Глава 4

Микола, шагавший поначалу в ногу со своим другом, чуть приотстал. Мысли о родной станице и семье вновь постепенно овладевали его сознанием. Желание увидеть родных боролось в нем с его природной упертостью. «Не раскисай, Микола Билый! – твердил он себе мысленно. – Не время еще. Сперва смыть с себя весь этот налет слухов, которые, скорее всего, и до станицы долетели. А после уже и до дому, до хаты».

– О чем задумался, казак? – спросил как бы между прочим граф, оглянувшись. Догадывался Суздалев, о чем его товарищ думал, но лишних вопросов не задавал, чтобы душу казачью не теребить зря.

– Таа, – отмахнулся Микола. – Не бери в голову.

– Так вот и я о том же тебе сказать хотел, – подхватил Иван. – Голова нам дадена не для того, чтобы ее чрезмерно мыслями переполнять. Глядишь, и лопнуть может. Як тот гарбуз. Правильно сказал?

Суздалев вопросительно посмотрел на односума. Тот растянул рот в улыбке, цокнув языком на татарский манер.

– Ваня, гарбуз – это тыква по-вашему. К твоему сведению, овощ сей имеет весьма толстую кожуру и по сей причине не способен лопнуть. А вот кавун, то фрукт, в зрелом состоянии который и при небрежном к нему отношении треснуть готов в любой момент.

– Ну, – Суздалев пожал плечами. – Извини, дорогой ты мой человек, ваша эта балачка никакому логическому мышлению не поддается.

– Так и не нужно язык в рамки логики загонять, – шутливо ответил Микола. – Но вот от спелого кавуна я бы сейчас не отказался!

– А мы пришли уже, – отозвался Суздалев, указывая на красивое большое здание. – Будет тебе твой кавун и не только.

Билый посмотрел туда, куда указывал друг. Прямо перед ним высилось четырехэтажное здание красновато-коричневого цвета. Ресторан занимал весь первый этаж. Прямо над входом была устроена открытая терраса, защищенная на случай непогоды брезентовым балдахином. Чуть ниже красовалась большая вывеска: «Ресторан К. П. Палкинъ Palkine». Микола медленно обвел взглядом все здание. Внезапно поморщился, как будто съел лимон. Над угловым окном второго этажа висел щит с надписью: «Зуболечебный кабинет». Вспомнилось, как в самом начале службы в царском конвое у него неожиданно разболелся зуб. Никакие народные средства, знакомые Миколе с детства, не помогали. Пришлось обращаться за помощью к зубному врачу, что оставило не совсем приятные воспоминания.

– Ну что, мой друг, – восторженно произнес граф, направляясь ко входу в ресторан. – Прошу! Отведаем амброзии в обители Дионисия.

Билый усмехнулся:

– Заманчиво.

– Не смущайтесь, господин подъесаул, – нарочито громко произнес граф, заметив пристальный взгляд швейцара, стоявшего стеной у входных дверей. – Почувствуйте вкус искушения.

– Да никак ваше сиятельство собственной персоной пожаловали, – раздался удивленный возглас швейцара. – Иван Матвеевич, батюшка, сколько лет, сколько зим?! А ведь такое болтали. Такое!

– Степан?! – не скрывая радости в голосе, отозвался Суздалев. Он был не менее удивлен, чем швейцар. – Вот так встреча. Значит, все обошлось?

И, не дожидаясь ответа, добавил:

– Как супруга?

– Вашими молитвами, благодетель вы наш. Спаси вас Господи, – на глазах Степана выступили слезы.

– Ну и слава Богу! – похлопав по плечу швейцара, сказал Иван и, слегка наклонившись, негромко произнес. – Ты вот что, братец, скажи, места есть свободные?

– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, – старик выпрямился и протянул руку к дверной ручке. – Для вас всегда найдется.

– А публика сейчас какая присутствует? – все так же вполголоса спросил Суздалев.

– В большинстве своем та же и осталась, – по-деловому ответил швейцар. – Хотя есть и новые лица.

– Значит, говоришь, тот же контингент? – переспросил Иван.

Степан многозначительно кивнул головой.

– А сегодня как? – голос Суздалева приобрел нотки таинственности.

– Все так же, как и до вашего исчезновения, – тут же ответил швейцар.

Билый слушал и ничего не мог понять. Разговор друга с этим Степаном был похож на встречу двух сыщиков, покрытую завесой тайны. Суздалев, заметя недоумение односума, подмигнул ему. Мол, потом все скажу.

– Спасибо, Степан, за информацию, – хлопнув по плечу швейцара, произнес граф и, прищурив глаза, добавил: – А тому, что болтают, не верь!

– Так я… – начал было старик, но Суздалев не дал ему договорить:

– Вот и хорошо! – И, посмотрев на Миколу, добавил, уже не глядя на Степана: – Пропускай!

– Слушаюсь.

Швейцар, склонив голову, открыл дверь, пропуская двух друзей внутрь.

Ресторан поразил своей роскошью не привыкшего к подобным заведениям казака. Билый оторопел, разглядывая богато украшенный интерьер, изящную мебель. Прямо у входа стоял огромный аквариум с плавающими в нем стерлядями, которых тут же вылавливали проворные подсобные работники и тащили на кухню, где из них готовили знаменитые рыбные отбивные «по-палкински». Особенно поразил Миколу зимний сад, устроенный рядом с тем залом, что был по правую сторону. Невиданные Миколой доселе африканские пальмы, громадные мексиканские алоэ, причудливые кедры – аборигены далекого Ливана не оставили его равнодушным. Он, суровый в боях воин, словно ребенок радовался этим пришельцам из далеких стран.

– Глянь, Ваня, что за диво! – толкнув слегка в плечо друга, не сдерживая восторга, произнес Билый. – Истинное чудо! Нашим бы станичникам показать! Нет, ты видел?! Там еще и птицы заморские поют, словно горянка на свадьбе! А оперение на некоторых, посмотри, друже, чистое золото.

Суздалев со сдержанной улыбкой смотрел на своего односума. Ему ли, завсегдатаю сего роскошного заведения, радоваться каким-то пальмам и этим надоевшим пернатым созданиям, без умолку щебечущим и кричащим?! Не пристало графу Суздалеву – столичному франту тратить свое драгоценное внимание на подобные мелочи.

– Что изволят господа? – будто из-под земли, перед Миколой и Иваном появился халдей и замер в своей привычной заискивающей позе. Волосы, слегка влажные, были зализаны на прямой пробор, улыбка, словно выдавленная, не сходила с его тонких некрасивых губ, длинный фартук, перевязанный крест-накрест сзади наперед, касался пола. От халдея разило дешевым одеколоном. Граф поморщился, давая понять всем видом свое превосходство над этим человечишкой, готовым услужить всем и каждому.

– Послушай, любезный, – голосом, которым Суздалев привык общаться со своими слугами, обратился он к халдею, смотря как бы сквозь него. – Организуй нам столик рядом вот с этим прекрасным садом. Моему другу уж очень понравились сии представители экзотического мира.

– Извиняюсь, – приторным голоском ответил официант. – Никак-с невозможно-с там, где господин желает. Все столики с бронью-с, и следова…

– Ты, видимо, не понял, – довольно серьезным тоном прервал его речь бывший капитан. – Граф Суздалев со своим боевым товарищем желают отужинать в сем заведении. Уяснил?

Видимо, фамилия графа была известна халдею. Он замялся, благоговейно глядя на стоявшего перед ним, и с трудом выдавил из себя:

– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, – и засеменил к одному из столиков, на котором стояла табличка «зарезервировано».

Через минуту официант с белым полотенцем на согнутой правой руке быстрыми шажками приблизился к бывшим офицерам и торжествующим голосом отрапортовал: «Прошу-с, господа. Столик свободен».

Иван повернулся к казаку и вполголоса с усмешкой сказал:

– Глянь на это. Светится, как новый пятиалтынный. Будто в карты выиграл.

Микола, слегка поморщившись, отмахнулся:

– Что с него взять-то, мужик и есть!

– Ну уж точно не казак! – согласился Суздалев.

Халдей, не понимая смысла разговора двух этих господ, состряпал на лице придурковатую улыбку.

– Показывай столик, – усмехнувшись, снисходительным тоном произнес граф.

– Извольте-с, – заискивающе ответил официант, протягивая в сторону, где стоял столик, руку. Билый зазевался. Не сразу тронулся. Залюбовался красной пташкой. «Попугай, что ли?»

Столик, отведенный для Суздалева и Билого, стоял в непосредственной близости от стеклянных стен зимнего сада. Микола не отрывая глаз смотрел на все это экзотическое чудо. Ему, родившемуся и выросшему в дикой природе Северного Кавказа, среди гор, вольных степей и быстрых рек, все это казалось раем на земле.

– Что господа изволят заказать? – тем же приторно-заискивающим голосом спросил халдей.

Поглощенный созерцанием диковинной для него красоты, казак не сразу услышал вопрос официанта.

– Господин подъесаул, – слегка улыбаясь, произнес граф, держа в руках меню. – Будьте любезны, уделите внимание заказу того, чем мы с вами будем наслаждаться последующие часы. Вы еще вернетесь к знакомству с флорой и фауной далеких уголков сего грешного мира.

Микола посмотрел на друга, перевел взгляд на стоявшего в слегка наклоненной позе официанта. Взгляд его упал на лежащее перед ним меню.

– Что будете заказывать? – повторил свой вопрос халдей. Деланая улыбка не сходила с его губ.

– Любезный, – ответил Иван, просматривая реестр блюд, указанных в меню. – Для начала принеси нам водки холодной, нашей, не заморской. Огурчиков, маринованных с укропом, и холодной телятины.

Официант записал в своем блокнотике заказ, мягко развернулся на каблуках и на полусогнутых ногах помчался на кухню.

Билый, оторвав взгляд от меню, в разнообразии блюд которого не понимал практически ничего, уставился на стеклянные стены зимнего сада. Из-за них доносилось чудное пение какой-то экзотической птицы с желто-оранжевым оперением.

– Ну истинное золото эти перья! – восхищенно цокнув языком, произнес казак. – Интересно, купить такое чудо можно? В станицу бы свез. Станичникам показал. Дивились бы! Или пару взял бы. Для развода!

– Эх, Николай, – в голосе графа прозвучали снисходительные нотки. – Все это пустое. И эти деревья, и эти птицы. Разве схоже это с золотом?! Нет, друг мой, даже мой жеребец не сравнится с истинным золотом. А сей зимний сад и подавно.

– Слушай, – оторвавшись от созерцания экзотической флоры и фауны, сказал Микола. Слова о жеребце, выигранном графом, заставили казака на время забыть о зимнем саде. В глазах появились озорные огоньки. – А ведь ты рассказывал, что жеребца своего именно здесь и выиграл. Или я ошибаюсь.