Поэтому, когда в них исчезла рябь и появилась резкость, увидел прямо перед собой массивный стол титана. Страж читал. Длинные седые волосы уложены под стальной обруч. Сосредоточен. Важен. В одеждах своих белых и чистых вылитый святой.
Я дернулся, но не тут-то было: остался без движений. Смог только глаза скосить: сидел на табурете, как каменная статуэтка, даже руки к коленям приросли. Этакий гимназист начальных классов перед классным руководителем. Розг не хватает. Кашлянул, выталкивая из себя тягучую жидкость – по вкусу та, что заливала, задышал, и спросил:
– Вы, сударь, когда-нибудь горячий коньяк пили? К фляге не притронуться было.
– Очнулся, букашка? – старец сощурил глаза, фокусируя взгляд. – Нет. Не пил.
– Я так и понял!
Страж пожал огромным плечом.
– Выудил воспоминание у тебя из мозга. Видно, не очень удачное.
– Не очень, – согласился я. – И прекрати мучить Прохора – светлая память человеку, хороший слуга был, теперь таких мужиков нет.
Страж задумчиво поскреб подбородок и вопросительно посмотрел на меня, мол, не проси даже. Я вздохнул.
– И зачем это все? – скосил глаза, как мог, на свое окаменевшее тело.
– Прости. Не мог рисковать. От тебя опасность исходит.
– В самом деле?
– Сильная власть сосредоточена в руках твоих – нож Душ. Не могу я доверять такому, как ты, пойми. Ты же… – старик задумался, подбирая слово, пощелкал пальцами, потом выдохнул, – нестабилен.
– Понимаю, – я кивнул головой. – Чего ж не понять. Только я свою часть договора выполнил.
Снова задумался важный старец. Замолчал на этот раз надолго.
– Конечно, – осторожно начал он, – в твоих словах есть доля правды.
– Какая доля? – нахмурился я в ответ, – истинная, полная правда, сударь, шаманы ваши за дверью остались и в город не вошли, или вы, любезный, хотите меня в чем-то обвинить? Разве не так было?! – я предостерегающе сощурился. Свою честь я берег и словами не разбрасывался. Титаном меня в таких обвинениях не испугаешь. Подумаешь, в восемь раз больше.
– Вот видишь, – страж махнул рукой, словно мысли мои прочитал. «Да что мне с этого? Я домой хочу! Меня невеста ждет». – Нестабилен! – прозвучало, как приговор.
– Значит, дома мне видать? – вздохнул я. – Обманул меня, выходит, старый. Думаешь, с рук тебе сойдет?
– Может и не сойдет, – пожал плечом титан и недобро так улыбнулся: щеки, собираясь в морщины, казалось, поползли вверх, оголяя большие зубы. – Да только что ты мне сделаешь, лежа в ванне анабиозной? Тебя же здесь, в комнате, нет. Ты хоть это понял? Сейчас саркофаг закроем и укатаем в стену лет на тысячу.
– А ты можешь? – не поверил я, скептически хмыкнув.
– Могу, – коротко отозвался страж и замолчал, снова продолжив читать, теряя ко мне интерес, а я поверил сразу. Потому что правда – она такая: горькая и краткая. Без прикрас. Как саблей по голове – ты вроде еще жив, а уже нет.
Правда мне не понравилась. Не по-людски как-то. Спесь моя сразу прошла.
– Мне на тысячу лет никак нельзя, – замотал я головой, – меня же Оленька ждет. Я ей слово чести дал: жениться обещал.
Старик оторвался от книги и смотрел на меня, подняв бровь, мол, продолжайте, господин полковник из России или как там ее, страны новой и варварской. Я чувствовал, как он надо мной насмехается, но ничего поделать не мог, когда дело касалось женщины и клятв, дело принимало серьезный оборот.
– Так скажите мне вину мою, сударь. Да покончим с этим. Почему я дело выполнил не до конца и теперь, я так понимаю, вы отказываетесь помочь мне добраться до дома. Я же из этих катакомб никогда в жизни не выйду!
– Не выйдешь, – согласился святой старец и добавил грозно, качнувшись вперед ко мне, так, что слова зазвучали колокольным набатом. – Потому что выхода нет.
Я поник головой, словно прямой удар словил. Скверно. Хоть пулю в висок. Так ведь и умереть благородно не дадут. Титаны же! У них и кровати каменные.
– Ты что должен был сделать?
– Не «тыкай»! Я – георгиевский кавалер, граф Суздалев, полковник русской армии, – губы мои сами собой сжались в узкую щель. Довел все-таки. Вот-вот контроль над ситуацией потеряю. Скверно.
– Знать бы еще, что это такое и какую значимость имеют твои слова.
– Уж, поверьте мне, сударь, это значимые слова и имеющие вес.
– Хорошо, – вздохнул старец и неожиданно вывернул ладони перед собой странным образом. Фокусник, да и только. Между руками появился искрящийся шар, вот он тронулся черточками, дугами ровными, словно арбуз, и наполнился материками. Красиво. Достойное волшебство даже для парижских зрителей.
Старец закрутил шар в руках, улыбнулся, видя мой интерес.
– Смотри. Это земной шар.
– Какой шар? – встрепенулся я.
– Земной.
– А Боженька где? – вытянул я шею, глядя пристальнее на материки. Титан вздохнул:
– Вы, господин любезный, еще бы спросили, почему она не плоская, а круглая.
– А, кстати, почему? – нахмурился я и, видя, как страж закипает, довольно расхохотался. – Ах, сударь, оставьте эти разговоры для Прохора. Мы давно ходим по меридианам и пересекаем экватор. Так чем вы хотели меня заинтересовать?
– Тогда вы знаете, что такое Африка или Австралия.
– Вы меня за идиота держите? Знаю.
– Отлично. Тогда вы должны понять мысль: предположим, передо мной сидит негр и твердит постоянно, что он полковник Конго или Зимбабве и кавалер ордена чего-то бриллиантового, обозначая свою нелепую значимость. И как я к нему должен отнестись? Если для меня это – пустой звук?
– Конго? – нахмурился я. – Зимбабве? Полковник? В Африке? – я хотел рассказать про копья и голые тела, но замолчал, видя его реакцию.
Титан хлопнул в ладоши, и шар погас. Усиленно потер себе лоб, соображая, как еще можно до меня достучаться. Закрыл лицо руками. Вздохнул:
– Смысл в том, что есть только Город и есть Страж. Это величина постоянная. Все остальные сравнения меркнут.
– Очень самоуверенно, – я хмыкнул и искренне улыбнулся, – мне кажется, что георгиевский кавалер он и в Африке останется георгиевским кавалером. И, кстати, полковник полковнику рознь. Знавал одного из интендантской службы, тот был еще мерзавец, пока я его не убил.
– Хорошо. Должен сказать вам, что не хотел бы ошибиться, и надеюсь, что сделал правильный выбор, остановившись на вашей кандидатуре. Но пока разовьем тему убийства, может и разговора у нас дальнейшего не получится. Так что вы граф Суздалев должны были сделать?
Я потемнел лицом. «Вот ведь подлец, напрашивается. Издевается и не скрывает этого. Чего-то хочет от меня». Именно эта мысль, подогрела мой интерес к беседе, и я продолжил:
– Они же не вошли в город!
– А убивать я их должен был, что ли? – изумился старик.
– Да хоть бы и так! Она же понесла от меня, а я ее убить? Да что с вами, сударь?
Страж развел руки в стороны и чуть не дотянулся до меня. Я оценил. Дистанцию надо будет рвать, если что. Такой дотянется и победит моментально.
– Нестабилен, – сказал, давая мне финальную оценку.
– Еще как стабилен. Кремень!
– Тоже мне, нашел сравнение, – фыркнул титан, скрестив руки на груди.
– И что? Сделать ничего нельзя? Я бы поправил ситуацию, но только без убийств стариков и беременных женщин. Я не могу. Это не по чести.
– Да понял я. Что же мне делать с тобой, голубчик? – спросил сам себя титан и задумался.
Я с надеждой посмотрел на него.
– Ты воин и солдат? – задумчиво спросил титан, скорее сам себя. Я чуть наклонился вперед, затаив дыхание, но на всякий случай спросил, чуть прищурив правый глаз:
– Про полковника и георгиевского кавалера я говорил?
Старец поморщился. Я сразу выпрямился, насколько позволяла закоченелость позы и продолжил:
– Если что, у меня еще двенадцать орденов. Четыре, правда, иностранных, – с досадой признался я. – И чин у меня по седьмому классу обербергмейстер, что соответствует табелю о рангах званию полковника, а на самом деле службу я закончил в звании майора. Мог бы и в армии дальше остаться, но старая рана не дала возможности продолжить службу. Ушел в министерство, а там карьеру быстро сделал. Природная живость ума помогла, врожденная любознательность, да папенька невесты моей, княгини Ольги – уважаемый всеми человек, не последний в империи.
– Я понял, – старец поспешно кивнул головой. – Понял!
– Так что да, я – боевой офицер. Могу помочь выработать стратегический план, – кинул я в беседу последний козырь. – Победа обеспечена.
Замолчали. Титан размышлял, затягивал паузу. Рассматривал меня, склонив голову. Я же смотрел прямо перед собой, не мигая и не двигаясь, потому что иначе не мог – окаменелость не позволяла.
– План у меня есть, – наконец сказал старец. – А вот исполнителя – нет. Думаю, справишься ли ты? Не уверен. Боязно мне. Ты же нестабилен.
– А награда та, что я думаю? – затаив дыхание спросил я. Вот он – момент истины. Старец кивнул.
– Да. Ты будешь первым, кто выйдет из города, не войдя в него.
– Оленька ждет! Я справлюсь! Давайте уже начнем – времени нет.
Титан позволил себе улыбнуться.
– Ты забыл? Есть только Город и Страж, все остальное субъективно. Время нам не важно, как захотим, так и повернем.
– Не понял? – опешил я.
– Я и не сомневался, что не поймешь, – вздохнул старец, – говорю – к Оленьке своей вернешься вовремя, как надо. Не заметит она вообще ничего.
– Шутите, что ли, сударь? Так не уместно.
– Отнюдь. Нисколько не шучу. Вы мне оказываете услугу, а я вас к невесте вашей доставляю в любой приятный для вас момент. Как вы там говорите? Слово чести!
Теперь уж я задумался – слово чести – это не пустой звук, так просто разбрасываться не будешь, но что за услугу просят у меня? Вывел меня из оцепенения вкрадчивый голос стража:
– Милейший друг, насколько легко вы можете убивать?
– Да очень легко, – отмахнулся я от назойливого старца, мешающего мне думать, – один раз капитана застрелил за то, что неправильно посмотрел на его жену.
– Как это?! – прогрохотал титан.
– Обычное дело! На балу! Думал, дама одна, без кавалера. Обменялись с ней любезностями и улыбками. Все пристойно! Почти. И тут этот капитан как выскочит! И сразу к барьеру! – Я вздохнул. – Застрелил, голубчика.
– А что дама?
– Какая дама?
– Та самая!
– Вдовой стала, – я вздохнул, – а вдовы мне неинтересны. Такая история.
– Варвары, – прошептал старец и прикрыл глаза. Впрочем, тут же открыл их и с интересом посмотрел на меня. По-другому как-то, оценивающе. Я подмигнул ему:
– Так что там за дело? Что за услугу вам нужно оказать? В чем план?
– Да… – начал было титан, но я его перебил.
– Стойте, сударь! Помните, что вы дали мне слово чести?
– Помню, конечно.
Я удовлетворенно кивнул:
– Теперь продолжайте.
– Хорошо, – старец повел руками вдоль стола. – Дело будет у тебя простое. Надо убить трех королей, – при этих словах я перестал дышать. Над столом появились три головы. Сначала они напоминали пустой земной шар, затем стали объемными и в красках. Настоящими. Две в коронах. У первого, молодого, совсем простая корона, так, обруч с заостренными пиками. У второго, старика, наоборот, корона отделана камнями и видно, что тяжела – хмурится постоянно, видно, ноша жмет. У последнего короны не было. И выглядел он не как король, больше похож на поручика-гвардейца. Такие типы, кстати, опаснее всего.
Я вздохнул:
– А нет ли другого задания?
– Нет.
– И в чем их вина?
– Долгий разговор, – вздохнул титан.
– Так вроде время для вас субъективно и значения не имеет? Рассказывайте, сударь.
– Наверное, вы правы, – вздохнул старец и легким взмахом толкнул мой табурет к столу.
Фокус сей просто разгадывался. На самом деле табурет Прохор толкал. Иначе быть не могло. Мы же не в аду, где чертовщина необъяснимая на каждом шагу творится. Жаль, я обернуться не мог и не имел возможности подшутить над скрюченным от усердия мертвым слугой. Честно? Волновался за старого, но сразу о нем позабыл, как только у стола оказался.
Головы эти страшные парили и смотрели на меня, периодически подмигивая. Такая картина на кого хочешь жуть и ужас может навести. Признаться, впал я в ступор, и даже не сразу заметил, что старец увлечен, делая ландшафт на поверхности, манипулируя руками.
– Горы? – заинтересовано, спросил я, увидев знакомые очертания. Страж не ответил, лишь кратко кивнул огромной головой. Были здесь и долины, и реки с озерами, города красивые. Все уменьшалось в размерах, как только появлялось. Карта под руками титана росла, превращаясь в неизвестный материк.
Наконец, он сел, устало откинувшись на высокую резную спинку своего стула. Спросил:
– Что ты видишь?
– Материк.
– Какой?
Я бы пожал плечом, только не мог.
– Не знаю, – признался честно, попробовал угадать, – выдуманный?
– Это жизнь твоя выдуманная, – обиделся старец. – Смотри и любуйся. Редко делаю – сердце болеть начинает, да глаза потом пару недель слезятся.
– От чего?
– От тоски.
Я задумался и осторожно предположил:
– Может, все-таки от старости? Вам бы к доктору хорошему.
– Я сам себе доктор! – сказал как отрезал старец и нахмурился. Видно, что засомневался во мне. Я поспешил изменить тему:
– Так что за материк?
– Гиперборея.
– Не слышал, – сухо признался я. – И ни на одной карте не видел.
– Конечно, не видел, – разозлился страж, – потому что нет его больше. Один город и остался, со Стражем вечным! И то под землей!
– Да вы, сударь, не волнуйтесь – нельзя в вашем в возрасте. Чего расстраиваться? Ну материк был, ну Гиперпипер ваш – все объяснимо – катаклизмы. Ничего вечного нет.
Старик уставился на меня, не сводя взгляда. Я поежился. Попытался сжаться – не получилось.
– Расстраиваюсь почему? Потому что центра земли больше нет. Целостности мира нет, понимаешь, как картина материков изменилась, как жизнь нарушилась? И не Гиперпипер, а Гиперборея! Вечного, говоришь, нет ничего?! А как же город Титанов? Стоит тысячи лет, и я вход охраняю! Только братья не возвращаются!
Тут я должен был задать вопрос: «Почему не возвращаются?», так и вертелось на языке, но вместо этого спросил:
– А Россия? Чем вам не центр мира?
Старец аж поперхнулся. Выпустил воздух, обмяк в кресле. Вздохнул, глядя устало на меня:
– Может, лучше тогда Конго?
Я замотал головой:
– Никак нельзя! Там же дикари!
Старец развел руки в стороны:
– Вот и сам ответил на свой вопрос.
Я немного обиделся. Хотел выстрелить, да вспомнил, что без оружия. Посуровел.
– И чем же ваша Гиперборея лучше нашей России?
Старец закашлялся, глаза заслезились, потом снова посмотрел на меня. Больше он не злился. Улыбался. А я раздражался с каждой секундой, чувствовал, что начинаю багроветь.
– Да хотя бы технологиями.
– Да у нас азбука Морзе есть, телеграф, пушки скорострельные, под воду стали спускаться. У нас империя!
– А мы в космос летали.
Я хотел и дальше перечислять, но закрыл открытый рот. Помолчал, осмысливая. Потом спросил осторожно:
– Это к Боженьке, что ли?
Титан внимательно посмотрел на меня, удостоверился, что я кристально искренне спрашиваю, и ответил:
– Дальше.
Тут уж я задумался по-настоящему, потому что не представлял масштабы. Пауза затягивалась. Старец заерзал в своем кресле. Тогда я спросил:
О проекте
О подписке