на пол. Тянет за собой в сияющий портал Мишку, который заливает все вокруг кровью.

Когда они исчезают, мост с потрескиванием закрывается. Остается сто тридцать седьмой модуль исследовательской станции «Кассини». И закрытый в нем ящик с черной взвесью.