Барбос тихо трусил за ними, поджав хвост и поскуливая.
«Как нехорошо получается, – думал он. – Ведь я только успел наловчиться ловить крыс. И почти успел приструнить эту чертову немецкую овчарку, что живет через дорогу.
– Ч-чего-чего? – заикаясь, сказала Пеппер. Налетевший ветер хлестнул по ее футболке. – П-почему это Уэнсли – целая Америка, а мне т-только Россия? В России скучно.
Вот ты, к примеру, – показал он на Пеппер, и та отпрянула, словно палец Адама был раскаленной добела кочергой, – бери Россию. Россия красная, а у тебя волосы рыжие, значит, почти красные
Есть такие собаки, встреча с которыми заставляет вспомнить, что, несмотря на тысячи лет искусственного отбора, любую собаку отделяют от волка всего лишь две кормежки.
– Два, – опередил его Кроули, – Элгар и Лист.[32] Все. Остальные у нас. Бетховен, Брамс, все Бахи, Моцарт и так далее. Можешь вообразить себе вечность в компании Элгара?
Азирафаэль закрыл глаза.
– Даже слишком хорошо могу, – простонал он.
Подходите смелей, говорю вам, и запомните хорошенько судьбу всех, кто вмешивается в то, чего не разумеет».
Тут она устремила взгляд к небу над деревней и, широко улыбнувшись, добавила: «Это и тебя касается, старый дурень».
После его ухода человек в блеклых одеждах развернул пакет. В нем оказался венец – диадема из светлого металла, украшенная бриллиантами. Несколько мгновений он удовлетворенно рассматривал ее, а потом надел на голову. Корона посверкивала в лучах восходящего солнца. Но тусклый налет, который начал покрывать серебристую поверхность с момента прикосновения его пальцев, становился все темнее, и вскоре вся корона почернела