– Что бы сказал на это твой великий прадед? – задумчиво произнёс Тимур. – Мог ли он предполагать, подчинив себе семьсот двадцать народов и оставив огромную империю сыновьям, что спустя годы его потомки раздерут на части то, что он создавал? Если бы он видел, как ханы – родные братья, будут рвать друг другу глотки за право посидеть на троне Орды? Сколько их уже сменилось в кровавой междоусобице? – Тимур помолчал какое-то время, а потом продолжил: – Пойдёт ли на пользу Золотой Орде, если я заменю хитрого Тохтамыша на кого-то из глупцов с правильной кровью в жилах? Что ждёт в будущем некогда великую империю? А что ждёт мою империю? – Эмир вздохнул. – Если бы аллах позволил посмотреть в будущее, я бы мог принять правильное решение.

– Мой господин, у тебя есть такая возможность. – Биби-ханум смиренно склонила голову.

– Что? – Тимур привстал с подушек. – Говори, жена!

Но Биби-ханум не торопилась говорить, разжигая любопытство мужа. С недавних пор, несмотря на принятый ислам, Тимур стал очень суеверным человеком. В какой бы поход он ни собирался, помимо нескольких мулл и муэдзинов, его сопровождала целая свита различных гадателей, прорицателей и толкователей сновидений. Жена встала с подушек, подошла к серебряному столику, инкрустированному золотом, и налила сладкого вина в два золотых кубка из серебряного кувшина.

– Возьми, Тимур. – Биби-ханум протянула мужу кубок, предварительно сделав из него глоток.

– И эта женщина только что укоряла меня в неосторожности, – покачал головой эмир, принимая напиток из рук жены. – Для того, чтобы выявить яд, есть специальный человек… Так что насчёт возможности заглянуть в будущее?

– Ты помнишь мудреца по имени Сагиб, находящегося под моим покровительством? – Тимур кивнул, внимательно слушая. – Несколько лет назад ему удалось купить у генуэзцев некий предмет старинной работы неизвестного мастера – изящная рука, высеченная из тёмного камня, держит удлинённую хрустальную вазу с тонкими прожилками воздуха внутри. В древних манускриптах он обнаружил упоминание об этой вазе, как о вызывающей ветер времени, но сколько не пытался, так и не смог раскрыть секрета её действия. До недавнего времени… – Биби-ханум остановилась, наслаждаясь горящим взглядом заинтересовавшегося мужа.

– Не умолкай, говори дальше! – Тимур жадно ловил каждое слово жены.

– Несколько месяцев назад Сагиб выкупил у работорговца из Кафы мужчину-раба. Раб обошёлся ему в стоимость трёх девственниц и одного коня, но теперь Сагиб понял, что ему повезло сделать такое приобретение за столь низкую плату.

– Глупец переплатил! – фыркнул Тимур.

– Не спеши, мой господин, с выводами. Этот раб прекрасно говорит и читает на разных языках, среди которых китайский, персидский, тюркский, язык русов и индийские диалекты. Ему хорошо известны многие науки, порядок движения небесных светил, а до того, как стать рабом, ему довелось побывать во многих странах. В нём течёт смешанная кровь китайцев, монголов и кипчаков. Став верным помощником Сагиба, раб принялся разбирать древние пергаменты и манускрипты и обнаружил среди них заклинание вызова ветра времени. Оно написано на одном из древних индийских диалектов, и немудрено, что Сагиб не смог разобраться в нём сам.

– Ветер времени? – Тимур задумался, прищурив глаза. – Сагиб уже пытался его вызвать?

– Нет, мой господин, – покачала головой жена. – Когда мудрец понял, что в его руках необыкновенная сила, страх обуял его, и он явился ко мне со своими сомнениями. Имеет ли право обычный смертный, коим является Сагиб, вызвать то, что подвластно аллаху? Или это должен сделать великий властитель, которому покоряются горы и небо, перед которым склоняются города и народы? Не должен ли Сагиб стать слугой при господине, повелевающем ветром времени?

– А твой мудрец хитёр, – усмехнулся Тимур. – Что ж, Биби-ханум, сегодня после вечерней молитвы приводи его, пусть покажет ветер времени. Развлечёмся немного. Я велю позвать сыновей и внуков, и если он окажется обычным обманщиком, будет кому снести его хитрую голову.

– Как прикажешь, мой господин. – Жена почтительно кивнула. – Как ты распорядишься насчёт Тукал-ханум – младшей императрицы?

Тимур задумался. Тукал-ханум была младшей женой Тамерлана. Ему пришлось жениться на десятилетней монгольской принцессе перед самым походом для укрепления своей власти этим союзом. И хотя правила, установленные Железным Хромцом, не позволяли мурзам и военачальникам возить за собой гаремы в военные походы, Биби-ханум настояла на том, чтобы в её повозке следовала за войском Тимура младшая императрица. На саму Биби-ханум правило не распространялось. Она давно была не столько женой, сколько другом и верным советником эмира. А вот к идее взять в поход Тукал-ханум, Тимур сначала отнёсся резко отрицательно.

– Что ты придумала, Биби-ханум? – раздражённо выговаривал он жене перед походом. – Что за блажь взять с собой принцессу? Как женщина она меня совсем не привлекает. Может быть, лет через пять-шесть я буду готов сделать её женой. Это ребёнок, которому ещё впору играть с куклами, а не сопровождать меня в опасном походе.

– Я считаю, мой господин, что оставлять её в гареме гораздо опаснее, – возражала старшая жена, сверкая глазами. Она искренне привязалась к десятилетней девочке и окружила её поистине материнской заботой. – Я не уверена, что она доживёт до твоего возвращения, мой повелитель.

И Тимур вынужден был согласиться ибо прекрасно знал обо всех гаремных интригах и о том, что только присутствие и авторитет Биби-ханум сдерживают остальных жён и наложниц от открытого взаимного противостояния.

– Нет. – Тимур покачал головой, прервав раздумье. – Она слишком молода и неопытна. Пусть остаётся у себя со служанкой.

После вечернего намаза в шатре Железного Хромца собрались только самые близкие ему люди. Бдительный Тулуйбек выставил двойное кольцо стражи, оберегая жизни эмира и его наследников. Тимур восседал на золочёном кресле с мягкими подушками и высокой спинкой, напоминающем трон императора. У его ног примостилась Биби-ханум, а вокруг расположились сыновья и внуки. «Сыновей осталось всего двое, – с неожиданной тоской подумал эмир, – и оба молоды и несерьёзны. Шахрух слишком горяч, ему не исполнилось и восемнадцати, а Мираншах хоть и старше, но хитёр и безволен. Умар был умным и смелым воином, но год назад он погиб в бою». Танцующие языки пламени в светильниках отбрасывали мягкие тени на лица внуков, оставшихся после смерти первого сына от любимой Ульджай Туркан-ага. Тимур приблизил их наравне с другими сыновьями и сейчас вглядывался в лица младшего – султана Пир-Мухаммеда, и старшего – мирзы Мухаммада. В умном, рассудительном, щедром к друзьям и не знающим жалости к врагам Пир-Мухаммеде, Тимур видел будущее своей империи. Не сыновьям, а именно ему Железный Хромец втайне мечтал передать бразды правления после своей смерти. Что касается старшего Мухаммада, Тимур был наслышан о его чрезмерном пристрастии к женским чарам. И хотя это не считалось недостатком среди мужчин того времени, но старший внук ради женщин мог пренебречь всем – воинской славой, дружбой и честью, и это расстраивало великого деда, терпящего сумасбродства Мухаммада из памяти к любимому сыну.

Возле одного из светильников, почтительно уткнувшись лбом в войлок, на коленях сидели двое мужчин, ожидая от Тимура приказаний. Один из них был седобородый мудрец Сагиб, старик, сильно располневший от сытой жизни. От спутника его отличал богато украшенный золотым орнаментом шёлковый халат и тюрбан на голове. Свои остроносые атласные туфли, расшитые жемчугом, Сагиб оставил у входа. У второго мужчины на голове красовалась круглая красная тюбетейка с кисточкой посредине, а халат был заношен и не по размеру, словно с чужого плеча. Он был не стар, лет сорока, а смуглое лицо украшала тёмная бородка, заплетённая в тонкую косицу.

– Зачем ты собрал нас, отец? – обратился к Тимуру Шахрух. – Если хочешь узнать мнение по поводу преследования Тохтамыша, так я считаю, что бешеная собака заслуживает смерти!

– Ты снова торопишься, Шахрух, – укоризненно покачал головой эмир. – Твоё желание наказать хана Золотой Орды похвально, но собрал я вас не за этим. Подойди сюда, мудрец Сагиб, – обратился он к склонившемуся старику, – и расскажи, как собираешься вызвать ветер времени.

Мудрец подполз на четвереньках к грозному властителю, поцеловал носок его туфли, а затем проворно вскочил на ноги.

– О, мудрейший из мудрых и храбрейший из храбрых! – начал он заунывным голосом, но заметив, как нахмурился Тимур, сменил тон на более деловой. – Долгое время я пытался разгадать загадку вот этой древней реликвии. – Сагиб бережно достал из кожаного мешка большую хрустальную вазу в форме цилиндра и протянул Тамерлану. В верхнем основании цилиндра было небольшое углубление неправильной восьмиугольной формы, а нижнее упиралось в ладонь руки, словно чья-то изящная тёмная кисть держала вазу вертикально, одновременно являясь её подставкой. Тимур взял в руки реликвию, оказавшуюся на удивление тяжёлой, и внимательно всматривался в узор тонких прожилок, переплетающихся внутри цилиндра. – Но несколько месяцев назад мне посчастливилось купить себе ценного раба, заплатив за него высокую цену. Он смог прочитать древний манускрипт, и я открыл тайну вызова ветра времени, который позволит заглянуть тебе, великий господин, в будущее.

Сагиб замолчал, почтительно приложив руку к груди, а сыновья и внуки Тимура в удивлении посмотрели на своего эмира.

– Ветер времени? – недоверчиво переспросил Пир-Мухаммед. – Разве возможно увидеть будущее?

– Сейчас узнаем. Что ты собираешься делать, Сагиб? Как будешь вызывать ветер времени?

– Согласно древнему манускрипту, понадобится немного крови того, кто хочет увидеть будущее. Кровь необходимо вылить вот сюда. – Сагиб указал углубление в вазе. – После этого Ляо, так зовут моего раба, начнёт читать слова заклинания, а отдавший свою кровь должен вознестись мыслями в будущее.

– А дальше? – нахмурившись, спросил Тимур.

– Это всё. – Мудрец развёл руками.

В шатре повисла гнетущая тишина. Казалось, даже пламя в светильниках съёжилось от страха и перестало выбрасывать яркие языки огня. За пределами шатра, под молодой луной, робко освещающей залитую кровью долину, слышен был смех празднующих победу воинов и заунывные песни оплакивающих потерю родственников и боевых товарищей. Далёкий вой собак вторил им, перекрывая крики ночных птиц и короткие рыки степных хищников, привлечённых запахом падали. Наконец, Тимур прервал молчание:

– Тебе повезло, Сагиб. Сегодня моё войско победило в сражении, и я необыкновенно милостив. Если станет ясно, что ты решил посмеяться над нами, твой раб будет немедленно казнён, а ты получишь сотню плетей и после этого сам будешь продан в рабство. – Мудрец упал на колени. – Но если тебе удастся вызвать ветер времени – награжу тебя по-царски. Что ж, посмотрим, можешь приступать.

Трясущимися руками Сагиб установил хрустальную вазу на войлоке посреди шатра. Его раб Ляо поднялся с колен и принялся помогать своему хозяину. Он подал ему серебряную чашу и длинный клинок с острым лезвием. При виде оружия сыновья Тимура вскочили с подушек, выхватив сабли из ножен, но эмир жестом остановил их.

– Повелитель, – произнёс испуганный Сагиб, – я должен взять немного крови у того, кто будет думать о будущем.

– О будущем будут думать все собравшиеся здесь, кроме Биби-ханум! Начинай! – велел Тимур.

Сагиб обошёл по очереди сыновей и внуков эмира, делая каждому небольшой надрез на запястье умелой рукой и выдавливая немного крови в чашу. Напоследок он приблизился к Тимуру, но тот отверг клинок мудреца, достал свой кинжал, быстро провёл им по ладони и выдавил струйку крови в чашу.

– Этого достаточно, – прошептал Сагиб, поднёс чашу к реликвии и аккуратно вылил тёмную жидкость в углубление.

Ляо ждал только этого момента. Перед ним на войлоке уже был разложен древний манускрипт, и как только последняя капля стекла из чаши, он встал на колени, простёр руки над головой и заговорил мягким певучим голосом, произнося слова заклинания. Язык был непонятен окружающим, но его звуки оказывали завораживающее действие, заволакивая туманом мысли и заставляя присутствующих всматриваться в стоящую посреди шатра реликвию. Какое-то время ничего не происходило, и Тимур начал хмуриться, пытаясь сбросить наваждение, как вдруг он заметил лёгкое свечение внутри вазы. Это не были отблески пламени светильников, свечение шло от верхнего основания, постепенно распространяясь и устремляясь по всему объёму. По тонким прожилкам внутри, словно по артериям, медленно побежала кровь, из тёмно-красной превращаясь в нежно-розовую жидкость. Яркое сияние от реликвии