Препозит Дакийской вексилляции Гай Юлий Коринфиан, о котором мы уже упоминали, за боевые действия в ходе Парфянской войны был награждён corona muralis, hasta pura и vexillum argenteum. Очевидно, в конце 164 года он покинул Сирию. Коринфиан получил пост префекта алы I Hispanorum Campagonum c. R. и уехал в Верхнюю Дакию. И с ним мы ещё встретимся, как и с другими героями Парфянской войны.

Тем временем, с севера на Осроену начал наступление Публий Марций Вер. Теоретически у него было 4 почти полных легиона: I Minervia p. f., V Macedonica, XII Fulminata и XV Apollinaris, а также вексилляции германского XXX Ulpia Victrix и британских II Augusta, VI Victrix p.f., XX Valeria Victrix легионов. Плюс ауксилии. Часть сил он должен был оставить в Каппадокии и Армении. В последней, по нашим данным, стояли вексилляции XII и XV легионов, видимо, с частью ауксилий. Несомненно, ещё часть воинов эти легионы оставили охранять свои крепости. Таким образом, два каппадокийских легиона вряд ли были больше половинного состава. Часть каппадокийских ауксилий тоже, несомненно, осталась на месте. Более того. Не исключено, что каппадокийские войска и вовсе не участвовали в этом походе. Ведь в посвятительной надписи Марку Клавдию Фронтону сказано, что именно он командовал войсками в Осроене и Антемузии. А ведь Фронтону подчинялись только европейские экспедиционные войска. Всего, у Клавдия Фронтона, таким образом, было около 16 тысяч легионеров и столько же ауксилиариев, но, скорее даже меньше.

Марций Вер или Клавдий Фронтон (или оба) со своей армией двигался по короткой дороге от Самосаты на Эдессу. Эта местность называется Антемузия и столицей её была Батна в 45 км к юго-западу от Эдессы. Надо полагать именно в Батне армия Марция Вера/Клавдия Фронтона соединилась с IV Scyphica легионом, подошедшим из Зевгмы. Это увеличило армию Вера примерно на 5–6 тысяч воинов, если учитывать ауксилии и то, что часть легиона осталась в Зевгме.

Парфянские войска выступили из Эдессы к местечку Даусара. Местоположение этой Даусары пока не установлено, но это, несомненно, была не та Даусара, которая расположена на Евфрате намного южнее. Командовал парфянской армией Хозрой, но численность её неизвестна. При Даусаре состоялась битва, о деталях которой ничего не известно. В результате сражения парфяне были разгромлены Марцием Вером/Клавдием Фронтоном, а сама Даусара взята римлянами.

Марций Вер/Клавдий Фронтон двинул войска к Эдессе и немедленно осадил её. Хозрой благоразумно не стал запирать свою разбитую армию в Эдессе и отошёл к Нисибису. Однако, тем самым парфянский полководец ослабил гарнизон Эдессы. Жители города, симпатизировавшие римлянам, быстро воспользовались этим. В Эдессе началось восстание и парфянский гарнизон просто вырезали. Армия Марция Вера/Клавдия Фронтона торжественно вступила в освобождённый город. Вместе с ней туда вернулся и царь Эдессы Маннос III (Масну VIII). а парфянский назначенец Ваал исчез.

Затем Нисибис, жители которого недавно сами отвергли союз с римлянами, оказался сразу в двойном враждебном окружении: снаружи ему угрожали войска Марция Вера, осадившего город, а изнутри эпидемия. Вероятно, это была первая вспышка знаменитой чумы, хотя и необязательно. Очевидно, именно эпидемия вызвала волнения в парфянских войсках, испугавшихся смертельной болезни и бросивших город на произвол судьбы. Проскакав 120 км, Хозрой и его солдаты спасли себе жизнь, вплавь перебравшись через Тигр. Сам полководец даже какое-то время отсиживался в горной пещере, видимо, опасаясь римской конницы, пока не был вызван Вологезом для того, чтобы остановить Авидия Кассия.

Публий Марций Вер или Марк Клавдий Фронтон, приняв капитуляцию Нисибиса, благоразумно не стал входить в заражённый город, а двинулся дальше на восток, преследуя парфянскую армию. Впрочем, вряд ли Марций Вер/Клавдий Фронтон переходил Тигр. Вероятно, он зазимовал где-то на западном берегу этой реки, вот только где? Прокормить армию можно было только в населённой местности. Скорее всего, римляне вернулись в Эдессу, не случайно, кампания следующего года началась очень поздно – им понадобилось время, чтобы вернуться.

Сирийская армия Гая Авидия Кассия зимовала в районе Никефория, прикрывшись реками Евфрат и Балих.

Из участников этого похода, кроме префекта претория Тита Фурия Викторина, был награждён препозит «вексилляции конницы Нижней Мёзии и Дакии» Луций Паконий Прокул. У него закончился срок милитии и Прокул отправился в Мавретанию Цезарейскую, где получил пост префекта алы I Augusta Parthorum (165–167 гг.).

После этого успеха римляне не предпринимали активных действий в Осроене до начала 165 года. Они готовились вторгнуться вдоль реки в сердце парфянских владений в регионе – захватить Селевкию и Ктезифон.

Как раз в это время к штабу Луция Вера в Антиохии присоединился Марк Яллий Басс, завершивший срок наместничества в Нижней Мёзии. Он был опытным военным и управленцем. Должность Яллия называлась comes Augustorum Parthicae expeditionis (CIL 12. 2718). Возможно, Марк Аврелий прислал Яллия чтобы поторопить Луция Вера с окончанием войны, но она и так уже приближалась к финалу.

В 165 году началось решающее наступление римлян в этой войне. Оно началось поздно, очевидно у римлян возникли проблемы с продовольствием или нехваткой кораблей. Поэтому пришлось потратить первую половину года на подготовку. Летом Авидий Кассий двинул Сирийскую армию от Суры и Никефория к Балиху. По словам Евтропия, армия Авидия Кассия насчитывала 40 тысяч человек.

Форсировав Балих по заранее наведённым мостам, армия Авидия Кассия направилась по берегу Евфрата к важной крепости Дура-Европос, где её уже ожидала 40-тысячная армия Хозроя.

Одновременно, по берегу Тигра на юго-восток выступила каппадокийская армия Публия Марция Вера. Подробности нам неизвестны, но она должна была переправиться через Тигр и двигаться по его восточному берегу. Скорее всего, Марций Вер наступал почти беспрепятственно. Все парфянские войска были заняты борьбой против Авидия Кассия.

У Цирцезиума Авидий Кассий переправился через Хабур, откуда было уже недалеко до Дура-Европос. Отметим, что римляне шли по восточному берегу Евфрата, а Дура находилась на западном, так что для них она была за рекой. Битва при Дура-Европос с армией Хозроя только упоминается у Лукиана и никаких подробностей о ней неизвестно. Известно, что римляне одержали победу. Она была настолько убедительна, что больше мы ничего не слышим о парфянской армии. Один из тогдашних историков сообщал о немыслимых потерях с парфянской стороны в 70236 человек (в обмен на двух убитых и семь раненых с римской стороны), чему уже Лукиан не верил и о чём сообщал с большим пренебрежением. Тем не менее, потери парфян наверняка исчислялись десятками тысяч человек. Лукиан упоминает погоню и «ужасную резню». Дура была взята десантом с кораблей и с тех пор стала передовым пунктом римского влияния на земли Месопотамии. Там был оставлен большой гарнизон.

Армия Кассия, между тем, двинулась на юг. Конечно, разведчики наступающей армии поддерживали связь с парфянами, и знали, где они и каково их состояние. Там, где Евфрат меняет свое течение на восток, римляне прошли укрепленные острова Тилабус (Тельбис) Кифрин и Изан, находившиеся под контролем Пальмиры. Ещё дальше к юго-востоку Евфрат и Тигр сближаются между собой на 45 км. Именно там находились парфянские столицы Селевкия и Ктезифон. Римляне подошли к Селевкии-на-Тигре (бывшей столице государства Селевкидов, населенной преимущественно греками и имевшей широкое самоуправление при парфянах), где их встретили вполне дружелюбно. При приближении римлян город открыл ворота. Было это, где-то, в октябре-ноябре 165 года.

На другом берегу Тигра находился Ктезифон. Римляне пересекли реку на кораблях. То ли они перешли из Евфрата в Тигр по каналу, то ли корабли предоставила армия Марция Вера. Ктезифон был взят, разграблен, жители проданы в рабство, а царский дворец и многие другие здания преданы разграблению. Вологез III успел бежать из Ктезифона в Экбатаны.

Вскоре после взятия Ктезифона, по не вполне ясным причинам, Селевкия также была разрушена и разграблена римлянами, а уцелевшие граждане обращены в рабов. Говорили, что при этом погибло 300000 человек, половина прежнего её населения. Некоторые авторы считают Кассия виновным в нарушении договоренностей, однако многие другие, включая историка Парфянских войн Азиния Квадрата, утверждают, что жители Селевкии первыми нарушили мирное соглашение. Возможно, что пропарфянская партия в Селевкии тогда одержала верх над проримской. Дело в том, что селевкийские греки контролировали всю внешнюю торговлю Парфии на западном направлении. Однако, теперь Вологез мог отрезать Селевкию от восточной торговли, и местные купцы спровоцировали мятеж против римлян.

Авторы «Истории Августов» тоже утверждают, что селевкийцы первыми нарушили некий договор, поэтому легионы, среди которых были III Gallica и VI Ferrata (судя по победным монетам), получили приказ штурмовать город. Большая его часть была разрушена огнем. Данные, полученные во время раскопок в Селевкии, позволяют предположить, что это нападение произошло приблизительно в декабре 165 года, причем город подвергся меньшим разрушениям, чем прежде предполагали.

Однако символ Селевкии – знаменитая статуя Аполлона, была вывезена тогда в Рим и установлена на Капитолии. Селевкия, которую до этого античные писатели уважительно называли «метрополисом», после этих событий пришла в упадок и более не восстановилась.

По легенде, во время грабежа города и храма Аполлона, римские воины увидели в стене некую щель, расширили её, нашли в нише золотой ящик халдейских колдунов, который один из воинов неосторожно разрубил. Из сундука вырвался тлетворный дух, от которого распространилась болезнь – как наказание за осквернение храма и уничтожение города [Аммиан Марцеллин. История. XXIII, 6, 24; Юлий Капитолин. Вер VIII].

Точно известно одно: именно после взятия Селевкии и Ктезифона в войсках началась эпидемия чумы (а точнее, оспы), распространившаяся затем по всей Римской империи и свирепствовавшая в отдельных местах до 189 года.

Тем временем, каппадокийская армия Марция Вера, не дойдя до Ктезифона, повернула на северо-восток и двинулась в Мидию через Ниневию и Арбелу.

Насколько далеко она там зашла, неизвестно, скорее всего Вер прошёл Атропатену, потом Мидию и повернул на северо-запад в Армению. Вероятно, это была та самая экспедиция, которая продвинулась в восточном направлении достаточно далеко, чтобы Вер мог выпустить монеты с легендой L. VERUS AUG. ARM. PARTH. MAX. MEDIC («Луций Вер Август Армянский Парфянский Величайший Мидийский»).

Эпиграфика и письма Фронтона предоставили нам возможность узнать имена нескольких незнатных героев этой войны, простых римских солдат. Так, Гай Дидий Сатурнин, primus pilus, который позже служил под командованием Марка на Дунае, был награжден Луцием Вером торквесами и армиллами за участие в bellum Parthicum [CIL XI, 7264]. За участие в expeditio Armeniaca felicissima военный трибун-латиклавий Юний Максим получил corona muralis и vallaris, hasta puris и vexillum (дважды), а также был назначен человеком, который должен доставить увенчанную лавром депешу с известием о победе над парфянами в Рим [Fronto, Ad Amicos 1.6.]. Точно так же Гай Титурний Квартион, всадник легиона III Gallica, отличившийся в Селевкии, был награжден торквесами и армиллами Луцием Вером. Между прочим, Квартион прослужил в армии целых 35 лет, если предположить, что резчик по камню не ошибся [AE 1913, 48.]. Тит Валерий Мар-циан, получивший почётную отставку (honesta missio) от легиона V Macedonica в 170 году, записал свое участие в expeditio orientalis «при Стации Приске, Юлии Севере [и] Марции Вере», то есть, в Каппадокийской армии [CIL III, 7505].

В начале 166 года, Авидий Кассий начал отступление из Месопотамии, вызванное, в немалой степени, распространением эпидемии в войсках. Ему нужно было пройти почти 1300 км по пустынным жарким землям, а ведь армия несла в себе ещё и заразу. При этом отходе армия Авидия Кассия понесла, наверное, большие потери, чем в самой войне. Вся дорога была усыпана телами умерших от голода и болезни, а также брошенным имуществом. Римлянам ещё повезло, что их никто не преследовал. Однако же, Авидий Кассий вывел армию из Месопотамии и к весне привёл её в Сирию.

Луций Вер был доволен. Победа была одержана. Той же весной к нему прибыли послы от Вологеза и заключили мир, признав возвращение Риму Армении и Осроены, а также передачу ему важной крепости Дура-Европос. Теперь у Рима был опорный пункт на полдороге к Ктезифону.

Интересно, что именно в 166 году прибыло первое римское посольство в далёкий Китай. Оно было послано императором Антонином, что подразумевает Марка Аврелия Антонина. Посольство отправилось на корабле по Красному морю, Индийскому океану, через Индонезию во Вьетнам, а оттуда в Китай. Китайская летопись «Хоу Ханьшу» (глава 88) сообщает: «Царь этого государства всегда хотел вступить в дипломатические отношения с ханьцами. Но Парфия («Анси») хотела торговать с ними ханьским шелком и поэтому чинила им препятствия, чтобы они никогда не могли иметь прямых отношений [с Ханью]. Это продолжалось до девятого года правления Яньси императора Хуаня (166 год), когда Андун (Антонин), царь Да Цинь (Рима), прислал посланника из-за границы Ринана, который предложил слоновий бивень, рог носорога и панцирь черепахи. Только тогда впервые была установлена связь [между двумя государствами]».

То, что римляне предложили императору чисто восточные подарки, может говорить о том, что они потеряли свои первоначальные дары во время кораблекрушения или атаки пиратов. Это заставило китайцев подозревать посольство в сокрытии истинных даров, однако они были приняты, поскольку император Хуань тогда нуждался в повышении престижа.

Таким образом, можно предположить, что, воспользовавшись громкой победой над Парфией, Марк решил наладить прямую торговлю с Китаем по морю в обход парфянской таможни. Удалось ли ему это, мы не знаем. К тому же, может быть, что «посольство» было всего лишь обычными купцами, выдававшими себя за послов.

Летом Луций Вер с европейскими вексилляциями отбыл в Рим, Публий Марций Вер и Гай Авидий Кассий стали консулами, а затем легатами Каппадокии и Сирии.

В Европе назревала новая война, намного опаснее Парфянской. Первые вспышки её начались ещё в 162 году, когда хатты попытались напасть на Германские провинции. Тогда это обошлось для Рима довольно благополучно, благодаря решительным и умелым действиям Ауфидия Викторина.

Да ещё в Британии уже со 160 года шла своя война против бригантов и кале-донцев в районе между стенами Антонина и Адриана. Вряд ли стоит связывать войны в Британии с Маркоманнскими, там никакого давления центральноевропейских племён пока не замечено, но римские силы, причём большие, войны с бриттами оттягивали. Мы уже упоминали, что после срочного отъезда из Британии Стация Приска с большой вексилляцией, его заменил другой опытный легат – Секст Кальпурний Агрикола. Он происходил из знатнейшего патрицианского рода Кальпурниев и проявил себя способным полководцем. Ранняя карьера Агриколы, к сожалению, неизвестна. В 154 году он был консулом-суффектом, то есть не исключено, что родился Кальпурний в 112/113 году. В 155–161 годах Агрикола был наместником Верхней Германии, где продвинул римскую территорию довольно далеко на восток, прикрыв свою аннексию новым Фордерен-лимесом. Этот лимес оказался пределом продвижения Рима в Германии.

Вообще-то, Кальпурний в качестве наместника Верхней Германии известен пока только по одному упоминанию 158 года, но мы склонны считать, что он управлял ею до 161 года. Осенью 161 года он отправился в свою новую провинцию Британию с кавалерийским подкреплением из Германии. В 161–166 гг. он был легатом Британии, где тоже построил много крепостей. Для борьбы с восстанием он окончательно отказался от передовой линии вала Антонина на юге Шотландии, отведя силы на юг, к валу Адриана. Он отремонтировал эту укрепленную линию и остальные укрепления, например, в Кории (Корбридже). О боевых действиях его в Британии свидетельствуют повреждения форума в Viroconium Cornoviorum и сожжение значительной части Веруламия. Это говорит о глубоком прорыве бригантов на юг. Тем не менее, Агрикола сумел стабилизировать ситуацию.

Римские дунайские провинции в начале Маркоманнских войн в 167/68 г. н. э. с информацией о наместниках и местах расположения легионов

Примерно в 167–168 годах Агрикола возглавлял полевую армию Марка Аврелия на Дунае в ранге, комита, а в 169 году стал легатом Нижней Мёзии. То есть, на протяжении полутора десятков лет Кальпурний Агрикола непрерывно возглавлял самые опасные пограничные провинции Рима. В 169 году Кальпурний, кажется умер от чумы.

Вернёмся чуть назад. В 165 году задунайские племена начали первые попытки прорыва на римскую территорию. Пока они сдерживались войсками на лимесе и ловкой политикой легатов, но разведка определённо докладывала Марку Аврелию о подготовке масштабного вторжения на следующий год. Задунайские племена, несомненно, знали об уходе больших сил римской армии на Восток и о больших потерях, которые они там понесли. Давление же готов, бастарнов, карпов, вандалов, лангобардов с тыла вынуждало маркоманнов, квадов, даков, языгов и других приграничных жителей действовать решительно, ведь терять им было нечего. Пришельцы с севера и востока просто уничтожили бы их, а прорвавшись на римскую территорию, даже силой, они имели шанс уцелеть или, даже, усилиться. Сами готы и вандалы попадут в подобную же ситуацию через двести с лишним лет. Рим уже не вызывал у варваров страха, несмотря на победы на Востоке. За 50–60 лет относительного мира задунайские племена забыли страх перед легионами, а миролюбивые римские императоры не поняли, насколько важно постоянно демонстрировать военное превосходство и ослаблять вражеские племена регулярным избиением их воинов. Теперь задунайская варварская горячая молодёжь считала римлян слабыми и нерешительными, изнеженными людьми, которых можно победить несмотря на их организацию, оружие, доспехи и укрепления.