Цитаты из книг автора «Нил Гейман»

Ни створок, ни стражи при наших вратах, Течет через них многолюдный поток: Здесь волжский бурлак и татарский пастух, Безликий кули с берегов Хуанхэ, Малаец ли, скиф, тевтон или кельт, Бедствия Старого Света вкусив, Несут к нам неведомых, странных богов И темных страстей тигриный оскал; И улицы наши покинул покой, И чуждая речь пятнает наш слух: И новый пред нами предстал Вавилон.   Томас Бейли Олдрич.[31] Врата без стражи

Я же лепрекон. Мы же, блядь, не в Москве на свет появляемся.

Боги смертны. И когда они умирают совсем, никто не оплакивает их, никто не вспоминает. Идею убить куда труднее, чем человека, но в конечном счете можно убить и ее.

– Поучись танцевать чечетку, – предложил он, не поворачивая головы. Коралина покачала головой. – Почему ты со мной не играешь? – спросила она. – Я занят, работаю. – Все так же не поворачивая головы, он добавил: – Навести мисс Спинк и мисс Форсибл. Коралина надела пальто, натянула на голову капюшон и снова вышла на улицу. Она спустилась по лестнице и позвонила в дверь квартиры мисс Спинк и мисс Форсибл. Сквозь дверь она услышала, как собаки, яростно лая, выскочили в холл. Через некоторое время ей открыла мисс Спинк.

Для закрепления сделки. Первая колом, вторая соколом, третья мелкой пташкой.

Не помню, чтобы я спрашивал одноклассников, почему они не пришли ко мне на праздник. Мне не нужно было их спрашивать. В конце концов, они не были мне друзьями. Они просто учились в той же школе.

Я миновал «Тминный двор». Пришло на память, как мальчишкой шестнадцати лет я целую румяную, белокурую Келли Андерс, которая жила здесь и в скором времени переехала вместе с семьей на Шетландские острова, а я так ее и не поцеловал снова, да и больше не видел. Дальше по обеим сторонам дороги лишь поля, и так почти милю: путаная вязь из пойменных лугов. Медленно проселок сужался. Он подходил к концу.

Я был обычным ребенком. То есть я был эгоистом и несколько сомневался в существовании того, что «не-я», зато верил, твердо верил, непоколебимо, что важнее меня нет ничего на свете. Ничего важнее, чем я сам, для меня не существовало.

И если я загляну внутрь себя, то увижу лишь бесконечную круговерть пристально изучающих меня зеркал

Каждый час ранит. Последний – насмерть.