Глава 6

В ожидании приема у офтальмолога в Центральной больнице города Осло Сара успела хорошенько рассмотреть себя в зеркале. На правой стороне лица действительно не было ни брови, ни ресниц, а веки опухли и покраснели. На секунду она задумалась, что сказал бы Эрик, встретив ее сегодня вечером дома в таком виде.

– Инспектор Геринген, прошу вас, проходите, – выглянул из кабинета пожилой врач с кустистыми бровями.

Пока Сара смирно сидела в кресле для пациентов, он тщательно осмотрел и обработал ожог. Заканчивая накладывать мазь вокруг правого глаза, озабоченно спросил:

– Как вы себя чувствуете?

Она хотела ответить, что чувствует к себе жалость – к женщине, которую заботит мнение мужчины, изменившего ей и бросившего ее накануне ночью.

– Никогда не чувствовала себя такой красоткой.

– Вы действительно очень красивая, – улыбнулся врач. – Вашему мужу повезло.

Сара, спохватившись, что забыла снять обручальное кольцо, поблагодарила за комплимент едва заметным кивком.

– К сожалению, как минимум на месяц вам придется забыть о косметике. За это время должны отрасти ресницы и бровь. И не забывайте смазывать кожу вот этим средством раз в день.

Сара взяла рецепт, сказала спасибо и покинула кабинет. Теперь, когда она знала, как странно выглядит, ей казалось, что на нее все таращатся. В лифте она сразу встала спиной к зеркалу, а когда в кабину вошла молодая пара, стыдливо отвернулась.

На улице стало еще хуже. Ее обогнал какой-то мужчина, заглянул в лицо и, нахмурившись, зашагал быстрее, как будто был разочарован, близко рассмотрев женщину, чья фигура издалека почудилась ему привлекательной. При других обстоятельствах Сара этого и не заметила бы, но сейчас пренебрежительный мужской взгляд ее уязвил.

В салон своего внедорожника она бросилась, как в убежище, отогнула солнцезащитный козырек, еще раз осмотрела себя в маленьком зеркальце. «Может, сделать перманентный макияж? Заодно неплохо бы нарастить ногти…» Сара сняла заколку – рыжие волосы рассыпались по плечам, – затем уложила длинные пряди так, чтобы они скрывали правую половину лица, захлопнула козырек и поехала в управление.

В половине десятого она уже входила в величественное здание Главного управления полиции Осло. Здесь царила страшная суета из-за пожара в «Гёустаде», на нее никто не обращал внимания. За исключением Стефана Карлстрёма – тот разговаривал с офицером в вестибюле, но, как только вошла Сара, отослал подчиненного и направился к ней.

Стефан на голову возвышался над остальными сотрудниками управления. Плечи устрашающей ширины, коротко стриженные волосы с сединой, цепкий взгляд, легкая, стремительная походка – весь его облик внушал впечатление, что этот человек – скорее полевой командир, чем кабинетный начальник. Стареющее лицо в соответствии с чином хранило суровое выражение, но при виде Сары на нем отразилось искреннее участие. Стефан внимательно осмотрел ее правый глаз, затем, не сказав ни слова, жестом позвал за собой.

– Шеф, вас требует министр внутренних дел. Переключить звонок в кабинет? – подбежал к нему молодой полицейский.

– Нет, скажите, у меня собеседник на другой линии, я перезвоню, как только закончу разговор.

– Слушаюсь! – невозмутимо кивнул молодой человек – видимо, был привычен к неудобным приказам руководства.

Пропустив Сару в кабинет, Стефан закрыл дверь и опустил жалюзи на застекленной стене, чтобы избавиться от взглядов сотрудников. Только после этого он порывисто шагнул к Саре, словно отец, одновременно разгневанный и счастливый оттого, что дочь наконец-то вернулась после ночных приключений.

– Три вопроса. Первый: ты в порядке? Второй: почему ты мне не позвонила? Могла бы хоть сообщить, что ты жива! И третий: что происходит?

– Прости, не было времени держать тебя в курсе, – вздохнула Сара. – Да, я в порядке, мне крупно повезло с командой – парни меня спасли. А что происходит, честно говоря, сама пока не знаю. И нам понадобится немало времени, чтобы разобраться.

– Что с глазом?

– Ничего, легкий ожог. Выгляжу как распоследняя уродина, но мне наплевать.

Стефан пожал плечами:

– Видал я тебя и в худшей форме, когда мы работали в ФСК. Но ты никогда не выглядела уродиной.

Сара, смутившись, на секунду опустила глаза. Она ничуть не стыдилась близких отношений со Стефаном, которым сама же и положила конец давным-давно. Дело было в другом – сегодня ей меньше, чем когда-либо, хотелось задаваться вопросом, правильно ли она по жизни выбирает мужчин.

– Ладно, извини, я просто расчувствовался, увидев тебя живой и относительно невредимой. Не надо было этого говорить. Поэтому скажу вот что: сегодня ты всем доказала, что не изменяешь своей привычке очертя голову бросаться в пекло. В буквальном смысле.

Сара сделала вид, что шутка ее позабавила, и поправила волосы, чтобы они получше закрыли правую половину лица.

– Ну, давай рассказывай, – потребовал Стефан.

Она вкратце изложила хронологию событий, а когда закончила, начальник с озабоченным видом поерзал в кресле.

– Ты права, с наскока разобраться в этой чертовщине не получится. Какой у тебя план?

– Попробую расколоть санитаров Лунде и Сандвика. Проанализирую рисунки из палаты жертвы и допрошу директора Грунда, когда он придет в себя.

– Хорошо. Со своей стороны могу предложить следующее… – Стефан облокотился мускулистыми руками о стол. – Я отправил людей разбираться с пожаром, жертвами и всей кутерьмой. Тебе этим заниматься не придется. Твоя задача – расследование убийства пациента. Знаю, ты не любишь работать в команде, но, поскольку дело назревает масштабное, я нашел тебе помощника.

– Кого? – забеспокоилась Сара.

– Норберта Ганса.

Она с облегчением вздохнула.

– Я знал, что тебе понравится! – заулыбался Стефан, глядя на нее с нежностью, но скорее отцовской, чем романтической. – Норберт – парень скромный, толковый и не ноет из-за переработки. Еще тебя приятно удивит, что он уже отчасти ознакомился с делом благодаря капитану Карл-ку, который привез сюда двух санитаров. Кстати, они в твоем полном распоряжении. Кроме того, я думаю, Норберт уже проявил инициативу и предпринял некоторые шаги, чтобы сэкономить тебе время.

Сара молча поднялась с кресла.

– Подожди! Сара, ты не обязана заниматься этим расследованием. Если… скажем так, психоневрологический антураж тебя напрягает, я могу поручить дело кому-нибудь другому.

– Нет.

– О’кей… Ну, береги себя. Хорошо?

Сара кивнула, хотя именно сегодня не смогла бы поклясться, что выполнит обещание. Уже взявшись за дверную ручку, она обернулась:

– Можешь на меня положиться. Как всегда, – и вышла из кабинета, так и не сказав Стефану, что рада его присутствию в своей жизни больше, чем он думает. Пусть даже для нее их связь осталась в прошлом.

– Инспектор Геринген!

В коридоре ее поджидал Норберт Ганс, молодой человек, похожий на идеального банковского клерка: в безупречном костюме, собранный, со скупыми жестами. Больше всего Сара ценила в нем то, что он знал о ее презрении к пустой болтовне и в разговорах быстро переходил к делу.

– Рад снова поработать с вами. Обыски у санитаров, надзирателя и директора уже в полном разгаре.

– Хорошо. Фотографии стен из палаты C32 получены?

– Загружаются на ваш компьютер. Файлы тяжелые, в высоком разрешении, все будет готово через полчаса.

– Где Элиас Лунде и Леонард Сандвик? Мне надо их допросить.

Норберт Ганс повел инспектора к допросным комнатам, расположенным на подземном этаже здания. По дороге она налила себе крепкого черного кофе – уже жалела, что приняла таблетку транквилизатора, потому что препарат подействовал как снотворное, а тревожность не снял. «Идеальное состояние для того, чтобы вести допрос», – иронически подумала Сара.

Выпив кофе одним глотком, она снова поправила волосы с правой стороны и вошла в комнату к Элиасу Лунде.

Санитар, парень лет тридцати, сидел за пластиковым столом; свет от лампочки под потолком падал на круглое азиатское лицо с матовой бледной кожей.

– Я инспектор Геринген, – сказала Сара, опустившись на стул напротив.

Молодой человек затравленно уставился на нее.

– Ваше имя?

– Элиас Лунде.

Она достала блокнот и сделала пометку.

– Хорошо. А теперь, господин Лунде, я попрошу вас забыть о пожаре и сосредоточиться на событиях, предшествовавших смерти пациента, которого вы в «Гёустаде» зовете между собой Четыре-Восемь-Восемь.

– Погодите… Мне бы очень хотелось забыть о пожаре и вообще о чем прикажете, но все-таки что там произошло? Все вдруг загорелось, раз – и уже полыхает, как будто коридоры облили бензином… Это же невозможно!

Сара молча буравила его взглядом, выработанным за годы службы специально для таких случаев. В этом взгляде не было ни грамма сочувствия.

Элиас Лунде опустил глаза.

– Итак, расскажите мне, что произошло этой ночью.

Санитар нервно покусал костяшку большого пальца и заговорил:

– В общем… я, как обычно, делал ночной обход в секторе А и вдруг услышал крик. Почти сразу зазвонил дежурный телефон на этаже, но я был слишком далеко от него и решил бежать туда, откуда кричали, в палату Четыре-Восемь-Восемь. Вы правы, мы так его и зовем. Он сидел на полу, привалившись к кровати. Я сразу понял, что старик мертв, – он был белый как бумага и не дышал, а рот… рот был разинут, вот как-то так. – Элиас изобразил гримасу мертвеца и продолжил: – А руками он цеплялся за шею, будто душил себя… Честно, я слегка сдрейфил, когда его увидел… Не знал, что делать. А потом до меня дошло, что у него случилась паническая атака, за которой последовал сердечный приступ.

– Что было дальше?

– Мне вспомнились полицейские сериалы – там всегда говорят, что на месте происшествия нельзя ничего трогать, поэтому я сразу вышел в коридор. Тут подоспел Леонард, а за ним Аймерик, надзиратель из комнаты видеонаблюдения. Аймерик сказал нам, что уже сообщил в полицию о самоубийстве пациента. Мы-то с Леонардом понимали, что это чушь, но еще раз звонить вам и объяснять, что парень ошибся, побоялись – вы бы подумали, что мы и сами тут психи.

Сара одобрительно кивнула, чтобы вдохновить свидетеля на дальнейшее повествование.

– Ваш коллега Леонард добрался до палаты позже, чем вы. Почему?

– Он колол пациентам снотворное, эта процедура требует последовательности и сосредоточенности, нельзя прерываться.

Сара еще раз кивнула, что-то записав в блокноте.

– Давно вы работаете в «Гёустаде», господин Лунде?

– Пять лет. Если точно, с десятого февраля две тысячи одиннадцатого.

– Расскажите мне о пациенте Четыре-Восемь-Восемь.

Санитар поскреб в затылке, как будто его внезапно укусил комар.