5. ОБРУЧЕНИЕ

Калинов поднялся в прекрасном настроении. Все было решено. Сегодня он должен закончить с этим делом. И нечего усложнять!.. Конечно, закрывать Страну Грез – глупость неописуемая, но на место этих ангелочков поставить надо. Настоящие чувства, видите ли, им нужны, глубина… А вы заслужите сначала! И не нытьем да попискиванием, а делом. Как мы!.. Как наши отцы и деды!.. Отцы и деды, правда, делали все по-другому. Но нам, во всяком случае, и в голову не приходило требовать от них чего-то еще.

Он наскоро позавтракал, запустил домашний комплекс на уборку и отправился претворять в жизнь задуманное.

Выскочив на улицу, он поежился. Видимо, метеослужба решила дать городу отдых от тепла и солнца. Утро было хмурое и холодное. Ветер пронизывал насквозь. По небу неслись с запада серые тучи. Деревья шумели и раскачивались из стороны в сторону. Можно было подумать, что в город раньше времени пришла осень.

У джамп-кабины нервно прохаживалась Лидия Крылова. Увидев его, она бросилась навстречу. Калинов остановился, соображая, куда бы от нее спрятаться, но Крылова спрятаться ему не дала. Подбежав, она крепко схватила его за руку.

– Вы извините меня, Александр Петрович, – сказала она. – Не удивляйтесь, я знаю, что вы – Калинов.

– Отпустите меня, – сказал Калинов. – Я никуда не денусь.

Комедия какая-то, подумал он. Мать ловит сбегающего из дома сыночка.

Она отпустила его, но сделала это с явной опаской, и Калинов почувствовал, что если он сделает какое-нибудь резкое движение, она снова схватит его за руку.

– Слушаю вас, Лидия… э-э…

– Сергеевна, – сказала она глухим голосом. – Александр Петрович!.. Саша!.. Сашенька!.. Я знаю, что ты… что вы видите моего Игоря… Я не буду вас долго задерживать… Я только прошу вас… Он уже две ночи не ночует дома… Вы скажите ему… передайте ему… – Она задохнулась. – Если он не вернется, я умру!.. Так и передайте!

Она резко повернулась и пошла прочь, низко опустив голову. Было видно, как вздрагивают ее плечи.

Калинов вздохнул. А ведь и действительно умрет, подумал он. Чего доброго, руки на себя наложит… Ох уж эти человеческие самки! Я бы вообще запретил таким дамам иметь детей… Они не способны их воспитать. Ей-богу бы запретил, только вот есть мнение, что это, к сожалению, негуманно. Знать бы еще, по отношению к кому негуманно…

Он вполголоса выругался, еще раз посмотрел на Крылову и вошел в кабину.

В Дримленде, по обыкновению, было тепло и солнечно. Клод сидел на травке и читал какую-то книгу. Рядом, укрывшись курткой и по-детски улыбаясь, спал Игорь Крылов. Больше никого не было видно.

– Не верти головой, – сказал Клод вместо приветствия. Виты еще нет.

– А я и не ее ищу.

– И вообще никого нет. – Клод оторвался от книги и внимательно посмотрел на Калинова. – Кроме нас. Рано еще. Обычно все собираются часам к девяти.

– А вы? – Калинов кивнул на спящего Игоря.

– Он вообще дома не ночевал. Мать совсем замучила своей ревностью. А я вместе с ним. Человек здесь в одиночку находиться не может.

– А как же утром появляется первый?

– Первого не бывает. Всегда появляются минимум два человека сразу.

Игорь вдруг всхлипнул и пробормотал что-то во сне.

– Несчастный парень! – Клод вздохнул. – Дома мать замордовала. А теперь ты появился…

– А причем тут я?

– Ты что, дурак? Или прикидываешься?.. Он же любит Виту, а она вчера сказала…

– Ладно, замнем, – прервал Калинов. Ему вдруг показались страшными те слова, которые собирался произнести Клод.

– Привет, мальчики!

Калинов оглянулся. Рядом стояла Алла, эффектная как всегда. Больше пока никто не появился.

– О чем болтаем?

– Посиди, девочка, – сказал Алле Клод. – Не мельтеши.

Алла и не подумала обидеться.

– Мне бы хотелось поговорить с тобой, – сказала она Калинову.

Калинов посмотрел на Клода. Тот пожал плечами, отвернулся.

– Слушаю тебя. – Калинов встал с травы.

– Ты не против, если мы поговорим тет-а-тет?

О Боже, подумал Калинов, никак еще одна искательница мужской ласки… Он усмехнулся и сказал:

– Я не против.

– Извини, Клод. – Алла взяла Калинова за руку. – Вот здесь мы и поговорим.

Калинов обернулся. Ни Клода, ни Зяблика сзади уже не было. Наблюдалась кромка довольно обрывистого берега, заросшая незнакомой травой. Алла села, свесив с обрыва красивые ноги, похлопала по траве рядом с собой:

– Устраивайся, Саша.

Калинов устроился, взглянул на искусительницу:

– Вот возьму и столкну тебя!

– Я не утону. – Искусительница смотрела вниз, в неспешно текущую воду, и не было в этой девушке ничего от несчастного, мечущегося подростка.

Калинов любовался ее профилем и все больше убеждался, что рядом сидит уверенная в себе, знающая, чего она хочет от жизни, женщина. Во всяком случае, гладить ее по голове или таскать за уши было так же нелепо, как совать в костер руки.

– Можно задать тебе вопрос?

– Почему бы и нет? – Она повернула к нему лицо, улыбнулась.

Такие улыбки Калинов не раз видел у стоявших под свадебным венцом невест. Казалось, они кричали всему миру: «Вот я и добилась своего! А вы, глупенькие, сомневались!»

– Поведай мне, Аля, что ты делаешь в Дримленде?

Она удивилась, распахнула кукольно-красивые глаза.

– Ведь ты не производишь впечатления несчастной, обиженной жизнью и родителями девушки. Зачем ты тут и почему тебя принимают здесь?

Она вновь улыбнулась – все той же улыбкой, – подняла руку и потрепала его за воображаемый вихор.

– Умненький мальчишечка! – Она сорвала цветок и бросила в воду. – Принимают меня потому, что некоторые гораздо сильнее ощущают свою ущербность, находясь рядом со мной. Нравится людям смаковать, как обидела их судьба. А может быть, нравится греться в лучах чужого счастья.

– Ты хочешь сказать, что счастлива?

Она снова потрепала его за вихор:

– Почти… У меня отличная семья, ни братьев ни сестер, родители, которые во мне души не чают и готовы дочку на руках носить. Хорошее будущее, поклонников – пруд пруди…

– Так зачем же ты тут?

Она вдруг перестала улыбаться, поморщилась, как будто вспомнила что-то неприятное.

– А скучно все!.. Скучно знать, что впереди обеспеченное будущее. Скучно знать, что гарантирована учеба в престижном университете. Скучно знать, что когда придет время, папочка подыщет тебе очень выгодную партию. Скучно знать, что когда муж тебе надоест – а надоест он быстро, – у тебя всегда будет возможность иметь сколько угодно любовников. Все заранее спланировано и обеспечено финансами. Не обеспечены только чувства… Как пошло и как скучно!

– Ты на удивление откровенна! – заметил Калинов. – Не боишься, что я как-нибудь использую такую информацию?

Она смерила его равнодушным взглядом:

– Плевала я на тебя. Я девочка дорогая, меня в обиду не дадут – единственная наследница папочкиных миллионов. Чуть что – от тебя мокрое место останется… Вот только сдается мне, и ты в Дримленде не утешения ищешь от жизни. Больно уж ты уверенный в себе и… скользкий. И если бы мне была нужна уверенность в жизни, я бы все сделала, чтобы тебя захомутать. – Она плотоядно усмехнулась. – А ты бы и не заметил, дурачок!

В последней реплике прозвучал откровенный вызов, но Калинов принимать его не стал. Он смотрел, как медленно уплывает брошенный Аллой в воду цветок.

Ай да мисс миллионерша, думал он. Для чего же ты меня сюда потащила? Может, и в самом деле захомутать решила?.. Ой, девочки, до чего же вам нужна в жизни опора, коли вы на меня скопом кидаетесь! Как мухи на мед… Да только не сладкий я, ох какой не сладкий!

Наследница миллионов лукаво взглянула на него и рассмеялась:

– Что, Сашечка, зацепила я тебя? – Она протянула руку и погладила его по лысине.

Калинова передернуло, но ей-то лысина представлялась заросшей вихрами макушкой, и она расценила все по-своему.

– Ладно, не трясись!.. Не нужен ты мне.

– Зачем же ты меня сюда затащила?

Глаза Аллы хитро блеснули.

– Просьба есть к тебе, миленький… Скажи мне, у тебя с Витяшей серьезно?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что Калинов не сумел удержаться.

– А тебе-то какое дело? – воскликнул он грубо.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. И тут до него дошло. Так вот к кому ты неровно дышишь, красотка, подумал он. Но тут я тебе, увы, ничем не могу помочь.

– Так! – сказала она. – Значит, от нечего делать охмуряешь дурочку. Жаль, не меня… Уж я бы на тебе отыгралась!

– Никого я не охмуряю.

Она посерьезнела, покусала губы. Это волнение показалось Калинову странным. Он молча ждал. Наконец Алла произнесла:

– Мне надо, чтобы ты отбил Виту у Зяблика. По-серьезному отбил, навсегда.

Калинов фыркнул:

– И чтобы я на ней женился. И чтобы парочку детишек с нею смонтировал!

Алла шутку не оценила, нахмурила мраморный лобик.

– Свадьба и детишки меня не касаются. МНЕ надо, чтобы ты увел у него эту рыжую… – Она не договорила, но Калинов понял, какое слово она хотела произнести.

– Зачем это тебе?

– Экий ты, Сашечка, недогадливый… Я так ХОЧУ!

Калинов помотал головой.

– Я умею платить за услуги. – Она положила ему ладонь на колено.

– Мне не нужно это. Ты опоздала.

– Дурачок! – Она фыркнула. – Я имела в виду деньги.

– Я тоже имел в виду деньги. Ты опоздала.

Лет на шестьдесят, добавил он про себя.

– Я могу много тебе заплатить. У тебя таких денег и не было никогда!

Милая моя девочка, подумал Калинов. Да я бы и безо всяких денег сделал все это. И не для тебя, а для себя! Да вот не могу.

– А почему бы тебе не заплатить прямо самому Зяблику? Уж делать из кого-нибудь жиголо^[4], так по всем правилам.

Она оскорбленно вскинула голову:

– За кого ты меня принимаешь! Мне не сорок лет!

Калинов неторопливо встал, отряхнул брюки.

– Нам больше не о чем разговаривать, Аллочка. Да и времени, я думая, уже нет. Наверняка ребята начинают придумывать дэй-дримы.

Она тоже вскочила, в бешенстве топнула ногой. Но Калинов не стал ждать взрыва. Взял ее за руку, погладил по бархатной щечке.

– Не могу я, Алла. Видит Бог – не могу!

Успокоилась она быстро. Улыбнулась ему, рассмеялась. И одним движением бровей отправила в никуда речку и обрыв.

Виты все еще не было. Калинов облегченно вздохнул: ему не хотелось, чтобы она видела его совместное с Аллой появление из парного дэй-дрима. Еще неизвестно, как бы она отнеслась к такому событию.

Те, кто уже явился в Дримленд, отнеслись к нему с некоторым удивлением. Но Клод молчал, а в Стране Грез не принято лезть в чужие отношения, и все тут же словно забыли о нарушителях распорядка. Значит, так надо. Отвернулись, засмеялись, загомонили. С любопытством поглядывали на все еще спящего Игоря. Присутствовали несколько совершенно незнакомых лиц. Но Клода эти ребята знали, во всяком случае, здоровались с ним за руку.

– Меня мать не хотела отпускать. Пришлось через окно…

– А мою давно уже не интересует, куда я хожу и зачем. Кроме своих белых мышей ничего вокруг не замечает… Я думаю, если выйти замуж, то она заметит это лишь после того, как я притащу ей внука.

– А мне иногда хочется отца чем-нибудь ударить!.. Может, тогда он поймет, что я уже вырос.

– А моего и бить бесполезно. Он даже на маму перестал обращать внимание, про себя уж я не говорю. А ведь любили друг друга… Эх, скорее бы Праздник совершеннолетия!

– М-да-а… Еще целых четыре года…

– А хорошо, что есть Дримленд! Всегда можно сбежать сюда, правда?

– Да. Я здесь словно очищаюсь… А то порой глаза бы на Мир не смотрели!

В сущности, большинство из них глубоко несчастны, думал Калинов. Проблема старая как мир. Отцы и дети… Но почему она обострилась именно сейчас? Где-то мы дали маху… И я догадываюсь, где. Все это началось после того, как в законодательном порядке отменили ограничение продолжительности рабочего дня… Куда же это мы тогда смотрели? Где были наш опыт и наши знания?.. Как же: наглядное выражение растущей сознательности, люди живут для общества!.. А люди эти обнаружили, что гораздо легче работать по двенадцать часов в сутки на общество, чем потратить хотя бы пару часов на своего ребенка. Потому что это требует гораздо более тяжкого труда – труда души и сердца! И денег за это не платят… Вот тебе и возросшая сознательность, вот тебе и жизнь на благо общества… Оказалось, возиться с металлом, компьютерами и бактериями проще, чем со своим собственным ребенком. Бактериям не нужна любовь, им вполне достаточно питательного бульона…

Тьфу, черт, думал он, предстоит нешуточная битва. Сколько будет контрдоводов! И обвинения в ограничении свободы личности будут еще не самыми серьезными!.. Предложить закон об обязательном участии в воспитании своих детей?.. Но это никогда не делалось по принуждению… Во всяком случае, нужного результата таким путем не добьешься! Уж в этом-то мы уже не раз имели возможность убедиться.