Не успел царь и глазом моргнуть, как к главному входу подали карету, точнее, солидный кортеж из карет, в количестве трёх единиц. Путь царю предстоял недальний, но крайне непредсказуемый. Ведьма с псевдонимом Баба-Ягодка проживала на территории заповедной резервации «Черноборье» – заросшей лесом пересечённой местности в несколько гектаров, которую соответствующим указом, имеющим силу закона, основал приснопокойный батя нынешнего государя, легендарный Илья – разрушитель стереотипов. Устав «без выходных и праздничных» громить нечисть, донимавшую простой люд, а может, что маловероятно, сжалившись над ней, богатырь, таким образом, нашёл компромисс между простыми людьми и разного рода тёмными личностями: лешими, магами-колдунами, упырями, ведьмами, оборотнями, соловьями-разбойниками, стадами воинственных кентавров и косяками русалок, водяными и бездомными домовыми, подколодниками и подкаблучниками, соломниками и боровчаками, дупляками и кротовушниками, болотниками и бесами, блударями и лярвами-лихорадками, игошами и злыднями, и многими другими экзотическими, и даже эзотерическими существами. Это забытое богами местечко (причём, знающие люди и нелюди говорят, что нарочно ими забытым) имело свои неписанные законы, основными из которых были: не верь в бога, не бойся чёрта, не проси пощады.

Если это кому-то что-то говорит, то теперь вы представляете, в какое место отправлялся царь – в самые, что ни есть, задворки империи.

Поэтому и кортеж был соответствующий. Первой в походной колонне стояла бронированная заморская колесница ручной сборки с вращающимися спереди и по бокам обоюдоострыми лезвиями, которую государю, по спецзаказу собирали в Илладии. На ней помимо возницы имелись места для двух арбалетчиков, стоявших наизготовку возле бойниц. Затем расписанная золотом лимузиновая карета самого царя, с увеличенной базой и усиленной ходовой частью. И заключала кортеж открытая повозка, запряжённая четвёркой тяжеловозных лошадок – першеронов, на которой была установлена скоропалительная мортира и располагался дежурный боевой расчёт суровых ратников-пушкарей. Помимо царских штандартов, развивавшихся на передке, все транспортные средства были оборудованы проблесковыми факелами.

Вот в каком солидном сопровождении, прихватив с собой только хитромудрого советника-подстрекателя боярина Годуновича, царь отправился к ведьме за подмогой.

Выехав из стольного града, кортеж миновал несколько зажиточных деревень и подъехал к «Черноборью». Узревши издали приближавшийся караван с царскими штандартами, стоявшие на посту-заставе около леса стражи вытянулись во фрунт и, отдав воинское приветствие, проводили взглядом промчавшийся кортеж государя-батюшки.

– Эка приспичило государю, коли самостийно в гиблое место сунуться решил! – покачал головой начальник караула, когда дорожная пыль, поднятая колёсами кортежа, осела на землю.

– Наверное, опять к Бабе-Ягодке за кремом из омолаживающих яблок для царицы помчался, – выдвинул версию один из караульных и сплюнул вслед.

– Или за пилюлями окаянными, плоть будоражащими, – криво усмехнулся второй.

«Начкар» зыркнул строго на болтунов, и те прикусили свои длинные языки.

Не знали ничегошеньки они о беде великой, не ведали. Вот и несли чушь всякую.

А царский кортеж тем временем продолжал свой путь по заколдованному местами лесу. Спустившись с очередного холма, кортеж подъехал к развилке-перекрёстку и остановился. Боярин Годунович по велению царскому выпрыгнул из кареты и подбежал к указующему камню, на котором мелким шрифтом было выгравированы адреса более-менее значимых жителей «Черноборья». Проблема была в том, что такие тёмные личности, как Баба-Ягодка, обладавшие мобильными жилищами, как-то: терема на куриных окорочках, одно-двухкомнатные самоступы, берлоги-сороконожки, саморойные норы или ещё что-то в этом нечистом духе долго на одном месте не застаивались, чтобы двигательные рефлексы жилищ не атрофировались. Из-за этого егеря-почтальоны с ума сходили, кружа по зловещему лесу в поисках соответствующих адресатов (по крайней мере, такой была официальная версия их сумасшествия). Во избежание этого, мягко говоря, недоразумения и был придуман фокус-покус с камнем, указующим место последнего пребывания того или иного субъекта. Вот вельможа Годунович, аки мифический Ахиллес, с сердцем в пятках, бойко покружил вокруг камня и, найдя нужный поворот и указав колесничному вознице поворот направо, запрыгнул в царёву карету.

– Далече ещё? – озабоченно поглядывая на темнеющее небо, спросил Годуновича государь.

– Совсем уже рядом, – переведя дух, ответил боярин. – Третья поляна слева.

Спустя буквально пять минут царский кортеж свернул на просеку и, выехав на небольшую утоптанную полянку, остановился аккурат напротив генномодифицированной избушки с закрытыми наглухо ставнями, которая скучающе переминалась с одной гигантской куриной лапы на другую. Зрелище было не для слабонервных, и Годунович уже сто раз проклял свою болтливость, но деваться ему было некуда. По приказу царя-батюшки (не царское это дело с избушками дискутировать) он вышел из кареты и достал шпаргалку.

– Терем-терем, теремок, – стал зачитывать боярин круговоротное заклинание. Избушка перестала раскачиваться и, прислушиваясь, замерла. – Ты не низок, не высок. Не яранга ты, не чум. Хоть не юрта, но кочуешь. Ты мобильней, чем вигвам, обернись-ка входом к нам, – закончил читать Годунович, но избушка так и не шелохнулась.

– Пожалуйста! – раздался подсказывающий шёпот из государевой кареты.

– Ах, да! – хлопнул себя по лбу Годунович и заискивающе улыбнулся избушке. – Пожалуйста!

В этот раз терем-теремок не заставил просить себя трижды, довольно резво для своих массогабаритных характеристик развернулся на сто восемьдесят градусов вокруг своей строительной оси, также резко затормозил входом напротив кортежа и присел к земле так лихо, что сорвал висевшую над входом вывеску «Ведьма и в сто сорок пять Баба-Ягодка опять». Что это: девиз или скрытая реклама, боярин Годунович додумать не успел, так как в избе одновременно с избушкиным приседом раздался грохот утвари и непристойная ругань.

– Кого сюда черти принесли?! – выскочив на крыльцо, закричала, словно ошпаренная опрокинувшимся чугунком, ведьма Баба-Ягодка, в самом соку, не по годам косметически зачарованная женщина.

* * *

Тут, я считаю, необходимо сделать небольшое, допустим лирическое, отступление и сказать пару слов про этот весьма любопытный персонаж – Бабу-Ягодку. Ведьма её уровня могла запросто очаровать кого угодно, когда угодно, где угодно и как угодно. Сами понимаете, в подобного рода сказках, опытная ведьма, без особых ухищрений может в мгновение ока обернуться «секси гёрл» на неопределённый промежуток времени, и если бы не предательский возрастной целлюлит, от которого ни одна ведьма не может отделаться в силу законов природы (прошу не путать с жестокими законами джунглей), то наивным женихам: царевичам, королевичам, султановичам и прочим пришлось бы туго, потому как хитрую ведьму, только по этим признакам и можно было отличить от любого другого юного невинного создания, которому до ведьмы, было ещё как до золотой свадьбы. Но, тем не менее, уважаемые господа, так как в данный момент эта ведьма вам ничем не грозит, расслабьтесь и смело вообразите Бабу-Ягодку эдакой «фигуристой пышногрудкой» с очаровательной родинкой над верхней, пухлой, как у Анджелины, губкой. Милые дамы, вы тоже можете не напрягаться, так как какой бы вы не старались вообразить себе эту ведьму, всё равно ваше уникальное воображение рисует старую, толстую и горбатую бабу-«жабу» с бородавкой на большом носу. На этом «лирическое отступление» прошу считать «закрытым». Вернёмся к сказке.

* * *

Приглядевшись, в сгустившейся темноте Ягодка разглядела Годуновича.

– Ты чего здесь околачиваешься, подлиза государева? – напустилась ведьма на боярина. Тот пытался ей глазами показать, мол, он не один, а с первым лицом государства, но та приняла его подсказки за порочные знаки внимания и пуще возмутилась. – И не строй мне тут глазки, бесово отродье. Тьфу, на тебя, охальник! Как самодержцу зелье-отраву готовить, так Ягодка, а как замуж – так баба глупая! Ещё раз тьфу на тебя!

– Да уймись ты, дура Ягодка! – зашикал на неё Годунович, пока царь сам не подошёл и чего лишнего не расслышал. – Мы с самим царём-батюшкой к тебе по делу государственному прибыли. А ты тут ахинею крамольную несёшь, на каторгу нарываешься.

– Как с царём?! – спохватилась ведьма, разглядев в темноте кортеж государев, во всей его воинственной красе. – С самим Ильичём?

– Я те дам фамильярничать! – мысленно намахнулся на Бабу-Ягодку Годунович. – Не с Ильичём, а с государём-батюшкой Владибором Ильичём, наследником престола, хозяином трона, скипетра, державы и самодержцем всея одной шестой части суши.

– Дак я сегодня ничем помочь не могу, выходной у меня! – развела руками ведьма.

– Как так выходной? С какой стати? – свёл брови Годунович. – К тебе государь собственной персоной приколесил, честь, так сказать, оказал, бесплатную рекламную акцию с царского плеча пожаловал, а ты – выходной. Сдурела, ведьма бесстыжая!

– Сегодня какое число и день недели? – не прониклась эпохальностью события ведьма и, скрестив руки на груди, прислонилась к дверному косяку.

– Пятница, – вспомнил боярин. – А число двенадцатое, кажись.

– Когда кажется, крестись! – ухмыльнулась Баба-Ягодка и тут же хлопнула себя ладошкой по губам, мол, глупость ляпнула.

– Тринадцатое сегодня. Пятница, тринадцатое. У нас сегодня шабантуй, народные гулянья в «Черноборье». Если хотите, оставайтесь на праздник, а завтра о делах ваших посудачим. Нынче же, при всём уважении и респекте, никак. В такой праздник только праведники пашут, а махровым грешникам двойной грех напрягаться. Не обессудьте.

– Значит так, да? – с всё ещё сведёнными бровями сквозь зубы процедил боярин.

– Выходит так и никак иначе, – пожала плечами ведьма.

– Обожди, я к государю отлучусь, обстановку доведу, – с немного растерянным видом, но, всё ещё сведёнными бровями промолвил Годунович и отошёл к карете царской.

Не знаю, о чём они там шептались, но непреклонный царь, как и боярин, в конце концов свёл грозно брови и, высунувши руку из каретного окошка, щёлкнул пальцами. Тренированный пушкарский расчёт мигом навёл мортиру на ведьмин терем и запалил фитиль, а Годунович тем временем вернулся к ведьме с ультиматумом, но и слова не успел вымолвить.

– Да что же я, дурында старая, о-ох, шутки шутить с государём-батюшкой вздумала, креста на мне нет, – ласково разулыбалась Баба-Ягодка грознобровому боярину. – Да и ты, Борисыч, не гляди на меня строго. Праздник всё-таки.

– А я и не смотрю строго, – заверил её Годунович. – У меня того, брови судорогой свело, ажно в переносице колет.

– Беда ли то, – глядя на жерло мортиры, провела ладонью ведьма по лбу боярскому. Годуновичу судорогу, словно рукой сня… а ну да, ну да, так и есть, рукой сняло. – Зови царя-батюшку в терем. Проблемы государственные решать будем, а шабантуй, он подождёт.

Царь в сопровождении Годуновича вошёл в колдовской терем, а арбалетчики, проклиная, на чём свет стоит и избушку, и ведьму, и остальных жителей «Черноборья» с их нетрадиционной магической ориентацией, заняли пост около дверей задремавшего терема.

Перво-наперво ведьма попросила рассказать суть всей проблемы от «аз» до «ять», ничего не упуская, якобы для того, чтобы, имея максимум информации, принять правильное решение для разрешения государственной задачи. На самом деле она просто хотела повеселить своих подруг на шабаше новой сплетней из уст самого государя самодержавного (любимая фишка в кругу нечисти: интриги, скандалы, расследования, узнать что скрыто, разболтать остальным). Однако рассказ её так разжалобил, что Баба-Ягодка попросила более детально описать то Лихо-Одноглазое, которое бесцеремонно уволокло в неведомые края царицу-матушку Надежду.

– Ну, какое-какое оно, – угрюмо вздохнул государь, припоминая особые приметы супостата, – здоровенное, косматое-бородатое, рычит грозно, нечленораздельно. А-а, вот ещё, джакузию запачкало.

– Так это никак сам демонический Джегурда к вам приходил, – передёрнулась от ужаса ведьма.

– Да бог с тобой, голубушка, – перекрестился государь, а ведьму ещё сильней передёрнуло – и от слов царских, и от знамения крестного. – Джегурда-то, чудище косматое-бородатое, ещё при последнем герое с позором изгнано, с тех пор его никто и не поминает лихом, от греха подальше. Да и ростом он гораздо мельче этого монстра.

– А нарисуйте мне тогда хоть кое-как Лихо это одноглазое, – попросила Баба-Ягодка государя, протянула ему уголёк и кивнула на дымоход небольшой печурки. – Коли будем знать, что за тварь безбожная царицу-матушку выкрала, легче будет с киллерами иноземными сговориться.

Они ведь не как наши дураки – идти туда, не знаю куда, убивать то, не знаю что – им конкретно фас, профиль заказанного клиента подавай или, по крайней мере, его вид, пол, фамилию-имя или кличку-прозвище, адрес или ареал обитания. У них там с этим строго.

Государь вздохнул и, несмотря на свои крайне низкие художественные навыки, изобразил то самое Лихо, и ещё в лапе у неё царицу-матушку обозначил для примерного представления размеров чудища.

– Мать моя бабушка! – воскликнула ведьма. – Как же я сразу не опознала это чудо-юдище приматоподобное. Это же не что иное, как горилло-мутантский снежный гигантопит Кин-Кон (прошу не путать с Конкиным и уж тем более с Кокшеновым, это монстры иного масштаба), из заснеженной Аркфрики, где круглый год, днём и ночью, мороз и вьюга. Вам ещё повезло, государь, что у вас дворец одноэтажный, а то чудище это, по слухам, любит с какой-нибудь попавшейся под руку принцессой взобраться на самую верхотуру замка небоскребного и оттуда оную хряснуть оземь.

– Плохо, значится, дело? – тоскливо шмыгнул носом, государь. – Небось, на такого монстра охотников и за «бугром» не сыщется?

– Не дрейфь, царь-батюшка, – похлопала самодержца по плечу ведьма. Достала каталожную «Книгу мастеров на все руки» с цветными картинками и, открыв в нужном месте, показала «претендента» царю. На картинке был изображён здоровенный рыцарь на белом коне, держащего в левой руке копьё с насаженными на него тремя несовершеннолетними альпинийскими драконами. – Знаю я парочку киллеров иноземных. За хорошую цену они тебе и с чёрта шкуру сдерут, – вновь хлопнула себя по губам Баба-Ягодка, – Вот, например, рыцарь Цвайвенго. Тут написано, что у него физической силушки как у двух среднестатистических айвенгов. Он как раз специализируется на гигантах. Драконы, Кракены, Левиафаны, Птеродонты, Мастозавры, Слонопотамы – его профиль. Думаю, он не откажется помочь царю дружественного государства, да ещё и за хорошую предоплату.

– Хорош богатырь! – оценил «киллера» государь. – Давай-ка свяжемся с ним, обговорим возможные перспективы сотрудничества.

– Проще простого! – заявила Баба-Ягодка, взяла с полки пару-тройку пузырьков и накапала из каждого по несколько капель в стоявший на печи котёл. – Глядите сюда люди добрые!

Боярин Годунович и царь-батюшка приблизились к печурке и склонились над котлом. Спустя несколько секунд, бурлившее в котле зелье замерло, словно превратилось в студень, и на его поверхности отразилось совсем другое помещение, больше похожее на пещеру убранную в готическом стиле.

– Чур меня, чур меня, – попытался перекреститься Годунович, но получил по рукам от ведьмы.

– Не чертохульствуй, сеанс связи прервёшь, – прошептала она и показала глазами на котёл. В этот момент на изнаночной стороне поверхности зелья показался длиннобородый старец с дурацким сиреневым колпаком на голове и, согнувшись над, по всей видимости, своим котлом, собрался подсыпать в него собственные колдовские ингредиенты, но, увидев как на него таращатся из глубины котла, уже с его стороны три, мягко говоря, недружественных физиономии, вздрогнул и отскочил прочь, чем существенно развеселил ведьму.

– Эй, Мерлин, Мерлин, ты, где там?! – веселясь, заорала чертовка в котёл. – Это я, Ягодка, неужели забыл меня, старый хрыч?!

На котловом отражении вновь появилась сухощавая фигура старика в дурацком колпаке. На этот раз он не стал сматываться, разглядев, кто вышел с ним на связь. Вместо этого старик начал жестикулировать, показывая непристойные жесты, и беззвучно двигать губами.

– А-а, сейчас звук включу, – вновь ухмыльнулась ведьма и, схватив сидевшую на подоконнике лягушку, зашвырнула её в котёл. Круги на зелье, порождённые скрывшимся в котле земноводным, быстро разошлись, зато стал слышен слегка квакающий голос старого мага.

– …арая ква-ква-кведьма, так и за-за-заикой квастаться недолго, – тряс он кулаком Бабе-Ягодке. – Предупреждать заква-кваранее над-до. А это кво-кво ещё с тобой? Что за нечисть?

– Уймись, старый, – крикнула в котёл ведьма. – Это не нечисть, это государь наш батюшка, Владибор Ильич. И у нас к вам дело государственное.

Услыхав, кто на него сквозь котёл магический сурово так смотрит, старый маг подтянулся, оправил бороду и, слегка поклонившись, представился:

– Рад знакомству, государь Владибор Ильич. Разрешите представиться – Мэнсон, Мерлин Мэнсон – друид, телепат, биотерапевт, по совместительству промоутер сэра Цвайвенго. Насколько мне позволяет расстояние, я могу предположить по вашим судорожно скачущим мыслям, что вы именно по этому поводу к нам, так сказать, пожаловали?

– Угу, – кивнул государь Владибор. – Нам хороший киллер нужен позарез.

– Вы попали по адресу! – хвастливо подбоченился Мерлин на другом конце «видеомоста». – Наш геройский герой сэр Цвайвенго уже на полпути с очередного спецзадания, везёт мне в качестве трофея гигантский хрустальный башмак Кентерберейского Золушонка. Я их жуткий поединок по котловому телепатовидению смотрел, просто заглядень…

– Хватит расхваливать рыцаря и без тебя заслуженного, – перебила мага Баба-Ягодка. – И так его подвигами все сорочьи хвосты исписаны. Давай ближе к делу.