Цитаты из книги «Разобранные»

Ей и не нужно ничего говорить, потому что он все знает, но Коннор все равно позволяет ей выговорить эти слова. Он видит, как ей трудно говорить, но он хочет, чтобы так оно и было. Он хочет, чтобы это было самым трудным, что она делала в своей жизни.

«Мы всегда знали, что его отправят на разборку». Только это он от них и слышал. «Держись подальше от этого мальчишки Лэсситеров». Они никогда не называли его по имени. Всегда «этот мальчишка Лэсситеров». Они считают, что раз он однажды ненадолго попал в коррекционную школу, это дает им право осуждать его.

«В любом случае, я никогда не стремился достичь чего-то великого, но теперь, если взглянуть на статистику, у одной части меня есть шанс достичь величия где-нибудь в мире. Я бы предпочел быть хотя бы немного полезным, чем бесполезным целиком».

Он еще жив! Нужно насладиться последними вздохами, пока легкие еще принадлежат ему. Нужно получить удовольствие от того, как сжимаются и разжимаются мышцы, от каждого движения, каждого последнего впечатления от жизни в лагере и сохранить увиденное в памяти.

Держись меня, – сказал после ужина СайФай, поднимая правую руку, – Господь свидетель, ты никогда не останешься голодным. Да, кстати, – добавил он, – это цитата из «Унесенных ветром».

Ты разумен, Фрай. Настолько разумен, что мне иногда даже страшно становится. Нормален до ненормальности.

– Это ответ, – говорит Коннор. – Может, это даже самый верный ответ. Если бы люди умели признаваться в своем незнании, может, никакой Хартландской войны никогда бы и не случилось.

У человека не будет души, если его никто не любит. Если мать любит ребенка, хочет его, у него появляется душа в тот момент, когда она узнает о его существовании. Душа появляется тогда, когда человека кто-то начинает любить. И точка!

Он никогда не любил абстрактных понятий, предпочитая интересоваться лишь тем, что можно увидеть, услышать или потрогать. Бог, душа и тому подобные вещи казались ему какими-то секретами, скрытыми в черном ящике, в который невозможно заглянуть, а стало быть, говорить о них нет смысла.

От ее слов, а может, от ее снисходительного тона, Коннор приходит в бешенство.