Сара торопливо прочла заявление полностью:
«3 июня моя жена, г-жа Камилла Вассили, нанесла мне телесное повреждение, дважды ударив в лицо деревянной статуэткой размером с кулак, что повлекло легкое повреждение нижней челюсти и выраженный отек век одного глаза. Я желаю заявить о данном факте».
Сара была ошарашена.
Она знала, что родители не ладят между собой, но никогда и представить себе не могла, что они могут подраться. В ее глазах мать всегда была сама доброта. Что, судя по заявлению, которое держала в руках, было далеко не так. И она сама себе не могла поверить, что мать надо включить в список подозреваемых.
Сара в шоке поместила заявление в пластиковую папку-файл и положила на тележку эксперта рядом с собранными образцами.
– Напомните мне ваше имя.
– Эрика, мадам.
– Эрика, вы подтверждаете, что обнаружили на входной двери следы взлома?
– Да, мадам.
Сара задумалась.
Разумеется, ее матери не было необходимости взламывать дверь, чтобы войти. Но что, если она пыталась замести следы, инсценировав взлом уже после убийства? Этого нельзя было исключать. Сложнее было поверить в то, что она устроила такую мизансцену, чтобы убить мужа.
Сара закрыла ящик и решила осмотреть книжный шкаф. В конце концов, ее отец проводил в кабинете многие часы, и она всегда была уверена, что он там читал. Но что? Судя по названиям на корешках стоявших на полках книг, любимой его темой был период между двумя мировыми войнами, в первую очередь 1930-е годы. Полки, высившиеся от пола до потолка, были просто забиты работами, посвященными этому периоду, и это походило на какую-то манию. И только одна книга выбивалась из общего ряда. Сара заметила ее сразу. Это было роскошное издание на лощеной бумаге – фотоальбом с изображениями самых красивых бассейнов мира. Сара удивилась, поймав себя на том, что мысленно улыбается, потому что вспомнила, как эту книгу они – мать, сестра и она – вместе подарили отцу, чтобы убедить его сделать бассейн в их садике. Конечно, для Осло их идея была несколько экстравагантной. Впрочем, отец сразу и категорически отказался, объяснив, что не любит воду. Точнее, что у него фобия: боязнь стоячей воды после того, как в детстве он чуть не утонул в пруду. Сара прочитала написанное матерью посвящение, имя сестры и свое собственное, выведенные еще детским почерком после короткого пожелания: «Чтобы мы купались там вместе с тобой!» Растрогавшись, она поставила книгу обратно в шкаф, но тут ее ослепил луч «Полилайта».
– Простите, фонарь выскользнул у меня из рук, – извинилась эксперт.
«Видимо, Стефан повесил мне на шею самую неопытную и самую неловкую группу из всех возможных», – подумала Сара.
– Знаете, я пошла в полицию благодаря вам, – призналась молодая сотрудница, увидев, что Сара направляется к двери комнаты. – Мне не хочется вас разочаровывать.
При других обстоятельствах Сара, возможно, оценила бы комплимент. Но на месте преступления она позволяла себе только относящиеся к расследованию разговоры.
– Скажите мне, если найдете что-нибудь необычное, даже если вам это покажется не относящимся к делу.
Сара шагнула через порог кабинета, но обернулась, испытав странное ощущение. Отец не оставил никаких заметок, никакой начатой работы, никаких следов своего репортерского прошлого. Только скучные счета. Неужели он закрывался в этой комнате затем, чтобы почитать?
Она продолжила осмотр дома, пройдя в комнату, которую когда-то делила с сестрой, а сегодня ставшую мастерской, где мать рисовала. Потом с тягостным чувством заглянула в ящики шкафов родительской спальни… Она собиралась исследовать содержимое аптечки в поисках подозрительных препаратов, но тут услышала голос эксперта:
– Инспектор!
Сара бегом вернулась в кабинет.
– Я не нашла ничего… очевидного. Но поскольку вы мне велели держать вас в курсе всего… ну, в общем, я подумала, что…
Сара не пришла ей на помощь, а нетерпеливо сказала:
– Короче, показывайте.
Эксперт направилась прямиком к бюро, обошла его и присела на корточки.
– Вот, возьмите мои очки, – предложила она.
Сара надела очки с желтыми стеклами и опустилась на одно колено.
– Посмотрите на первый ящик. Видите отпечатки пальцев на ручке?
Сара проследила за лучом фонаря и четко увидела скопление отпечатков на металлической скобке, потянув за которую можно было открыть ящик.
– Обратите внимание, что отпечатки находятся только в этом месте, – продолжала молодая полицейская.
Действительно, на дереве не было абсолютно никаких следов.
Сара ждала продолжения.
– Посмотрите на третий ящик, то же самое: отпечатки на ручке, и всё, на передней части дверцы ничего. Теперь средний.
Луч фонаря осветил сначала ручку, тоже захватанную пальцами, а затем прошелся до дверцы ящика. В глаза Саре бросилась одна деталь.
– Видите отпечатки в верхнем углу? – спросила эксперт. – Наверное, это ничего не значит, но, поскольку вы велели сообщать вам обо всем необычном… В левом углу многочисленные отпечатки. Все время одного и того же пальца, – уточнила она. – Большого.
Сара приблизила свой защищенный перчаткой палец к ящику и нажала на место, где были отпечатки. Ничего. Она нажала снова, на сей раз сильнее, и угол отодвинулся, издав щелчок.
– Что это такое? – забеспокоилась молодая эксперт.
Вздрогнув от выброшенного в кровь адреналина, Сара встала и снова открыла уже осмотренный ею ящик.
На первый взгляд, по сравнению с предыдущим осмотром ничего не изменилось. Счета лежали там же. Вот только как будто стопка стала немного выше: дно ящика приподнялось на несколько сантиметров.
Сара очень осторожно сунула пальцы в образовавшуюся щель. Латексные перчатки наткнулись на ребро закрывавшей двойное дно дощечки, которую она приподняла.
Павел убедился, что за ним нет хвоста, и вошел в один из самых облезлых многоэтажных домов Осло. Он поднялся по вздувшейся от сырости лестнице и открыл дверь в квартиру-студию. Войдя внутрь, он запер замок на двойной поворот ключа, после чего положил на деревянный стол пакет с картошкой фри, гамбургерами и газировкой.
В этот момент прозвучал шум спущенной воды, и из туалета вышел мужчина.
– О! Жратва, наконец-то!
Угрюмый мужчина в клетчатой рубашке плюхнулся на пластиковый стул возле стола, развернул еду и откусил большой кусок от сэндвича, после чего жадно набросился на картошку.
– Даже руки не помоешь перед едой? – спросил Павел, с отвращением глядя на него.
Он был стройнее и старше своего напарника.
– Думаешь, тот тип, что готовил тебе гамбургер, делал это чистыми руками?
Мужчина в клетчатой рубашке отхлебнул кока-колу и довольно вздохнул.
– Подумать только: если б не разнесли на хрен Берлинскую стену, мы б никогда не попробовали этих штуковин, – бросил он, восхищенно разглядывая свой стаканчик. – Не хочешь глоточек?
Мужчина обращался не к Павлу, сидящему рядом, а повернувшись к одному из углов комнаты. Он встал и пошел туда тяжелым шагом.
Там сидела прикованная наручниками к батарее отопления женщина. На вид ей было не более тридцати лет, черты ее лица искажал страх. Блестящими от слез глазами она с ужасом следила за приближением своего похитителя.
А тот достал нож и приставил острие к горлу молодой женщины под подбородок.
– Если заорешь, когда я выну кляп, мне потом все-таки придется помыть руки. Поняла?
Она кивнула.
Мужчина вынул из ее рта полотенце и насильно вставил ей между губ соломинку. Без удовольствия, чисто инстинктивно, она втянула сладкий напиток.
– Хватит, – бросил Павел.
– Сеанс окончен, красавица. Если захочешь пописать, я с удовольствием провожу тебя в туалет.
– Прекрати! Это не входит в условия договора.
– Что, уже и развлечься нельзя?
– Нет. Меня бы это удивило.
– А кто эта бикса?
– Понятия не имею, как и ты. Но ты знаешь: нам заплатили, чтобы спрятать ее здесь. Значит, она не какая-нибудь дешевка.
– И долго нам тут торчать?
– Пока вовремя платят, мне на это начхать. Ну что, в картишки?
– В картишки.
Пленница скривилась от боли, когда ей в рот снова засунули кляп, а ее глаза еще сильнее затуманились от отчаяния.
В тайнике, обнаруженном Сарой, лежал мобильный телефон. Она включила его, но аппарат потребовал ввести пин-код. Она протянула его стоявшей рядом Эрике.
– Отправьте в лабораторию и скажите, чтобы его как можно скорее разблокировали.
– Да, мадам.
Молодая женщина положила мобильник в пластиковый пакет и вернулась к бюро продолжать свою работу.
– Эрика, я вам сказала «как можно скорее». Прикажите отдать на экспертизу отпечатки пальцев и образцы, уже найденные вами. Параллельно проведите анализ телефона. И позвоните мне, как только получите результат.
– Хорошо… Я поняла.
Эксперт со всей возможной быстротой собрала свои инструменты и ушла.
Оставшись одна в монастырской тишине кабинета, Сара села в отцовское кресло. Ее беспокойство и неприятное предчувствие усиливались. Последняя находка укрепляла предположение, которого она боялась: ее отец был не тем человеком, за которого она его принимала. Сара рассеянно посмотрела в окно. Танец голых ветвей деревьев под сильным ветром вызвал у нее дрожь. Даже в теплой парке она почувствовала озноб. Может, она действительно зря взяла на себя это расследование? Возможно, это дело, за которое она схватилась, чтобы удержать голову над водой, в реальности, напротив, утопит ее? Тем более что в этот раз рядом с нею не будет Кристофера, помогавшего ей выплыть… Она сможет рассчитывать только на себя. Она одна. Одна будет расследовать убийство своего отца.
И она не собирается полагаться на молодого офицера, который официально назначен вести расследование. Кстати, возможно, пора с ним поговорить.
Офицер Колл покорно ждал в прихожей. Он выглядел слишком молодо для своих тридцати лет, но Сара заметила, что взгляд у него более глубокий и умный, чем ей показалось вначале, когда она перекинулась с ним несколькими словами. Он был блондином, волосы коротко подстрижены, осталась только спадающая на лоб челка. В его голубых глазах читалось благородство. И он совсем не излучал наивность, приписанную ему Сарой при первом контакте.
Скорее, это была форма зрелости, окрашенная грустью, которую даже наметанный глаз Сары не смог различить с первого раза.
– Вы согласны со всем, о чем вас попросил Стефан?
О проекте
О подписке