Цитаты из книги «Мобилизованная нация. Германия 1939–1945»

Отец семейства из Тюрингии все еще находил в себе силы поражаться виду советских военнопленных, мимо которых следовала немецкая колонна. Повторяя идиомы и метафоры, которыми накачивали его с начала войны, Фриц Пробст никак не мог привыкнуть к изменившимся установкам и правилам. Пережившие кризис 1941–1942 гг. немецкие военнослужащие свято уверовали, что, вздергивая на виселицы гражданских лиц, сжигая села и деревни, выгоняя жителей в степь, отбирая у них последнюю еду и зимние вещи, реагируют естественным образом на громадную угрозу, противостоять которой иначе не в состоянии. Психологическая трансформация немецких солдат на Восточном фронте оказалась необратимой: в ключевые моменты ничего не стоило воздействовать на их коллективное мировосприятие, заставляя переступать через сложные узы личных связей, возникшие и развившиеся между оккупантами и оккупированными

страх перед чуждой культурой служил сильнейшим доводом в оправдание «превентивной» войны против Советского Союза, но то же самое мешало властям убедить немцев переселяться на новые территории.

В мае Гитлер вновь обращался к рейхс- и гауляйтерам за закрытыми дверьми и опять разглагольствовал о том, что «наши колонии лежат на востоке» и они дадут уголь, зерно и нефть. Рейх выстроит огромную защищенную границу, за укреплениями которой немецкое население на протяжении двух или трех поколений вырастет до 250 миллионов человек. В публичных речах Гитлер все более подчеркивал оборонительный характер войны, которую Германия якобы вынуждена вести ради самозащиты, однако в том же месяце он откровенничал перед аудиторией из 10 000 молодых офицеров в берлинском Дворце спорта на тему завоевания «жизненного пространства» на востоке и сырья, которое получит оттуда рейх

«В Бельгии схватили двух англичан – шпионов, переодетых в форму немецких офицеров. Сами немцы не обратили на них внимания, но бельгийцы сразу заметили неладное: немцы – и без чемоданов!»

«В общем и целом люди осознают – война будет долгой, но особенно не беспокоятся и не тревожатся на этот счет. В текущей фазе война почти незаметна»

Сами они могли и дальше верить в то, будто «всё было оправдано», однако во многих семьях между поколениями вырастали новые барьеры. В то время как молодежь задавалась вопросом, почему немцы ввергли весь мир в такое ужасное бедствие, старшее поколение по-прежнему оставалось в плену пережитой катастрофы.

К 1947 г. обглоданный остов Германии, состоявший из четырех союзнических оккупационных зон, вынужденно принял 10,096 миллиона немецких беженцев и изгнанников из Польши, Чехословакии, Венгрии и Румынии.

В освобожденном чехословацком еврейском гетто Терезин (Терезиенштадт) поселились интернированные немцы, умолявшие местного русского коменданта не уезжать из страха в противном случае быть поголовно перебитыми чехами.

во всех них чувство принесенной немцами жертвы затмевало собой любое чувство разделенной ответственности за мучения жертв Германии.

Только первая встреча с победителями поставила немцев перед лицом вины иного рода.