Глава 2

Габи подняла руку, защищаясь от яркого света, и тот, кто держал фонарик, тут же опустил его. «Что делать?»

И зачем она пряталась? Как глупо. Глупо! Желание заплакать от унижения было очень велико, но она справилась с эмоциями.

Девушка посмотрела на мужчину, стоявшего перед ней, когда тот вдруг наклонился и протянул ей руку:

– Могу я помочь вам подняться, ваше королевское высочество?

Ну вот, он узнал ее. Надежда на то, что можно притвориться упавшей в обморок, исчезла.

– Спасибо, – пробормотала девушка, решив, что принять его помощь будет более достойно, чем пытаться неуклюже встать самой.

Хватка была жесткой: он помог ей подняться, а потом отпустил и отошел чуть в сторону. Габи бросила взгляд на него, его лицо было в тени, так что она не могла видеть его четко. Но даже в полумраке она смогла заметить красивые черты лица и выражение смущения на нем. Темные, коротко стриженные волосы, твердый подбородок. Его темно-серое шерстяное пальто обтягивало широкие плечи, и, к своему раздражению, она внезапно почувствовала интерес.

«Возьми себя в руки».

Этот человек не был работником конюшни, запоздало поняла Габи. Но он казался смутно знакомым. Наверное, она должна была его знать? За последнее время Габи познакомилась с таким количеством людей, что невозможно упомнить имена всех. Хотя она и старалась никого не забыть. Но наверняка вспомнит его. Невозможно забыть мужчину с такой мощной аурой. Аура, которая туманила ее голову, сбивала мысли, не давая рассуждать здраво.

«Хватит, Габи, очнись. Думай!»

Мужчина в конюшне в такое позднее время? Значит, у него была какая-то причина на это. Возможно, он привел лошадей сюда? Или пришел их проведать?

Но затем сомнение охватило ее. Если честно, мужчина не был похож на конюха. Но кто его знает, что происходит в этих королевских дворцах? Этот мужчина был как-то связан с лошадьми, и это все, что ей требовалось знать. Прямо сейчас Габи нужно перестать пялиться на него.

– Спасибо, – сказала она. – Простите. – Она развела руками. – Я просто проведала лошадей. Может показаться смешным, но я подумала, что они могли скучать по дому.

На его лице появилось странное выражение, а в глазах мелькнуло сочувствие, что, безусловно, является подтверждением того, что этот человек каким-то образом связан с лошадьми. Он улыбнулся:

– Вы молодец. Я понимаю и ценю это. Но почему солома? – Протянув руку, он вытащил соломинку из ее волос.

Габи была уверена, что по королевскому протоколу этот жест просто неприличен, но мужчина вел себя так естественно!

– Я… напугалась, и решила, что… лучше укрыться. Я не думала, что кто-то еще придет проведать лошадей. Простите, что я прерываю вашу работу. Пожалуйста, продолжайте выполнять свои обязанности.

На какую-то долю секунды на лице мужчины появилось странное выражение, которое она не смогла понять, а потом он сделал шаг назад и поклонился ей.

– Мэм, вам нет нужды извиняться. Это ваши лошади теперь, и вы можете навещать их в любое удобное время дня и ночи. Я знаю, что они оценят вашу заботу.

– А я уверена, что они оценят ваше внимание. Скажите, вы их?.. – Она умышленно сделала интонацию вопросительной, чтобы понять, кто он.

Но мужчина только шагнул назад.

– Я несу за них ответственность. Я зашел сейчас, чтобы убедиться, что животные устроились хорошо и, как вы выражаетесь, «не тоскуют по дому». Скоро я возвращаюсь в Агиларес. – Он помедлил, изучая ее лицо. – Если хотите, то, прежде чем я уеду, мы могли бы прокатиться под луной, чтобы вы лучше узнали Феррона и Арью.

Девушка заколебалась. Прокатиться под луной с незнакомцем? Хотя он был из окружения Агилареса. Наверное, мужчина любит этих лошадей и хочет последний раз прокатиться, было бы жестоко отказать ему в этом. И потом, она могла бы больше узнать что-то о королевской семье астурийцев и о принце Цезаре. Так Габи уговаривала себя, потому что очень хотела прокатиться на одной из этих великолепных лошадей и в компании этого человека.

– Спасибо. С удовольствием. Если только вы не спешите…

– Нет. Я не спешу. – Он указал на улицу. – Там, за окном, красиво, но холодно. И если это не покажется самонадеянным, я хотел бы предложить вам свое пальто.

– Но тогда вам будет холодно.

– Я привык к таким температурам, мэм, я здесь вырос. – С улыбкой, от которой у нее пошли мурашки по коже, он снял свое пальто и протянул ей.

– Спасибо. Хотя я подозреваю, что буду выглядеть нелепо. – Хотя куда уж нелепее. Пижама выглядывает из-под рукавов и на лодыжках, что было заметно.

– Я их оседлаю, – сказал мужчина.

– Мы оседлаем, – поправила она. – На ком предпочтете скакать? Феррон?

Он подошел к стойлу Феррона, очевидно, это его любимец.

– Мне бы хотелось этого.

Габи наблюдала, как он седлает лошадь. Его движения были ловкими и плавными, когда он заправлял стремена под седло, подтягивал пряжки подпруги, явно чувствовал себя комфортно. И Феррон казался очень довольным. Тихие слова незнакомца и нежные прикосновения ясно показали, что он был знаком с лошадью. Вскоре они вывели лошадей и сели в седла.

– Куда? – спросил мужчина.

– Через лес.

– Хорошо.

Он похлопал Феррона по шее, и они тронулись с места. Теперь, при лунном свете, она могла видеть его лучше. Видела, что у него гладкие руки, а одежда определенно дорогая.

– Итак, как давно вы работаете на королевскую семью?

– Всю свою жизнь. Можно сказать, это семейная традиция. – В его голосе послышалась легкая ирония.

– Вы жалеете об этом? – спросила Габи, и он нахмурился, как будто жалел, что так много сказал.

– Нет. Нисколько. Но бывает так трудно предопределить свою жизнь.

– Мне моя нравилась. Я имею в виду свою старую жизнь.

– Вы работали в книжном магазине в Канаде.

– Да. Магазин принадлежал дяде и тете, и после их смерти я унаследовала его. – Питер и Би умерли почти друг за другом, в течение нескольких месяцев, и Габи все еще глубоко скорбела по ним. Она любила их и всегда будет благодарна за то, что они приняли ее, пожертвовав своей мечтой ради нее. После смерти дяди и тети она осталась совершенно одна в этом мире и сначала не знала, что делать. Но постепенно жизнь налаживалась, Габи с головой окунулась в работу в магазине и добилась его процветания. – Может, это и мелочь в сравнении с управлением королевством, но я любила свой магазин. И он довольно успешен. – Она надеялась, что это все еще так и есть. Наняла менеджера, который вел дела в магазине, и звонила ему так часто, как только могла.

– И понятия не имели, что вы наследница.

– Нет.

Габи попыталась скрыть уныние в голосе, но поняла, что это не удалось, когда он подвел Феррона ближе, как будто его присутствие могло принести ей утешение.

– Тогда это, должно быть, тяжело, – сказал мужчина.

Габи повернулась и посмотрела на него.

– Вы первый, кто сказал это. – И так оно и было. Многие считали, что она должна быть в восторге от своего «повышения».

– У большинства людей искажено представление о королевской семье: многим кажется, дело в гламуре, славе и деньгах. Это только одна часть, но есть и обратная сторона медали.

– Да… правила, конечно же… – Габи замолчала, внезапно осознав, что не должна говорить все это, потому что ее признание напоминает жалобу.

Наступили перемены, ужасные перемены. Наклонившись, она похлопала лошадь по шее, понимая, что нужно перевести разговор на другую тему. По какой-то причине ей было так легко разговаривать с этим мужчиной.

– А что насчет вас? Вы сказали, что работаете на королевскую семью из-за семейных традиций. Но вы же можете идти собственным путем?

Выражение его лица резко изменилось.

– Традиции очень важны. Моя работа приносит мне радость. Я доволен своей жизнью.

Габи нахмурилась, внезапно почувствовав беспокойство.

– Знаете, я никому не расскажу об этом разговоре и о том, что у вас есть сомнения относительно вашей работы.

Мужчина улыбнулся. Его улыбка была мягкой и теплой, отчего все внутри ее перевернулось. Когда мужчина потянулся и взял ее поводья, то сделал это так, чтобы не коснуться ее.

– Благодарю, мэм, и я уверяю вас, что этот разговор носит конфиденциальный характер. Но я не боюсь семьи астурийцев.

– Повезло! А я боюсь… – Слова сорвались с ее губ прежде, чем она успела подумать.

– Почему? – В его голосе прозвучали любопытство и резкость. – Что они сделали?

– Они ничего не сделали… это я… дело во мне. Я… волнуюсь. Завтра бал в мою честь, и, честно говоря, я в ужасе.

– Из-за королевской семьи Астурии?

– Не только. Если бы я была рождена для жизни во дворце, я бы знала, что делать. Но я не знаю. Я могу сказать не то, что нужно, обратиться не к тому человеку и вызвать политический скандал. Я могу споткнуться, упасть, использовать не ту вилку. А еще шпинат может застрять у меня между зубов. Я буду выставлена на всеобщее обозрение и боюсь этого!

– Вам нечего бояться. Вы – королевская особа, и, если позволите, вы прекрасны, вы ослепите гостей.

Габи вспыхнула от этих слов. Конечно, она понимала, что он просто пытается поддержать ее. Она вовсе не красавица: обыкновенная женщина, каких миллион.

– Вы очень добры, но я никого не хочу ослеплять. Все, что я хочу, – это пройти через все трудности, не выставляя себя на посмешище. Хочу, чтобы люди поверили, что я могу быть королевой. Но сомневаюсь, что смогу убедить в этом астурийцев, особенно принца Цезаря.

Ее спутник замер.

– Почему вы так говорите?

Габи вздохнула, не понимая, почему так доверяет этому мужчине. Возможно, она надеялась, что он поддержит ее и утешит.

Судя по всему, она узнала, что принц Цезарь уже много лет почти не бывал дома. Его жизнь представляла собой сверкающий посольский водоворот мероприятий с красивой женщиной рядом с ним. Вечеринки и путешествия.

– Думаю, принц Цезарь разгневан тем, что его отозвали домой на этот бал в мою честь.

– Не нужно верить сплетням, мэм. Принц Цезарь – посол. Он не станет гневаться просто так. Присутствие на балу – его работа.

Габи покачала головой.

– А может, он просто не хочет танцевать со мной, – простодушно предположила она. – Я должна танцевать с ним первый танец, а он, наверное, слышал, что я не очень хорошо танцую. – Еще одна причина для паники.

– Я уверен, вы несправедливы к себе.

– Я нигде и никогда не танцевала. А теперь мне нужно будет исполнить вальс с незнакомцем, а все будут смотреть на меня. – От этой мысли Габи вздрогнула. – И поверьте мне, я кошмар моего учителя по танцам.

– Я уверен, с вами все будет в порядке, мэм. Вы должны верить в себя. Если у вас есть грация и способность, чтобы ездить на такой лошади, как Арья, то вы сможете танцевать вальс.

Мужчина так убедительно говорил, что она повернулась и посмотрела на него, чувствуя, как ее сердце откликается на эту веру в его словах.

– Дело не только в вальсе, – тихо призналась Габи, – я надеюсь, что смогу выполнить свою работу и играть роль кронпринцессы.

– Это не роль, мэм. Вы – наследная принцесса, которая скоро станет королевой. – Его голос, низкий и вибрирующий, казалось, отражался от деревьев в серебристом лунном воздухе. – Это то, для чего вы были рождены, пусть и не по своей воле.

На мгновение паника накрыла Габи, и она почувствовала, как ее плечи опустились. Но она не хотела, чтобы мужчина заметил ее волнение. Словно понимая это, луна скрылась за облаками.

– Нам следует вернуться.

– Мэм?

– Да?

Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но потом просто покачал головой:

– Не важно. Вы правы. Нам пора возвращаться.

Они повернули обратно и ехали в полной тишине, нарушаемой только стуком лошадиных копыт по дерну. Габи украдкой смотрела на своего спутника, поражаясь тому притяжению, которое испытывала к нему. Он был совсем не в ее вкусе. Те мужчины, с которыми она встречалась в прошлом, были другие, простые и… спокойные. Этот мужчина был не таким.

Они подъехали к конюшне. Ее спутник спешился и направился к ней, чтобы помочь ей слезть с лошади. Габи поспешно сняла ногу со стремени и перекинула ее через спину коня. Слишком поспешно. Лошадь покачала головой и загарцевала. Запутавшись в длинном пальто, Габи потеряла равновесие и неуклюже сошла с лошади.

Чтобы быть пойманной крепкими руками. Габи чувствовала запах его лосьона после бритья, и от этого запаха у нее закружилась голова. Какое-то мгновение они стояли так, а потом он отпустил ее и отступил в сторону, а она обернулась. Их взгляды встретились, и он откашлялся. Темно-карие глаза прожигали ее насквозь.

– Я должен был помнить… должен был предупредить вас, Арья всегда пугается, когда спешиваются.

– Все в порядке. Мне следовало быть осторожнее с лошадью, которая меня не знает. – Она слегка задыхалась, сознание путалось.

Мужчина стоял так близко, что она могла протянуть руку и коснуться его. Так близко, что если бы сделала шаг вперед и встала на цыпочки, то смогла бы поцеловать его…

Он как будто прочитал ее мысли, его глаза потемнели, огонек желания разгорелся в их глубине.

– Ваше пальто, – пробормотала Габи, а потом быстро сняла его и протянула ему.

– Спасибо. – Он помолчал, а потом добавил: – Вам лучше идти, я сам займусь лошадьми.

– Спасибо за чудесную прогулку. – Она хотела сказать что-то еще, но не смогла.

– Всегда пожалуйста, мэм. И право слово, вам не стоит переживать из-за бала. Вы всех ослепите, включая принца Цезаря. Я точно это знаю.

– О, спасибо. – Габи отвечала автоматически, потому что их тела говорили на совсем другом языке.

Словно движимая гормонами, она сделала шаг вперед и увидела, как мужчина бросил взгляд на ее губы, а затем снова посмотрел ей в глаза. На секунду девушке показалось, что он хочет поцеловать ее, и ее губы приоткрылись в явном предвкушении. Но нет, вмешался здравый смысл: принцессы не целуют незнакомцев в конюшнях.

Словно вспомнив то же самое, мужчина взял ее руку и поднес к губам. От этого старомодного жеста по ее спине пробежала дрожь. И ей захотелось взять инициативу в свои руки. Шагнуть вперед, обхватить его лицо руками и прижаться своими губами к его губам.

Но Габи не могла… не должна была. Потому что она наследная кронпринцесса.

– До свидания, мэм.

– До свидания.

Когда мужчина повернулся и направился к лошадям, она смотрела ему вслед, понимая, что даже не знает его имени. А также думала о том, увидит ли она своего таинственного незнакомца снова? Не то чтобы он был ее…

Это даже смешно.