– Зачем атаману орешник? – не понял питерец.

Ростовец прыснул и махнул рукой:

– Все забываю, что вы приезжий и говора нашего не знаете. Орешником тут называют мелко колотый антрацит.

– Чтобы воровать в таких масштабах, Цареву-старшему необходимо купить людей из высшего железнодорожного начальства. Без их согласия куда деть тысячи пудов нефти? И как спрятать вагоны угля?

– Вы правы, и он их, конечно, купил. В том и сила Самого Царя: не часы на улице срезает, а летает по верхам. Там сидят те же воры, только в больших чинах. До которых мне, к примеру, никогда не добраться.

– Ладно, эту дрянь оставляю на сладкое.

Блажков хихикнул и сказал с подковыркой:

– Смею думать, ваше высокоблагородие, что все цари останутся, где были. Вам тут месяц всего прокантоваться – не успеете.

– А давайте на них стодесятников натравим, – предложил коллежский советник.

– Это как?

– А так. Пауки в банке что делают? Истребляют друг дружку. Они все равно столкнутся, двум бандам тут тесно. А солдаты скоро покорят Нахичевань и пойдут походом на Ростов. Пусть воюют, нам меньше хлопот достанется.

– Ну вы загнули… – с сомнением покачал головой коллежский регистратор. – Эдак в книжках бывает, а в жизни нет. Как мы их столкнем?

Тут в коридоре послышался громкий топот, и в комнату ввалился рослый парень атлетического сложения, с веселым и лихим лицом.

– Дядя Яша… – начал он, но увидел незнакомого господина и осекся.

– Знакомьтесь, Алексей Николаевич, – подобревшим голосом сказал заведывающий частью. – Это Англиченков, лучший мой сотрудник и большой обалдуй.

– Чего вы меня так выставляете, Яков Николаич, – сделал тот вид, что обиделся. Чувствовалось, что эти двое живут душа в душу и понимают друг друга с полуслова. – Что обо мне подумает… э-э…

– Не «э-э», а коллежский советник Лыков, чиновник особых поручений Департамента полиции, – с такой же наигранной строгостью ответил Блажков. – А думать об тебе он станет в зависимости от твоего поведения.

– Это в каком таком смысле? Я что, в разряде испытуемых?

Лыков протянул вошедшему руку.

– Позвольте представиться: Алексей Николаевич. А вас как?

– Сыскной надзиратель не имеющий чина Англиченков Петр Павлович.

Он напомнил Лыкову самого себя в молодости: уверенный, сильный и всегда готовый рассмеяться. Еще начальник хвалил его храбрость. Это легко проверить в деле…

– Садись и слушай, что узнал сегодня господин командированный, – приказал Блажков.

Петр взял стакан и пристроился у окошка. Он внимательно выслушал рассказ питерца про нападение на бухгалтера и сразу стал рассуждать:

– Непонятно. Зачем выкалывать человеку глаза? Да еще имя главаря вслух называть. А они это не нарочно, чтобы нас запутать?

Обалдуй, а соображает, подумал Алексей Николаевич. И ответил так:

– Имя бандиты назвали не от большого ума, это я допускаю. Они Пажеский корпус не кончали. А вот ослеплять человека действительно нелогично. Он их видел, может описать по памяти. И потом, рядовой гранд^[12], и добыча копеечная. Зачем отягощать свою вину? Или зарезали бы вчистую, или ограничились бы грабежом. А такое я встречаю впервые. Что-то тут в самом деле не клеится. Выдвигаю версию…

Ростовские сыщики встрепенулись.

– Увечье бухгалтеру нанесли, чтобы лишить его места в комитете. Кстати, что это за лавочка?

– Комитет донских гирл – штука серьезная, – сообщил заведывающий частью. – Он создан лет сорок тому назад. Задача – обеспечить проход судов через рукава Дона в Азовское море. У комитета собственные землечерпалки, пароходы, лоцманский пост в дельте, свои баканщики^[13]. И значительные капиталы – они составляются из специального гирлового сбора, который взимают с пароходов.

– Много там денег крутится?

– Сотни тысяч рублей. А чтобы узнать точно, надо идти туда и смотреть их балансы.

Лыков приосанился:

– Ну вот, вписывается в мою версию. Сотни тысяч рублей – это большой ломоть. Корди сказал госпоже Оконишниковой, что он мешал «им» воровать. Им – то есть служащим комитета. И те решили убрать неудобного человека. Подослали бандитов, вроде как рядовой налет. Те выполнили заказ.

– Но почему оставили в живых? – засомневался Англиченков. – Надежнее было бы списать.

– Чтобы мы с тобой не слишком старались, – ответил ему Блажков. – За погубленную душу, сам знаешь, спрашивают строго. А тут покалечили, но не убили. Откроем дознание, через полгода по-тихому закроем, а дело в архив. Но тут, вишь, приехал ревизор из Петербурга…

– Да, на это ребята не рассчитывали, – хмыкнул надзиратель. – Алексей Николаевич! А возьмем их за пищик! Я давно на гниду Меньшого Царя зуб точу.

– Ты слушай дальше, что предлагает его высокоблагородие, – хлопнул ладонью по столу коллежский регистратор. – Он хочет всех «царей» разом пришибить.

– Каким образом?

– А натравить на них Чертов отряд, что окопался в Нахичевани.

Петр, несмотря на свой ухарский вид, соображал быстро:

– Как пауков в одну банку?

– Ага.

– Легко сказать, да трудно сделать.

– Вот Алексей Николаич сейчас нам и расскажет, а мы послушаем, – скептически заявил Яков Николаевич.

Лыков не обиделся, а стал излагать:

– У меня есть помощник, титулярный советник Азвестопуло. Он грек. А еще храбрый, артистичный – то, что нужно. Титулярного, кстати, получил недавно, не в очередь, за отличие. С риском для жизни спас от взрыва террористами артиллерийские склады в Казани…^[14]

– Так. Есть грек, полицейский чиновник. Вы хотите его в банду запустить, так я понял? – с прежним скептицизмом прокомментировал Блажков.

– Правильно поняли. Азвестопуло такое не впервой, он уже был «демоном»^[15]. У него здорово получается.

– А почему вы решили, что Чертов отряд его примет? Там штрафованные солдаты, они чужого не возьмут.

– Возьмут, если он докажет им свою полезность, – возразил Алексей Николаевич.

– И в чем будет та полезность?

– Азвестопуло представится им как бомбист.

– Бомбист? – удивились ростовцы.

– Да. Я нарочно послал его в Артиллерийскую академию изучать взрывное дело. Сейчас Сергей Манолович в родной Одессе и тоже внедрен в банду. Ребята готовят покушение… Ну, это секрет. Со дня на день их возьмут с поличным, а бомбист будто бы вовремя сбежит. Сюда, в Ростов.

– А ведь можно попробовать, – осторожно сказал Англиченков, глядя на начальника.

Тот ответил:

– Можно. Если руководство разрешит.

– То есть Липко? – уточнил питерец.

– Да. Но он на себя не возьмет и обратится к Зворыкину.

– Начальники не дадут разрешения, – категорично заявил надзиратель.

Лыков перевел взгляд на Блажкова, тот кивнул:

– Конечно, не дадут. Зачем им рисковать? Вдруг что-то пойдет не так, а они дозволили…

– Но как же начальство собирается бороться с преступностью, ничем не рискуя?

– Очень просто, – отрезал коллежский регистратор. – Прикажут мне, а я вертись… В случае чего виноватый всегда найдется: Блажков.

– Яков Николаевич, давайте в этот раз сделаем все сами, – предложил коллежский советник. – Обойдемся без санкции руководства.

– Узнают – со службы выкинут. Вы это понимаете?

– Так уж и выкинут! – запротестовал Англиченков. – Кто тогда будет жуликов ловить?

– А вот тебя поставят, ты и будешь, – съязвил начальник.

– Уволить не уволят, а в должности понизить могут, – рассудительно заметил Лыков. – Неприятно, согласен. Меня тоже в прошлом году с чином прокатили ни за что.

– Вот! А вы мне такое предлагаете…

– Предлагаю, Яков Николаевич. Потому как вижу, с кем имею дело.

– Это с кем же?

– С порядочным человеком. Который служит не для проформы, а за совесть. Так и так на вас повесят, верно подметили. С моей ли операцией, без нее ли – отдуваться главному сыщику. Но неужели вам не хочется дать ворам заушину? Такую, чтобы до печенок проняло. Я-то уеду, я человек нездешний. А вы? Вот шанс почистить Ростов. Полицмейстеру предлагать такое смешно, он служит за жалованье и всего боится. Вы из другого теста. Ну? Решайте.

Блажков мялся. Лыков ходил по комнате и не торопил его. Коллежский регистратор договаривался со своей совестью, тут нельзя было торопить. Наконец Яков Николаевич нехотя произнес:

– Ну, попробовать можно. Не каждый день в Ростов приезжает такой гоношистый ревизор.

– То есть решаем сами, без китайских мандаринов?

– Я согласие даю. Но оставляю за собой право сообщить по команде, когда сочту нужным. Тогда уж на усмотрение начальства.

Англиченков облегченно выдохнул и принялся мечтать:

– Раскассируем «царей», и начнется в городе хорошая жизнь! Я тогда сразу женюсь.

– Если стодесятники перебьют «царей», то сядут на их место, – осадил его Яков Николаевич.

– Как они сядут, если у них в банде будет наш агент? Открутим им головы, и тогда точно женюсь.

Все посмеялись, и Лыков подвел итоги ночного совещания:

– Петр Павлович, вы теперь прикреплены ко мне, для содействия. Будем вместе дознавать дело о нанесении увечий личному почетному гражданину Корди. Поручаю вам секретно собрать сведения о кадре Комитета донских гирл: есть ли игроки, или замешанные в мошенничестве, или недоброжелатели покойного.

– Слушаюсь.

– Яков Николаевич, вас попрошу мобилизовать агентуру. Нужно знать весь состав Чертова отряда. Почему они объявились именно в Нахичевани? Весьма вероятно, что у кого-то из них есть там родственники. Которые примут на первых порах и помогут освоиться, а потом станут наводчиками.

– Постараюсь.

– Будьте добры. Узнаем этих укрывателей и подошлем к ним Азвестопуло.

– А вы сами чем сейчас займетесь?

– Я завтра пойду в комитет и начну его потрошить.

Блажков с сомнением покачал головой:

– Это не понравится Елпидифору Трофимовичу.

– Что за гусь?

– Парамонов его фамилия. Председатель комитета, а еще хозяин паровой мельницы, чуть не самой большой в империи. Миллионщик, гласный городской Думы и очень влиятельный человек. Он вас, извините, в бараний рог согнет.

– Миллионщик? Тогда он у меня первый на подозрении. Эти богачи уже краев не видят, думают, что весь мир для них одних сделан. А за три рубля убить готовы…

– Парамонов не такой. Он благотворитель, богобоязненный человек. И чего ему в комитете воровать? Там суммы скромные, у него мельница много больше дает. А еще есть собственный флот, угольные шахты – у-у…

– Благотворитель? – нахмурился Лыков. – Точно он. Главный жулик – Парамонов, готов поспорить на ведро водки.

Коллежский советник с коллежским регистратором ударили по рукам, а не имеющий чина разбил. После этого Лыков ушел в гостиницу, а местные сыщики сели писать отчеты.