Анонимность

 
Здесь искренне и честно говорят,
И просто любят без расчета на взаимность.
В основе климата, где каждый брату брат,
Простой полезный принцип – анонимность.
 

Эта глава поставлена одной из первых в книге для того, чтобы объяснить термин «анонимность» – непривычный для слуха, но важный для понимания описываемого подхода к избавлению от болезни. Принцип анонимности играет исключительно благотворную роль для выздоровления в сообществе. В сознании алкоголика до вступления в АА прочно усвоено, что назвать себя алкоголиком означает поставить знак равенства между собой и пьяницами с синюшными лицами, «стреляющими» мелочь возле магазинов и валяющимися в отвратительном виде по подъездам и теплотрассам.

Это самый труднопреодолимый психологический барьер в начале пути к трезвости. Вся замурзанная сущность почти пропащего пропойцы из последних сил цепляется за свой когда-то светлый образ интеллигентного человека. И до самого трагического алкогольного конца защищается словесным щитом: «Я не такой!»

Но честно признать себя больным этой ненавистной неотвязчивой болезнью необходимо – чтобы выжить. Как снять это противоречие? Сообщество выработало определенные инструменты, которые снижают остроту проблемы. Центральный среди них – принцип анонимности, соблюдение которого по праву считается основой всех традиций сообщества.

Действие анонимности проявляется в том, что все присутствующие на группе абсолютно уверены: что бы здесь ни было произнесено, это полностью нейтрально и безотносительно ко всем членам сообщества, ни в коей мере не затронет их личные интересы и не сможет нанести им какого-либо ущерба. Если достигнута такая уверенность, то автоматически создается безопасная и доверительная атмосфера на группе.

Сведения об отдельном члене сообщества никогда не становятся достоянием общественности. Это личная информация, непосредственно его характеризующая, раскрывающая его человеческие качества, слабости, поступки, черты характера, которые он не склонен афишировать в обычной жизни. Он говорит от первого лица, только о себе, и не называет имена других. Не распространяется, что думает о своих руководителях, об общественных явлениях, об окружающей социальной среде.

Поскольку эта болезнь «выговаривается», а выставлять напоказ нелицеприятные стороны своей жизни стыдно даже очень порядочному и честному человеку, то анонимность становится условием выздоровления и надежной защитой каждого присутствующего на группе. Она обеспечивает возможность свободно и спокойно вскрывать «гнойники» своего прошлого, искренне и честно излагать свои взгляды и мысли, чувства и переживания, которые, будучи озвученными в другом кругу лиц или при других обстоятельствах, могли бы быть использованы против выступающего.

Редкие случаи нарушения анонимности в сообществе не несут трагических последствий. Зачастую после анализа такой ситуации «пострадавший» признает, что сам поступил неправильно, проигнорировав рекомендации программы. Нередко разглашение сведений приносит неожиданную пользу, которая осознается не сразу, а по прошествии некоторого времени. Как правило, подобные случаи в сообществе воспринимаются с долей здорового юмора и объясняются высшим смыслом.

У анонимных алкоголиков часто возникает желание самим рассказать людям о своей причастности к сообществу. Ведь они получили не только надежный щит против болезни, но и нашли способ жить счастливой и свободной жизнью, им хочется отдать это знание всем. Но такой шаг малопродуктивен – не прошедшие свое личное человеческое «дно» не могут признать, что в их жизни нужно что-то менять. Исключений почти не бывает.

Никто в сообществе не знает и не интересуется, где работает выступающий, сколько получает денег, как его фамилия, кто его наставник, кого он наставляет. Если спросят, он не обязан отвечать, руководствуясь принципом анонимности. В его воле ответить, но решение принимает только он один, это только его личное дело, и абсолютно все присутствующие это право безоговорочно уважают. Исходящая от него информация может быть полностью обезличена, но при этом должна точно отражать суть произошедшего с ним, его чувства и переживания. В таких случаях анонимность очерчивает периметр безопасности личности, которую он по своему усмотрению может сдвигать или убрать совсем.

Я много раз присутствовал на конференциях, совещаниях разного уровня по актуальным вопросам современной науки. При том, что существует понятие этики научного спора, часто при столкновении мнений в ход пускаются самые разные софистические приемы: «придавить» авторитетом; взять на голос; перебить или «заткнуть» выступающего; «включить мантру»; «сыграть в дятла»; «наклеить ярлык»; не предоставить слово или отключить микрофон, чтобы не дать оправдаться в ответ на обвинение; опереться на мнение коллеги, которое не разделяешь, но оно позволяет продвинуть выгодное предложение, и т. п. Так вот, в сообществе АА всего этого нет.

Регламент проведения собраний выстроен так, чтобы здесь никто не ощутил вины, страха, неполноценности. Можно опоздать, уйти в любой момент – никто не осудит и не сделает замечания. Это норма. Когда говорит один, остальные слушают, не перебивают и не комментируют. Не приветствуется обратная связь, чтобы никто не почувствовал неловкость, не сбился. Дойдет очередь – скажешь, а перебивать не нужно, это неуважение к выступающему. Нет запретов – есть рекомендации. Выполнять их или нет – личное дело каждого, но они очень эффективно работают на практике. Популярен обмен опытом путем приведения примеров из своей жизни.

Если случается, что на группе впервые встречаются двое знакомых по прошлой «пьяной» жизни человека, то первоначально может возникнуть неловкость и страх. Потом зажатость проходит, обе стороны начинают понимать, что опасности нет никакой – оба будут молчать во внешнем мире, где и кого видели, о чем говорили. Учитывая общее прошлое и связывавшие их раньше обстоятельства, эти люди нередко впоследствии становятся добрыми друзьями, созваниваются и встречаются вне группы. Часто члены сообщества приводят новичков из числа бывших собутыльников.

Сплетни и вынесение информации во внешний мир из сообщества АА не в почете и, как правило, не поддерживаются. И не потому, что это запрещено. Просто в каждом члене АА живет сильное внутреннее неприятие обсуждений за глаза и разглашения чужих тайн. Анонимные алкоголики точно знают, что самые сокровенные сведения, открываемые ими на собрании, не станут темами пересудов как между собой, так и вне сообщества.

Принцип анонимности работает подобно правилу тайны вкладов в сберегательные кассы. Личность вкладчика известна только тем, с кем он непосредственно контактирует, а персональные данные – никому. По закону никто из посвященных не имеет права разглашать, какой гражданин на каких счетах сколько сбережений хранит. Аналогично действует и принцип врачебной тайны.

Оказывается, если информация обезличена, проблемные ситуации разрешаются эффективнее, потому что главными становятся принципы, а не личности. Программные приемы применяются как бы отстраненно, бесстрастно, без увязания в несущественных деталях, интригах и эмоциях. Принятие верных решений происходит на основе простой и понятной логики без сомнений и без страха последствий, которые могли бы наступить, если бы анонимности не было.

Член АА имеет право рассказать какие-либо факты из своей жизни не всей группе, а только своему наставнику или вообще любому из сообщества на его выбор, все равно это остается действенным, проверено – он получает освобождение от груза вины за свои поступки, пропорциональное его искренности. Вообще, анонимность в связке «наставник – выздоравливающий» работает превосходно. Они оба знают, что сообщенное в доверительном диалоге не узнает никто третий. Идет спокойная методичная работа, без сомнений, угрызений совести, слезливого чувства вины. Освобождающая от внутренних зажимов работа создает твердую основу для дальнейшего органичного вживания в социум.

Наставник не заставляет, не предписывает, не требует, не оценивает – он приводит примеры из своей жизни и рекомендует. А делать или нет – ведомый решает сам. Ему не нужно грозить наказанием. Более суровый, чем любая угроза наставника, демотиватор употребления – его болезнь, она всегда настороже и в любой момент готова влепить нерадивому ученику «неуд» похлеще институтского. Нет нужды принудительно оставлять «прогульщика» «на осень». Просто через полгода после пропущенного мимо ушей задания, когда выздоравливающий начнет ныть и пенять на жизнь и обстоятельства, наставник тихо, но внятно скажет: «Это твоя недоработанная четверка (четвертый шаг), пока не пропишешь, ситуация не изменится». Делать или нет – решать самому, надзирателем с палкой за алкоголиком никто ходить не будет.

Принцип анонимности не изобретение сообщества АА, он негласно широко применяется в христианстве, добрые дела в жизни верующих не афишируются, их не принято выставлять напоказ. Результат чьей-то благотворительности в православной традиции зачастую объясняется Божьим Промыслом или удачей, случаем. В вопросах совести персональные данные считаются излишними – записки о здравии или упокоении, которые верующие оставляют в храме, не содержат даже фамилий и отчеств, на исповеди у кающихся паспортов также не спрашивают.

Гордыня – самый большой человеческий порок, из-за которого мы склонны преувеличивать свою значимость, стремимся присвоить всю славу от побед себе, а ответственность за поражения переложить на других. Эгоистическое начало в человеке постоянно вопит: «Бога нет, я – Бог! Это вся я сделал! Мне полагаются заслуги, слава, почет, деньги!» – и тщеславно ищет подтверждения этого вопля во всем и у всех. Такое поведение сродни плагиату. Анонимные алкоголики придерживаются мнения, что мы не имеем на это морального права. Потому что убеждены: это не мы, а Бог делает для нас то, что мы не смогли сделать для себя сами.

«Стягивая одеяло на себя», человек отходит от Бога и может попасть под прицел алкоголизма, который в этом смысле выступает бомбой для гордыни. А что, тщеславному «воришке» талоны выписать на усиленное питание, чтобы еще больше раздувался от собственной значимости?

Анонимность страхует от такого воровства, дает возможность делать дело ради пользы, полностью убирая меркантильный расчет – не надо ни бренной славы, ни материального вознаграждения. Приветствуется инициатива выздоравливающего при организации: поездок для бесед с алкозависимыми людьми в места заключения, в дома милосердия для бездомных; встреч с медперсоналом, священнослужителями, представителями городских администраций. Только передача опыта происходит безвозмездно и анонимно. Никто не будет знать фамилии этого человека, переводить на его счет суммы, печатать портрет в газетах, показывать репортаж по телевизору. А если и покажут, то при интервью закроют лицо. Вообще, не произойдет ничего такого, что способно подпитать гордыню. Награда только одна – ощущение и осознание своей полезности.

Все члены сообщества АА анонимны. Однако само сообщество не является анонимным – оно занимает скромное, но достойное место среди организаций социальной защиты. При этом движение АА пользуется огромными популярностью и привлекательностью, обусловленными не широкими пропагандистскими кампаниями и скандальными акциями, а заслуженным уважением тех, кто с ним соприкасался.

В мире, где все построено на навязчивой рекламе, где перед созданием любой фирмы разрабатывается бизнес-план, раскручивается сайт с лозунгами, миссией и лидерами, неброская организация выглядит как будто странно. Это объясняется просто: девиз бизнеса – прибыль, а призвание сообщества АА – чистой воды альтруизм. Нуждающиеся найдут без рекламы – информация доступна, остальным ни к чему. Донесение идей АА не сопровождается пиаром, не носит характерных черт для бизнес-технологий при достоверно подтвержденной медицинской статистикой полезности программы АА.

Важная сторона анонимности состоит в том, чтобы не нарушать естественное течение жизни социума. Зачем людям, у которых нет проблем ни с алкоголем, ни с алкоголиками, знать, что среди них кто-то особенный. Сам статус «не такой как все» может вызвать нездоровый интерес и породить ряд вопросов: как к нему относиться, как им манипулировать, где у него «кнопка», может, он «психический» и с ним нельзя шутить, или можно шутить только на определенные темы, на какие, и т. д.

Слова и поступки освободившегося от пут алкоголизма человека, как правило, не препятствуют социальным отношениям, если со стороны общества нет предубежденности, причиной которой может стать информация, что он посещает собрания АА. Тогда человек может попасть «на мушку» любителей «почесать языки», чтобы подвести его под тезис: «Что с него взять – алкоголик». Лишний интерес к его персоне не станет полезным ни для него, ни для тех, кто этот интерес проявляет.

Любые непонятные явления могут вызвать в социальной среде излишние недоумение, любопытство, отчуждение, спровоцировать интриги и спекуляции. Программа АА разработана не для того, чтобы социум приспосабливать под выздоравливающего алкоголика. А для того, чтобы ему, отставшему от жизни, применяя в рамках программы принцип анонимности, органично вписаться в социальные отношения и при этом не стать источником напряженности. Не выделяться, стать просто «одним из…» – как все.

Анонимность на персональном уровне определяет не только личную безопасность членов сообщества в обществе. Раскрытие анонимности даже одного выздоравливающего способно подорвать доверие к движению АА в целом. Ведь, если на предприятии будут знать о принадлежности их сотрудника к сообществу и он вдруг сорвется – а это вполне может случиться, то окружающие могут решить, что сообщество слабое, и необоснованно поставить под сомнение действенность программы.

Вот ироничный пример, показывающий, что если бы принципа анонимности не существовало, то его следовало бы придумать. В перестроечные 90-е несколько членов АА записались на прием к крупному столичному чиновнику, чтобы организовать помощь еще употребляющим алкоголикам через лечебные государственные учреждения и найти помещение для проведения групп. Просители были благосклонно приняты.

С легким снисхождением, в непринужденной барской манере человека, жизнь которого удалась, высокопоставленный государственный служащий доверительно поделился, что и ему не чуждо ничто человеческое. Бархатным баритоном с назидательными нотками он сообщил, что любит употребить с друзьями хорошего алкоголя, естественно, в меру и под приличную закуску. Ходоки долго наперебой объясняли уполномоченному лицу историю сообщества, суть программы, приводили статистику выздоровления, говорили о насущных проблемах. Чиновник внимательно слушал, не перебивал, и солидно, понимающе кивал.

Когда пришла пора расставаться, пообещал посодействовать и, кстати, сдержал слово – впоследствии реально помог. А напоследок заговорщицки подмигнул и игриво бросил: «Ну это все понятно, а помещение-то вам нужно для того, чтобы собираться вместе и пить?» Этот случай показывает отношение немалой части общества к движению АА. Действительно, для обывателя фраза «Анонимные алкоголики собираются вместе, чтобы не употреблять алкоголь» звучит так же абсурдно, как «Любители шахмат собираются вместе, чтобы не играть в шахматы».

Все пришедшие впервые на группу АА по инерции продолжают упиваться своей исключительностью даже в пережитом «на дне». Поэтому критически оценивают высказывающихся и отыскивают отличия своей «уникальной» биографии от остальных. Только по прошествии некоторого времени начинается переоценка своей жизни, и с некоторого момента выздоравливающие люди становятся сопричастны сообществу. Ощущают силу единства, мощь общего движения и радости трезвой жизни. Они перестают концентрироваться на своих отличиях «от них» и чаще начинают замечать штрихи, объединяющие их со всеми членами сообщества АА. «Я» плюс «Они» становится равно «Мы».

Новичок видит людей на группе, лица которых не несут печать алкоголизма, и при этом эти люди называют себя алкоголиками. Видит людей добрых, справедливых и отзывчивых, готовых прийти на помощь. Он видит сторону алкоголизма, которую не знал раньше, и даже предположить не мог, что такая может быть. Признание себя больным приходит постепенно в результате последовательного отождествления согласно логической схеме:

«Я = ОНИ» и «ОНИ = Алкоголики» → «Я = Алкоголик»;

«ОНИ = Трезвые и успешные» потому, что

«Им помогла программа»;

«Я тоже хочу быть трезвым и успешным», возможно

«Мне тоже может помочь программа» → «Я иду на группу».

После некоторых сомнений он убеждается: это не блеф, не фарс, не мистификация. Его не охмуряют. Нет привычной и ставшей нормой за многие годы пьянства лжи, от которой он смертельно устал, но самостоятельно избавиться от которой не в силах – липкая очень. Он уже стремится быть похожим на них – внутренне свободных. И группа не ставит перед ним никаких условий для вступления в сообщество и для пребывания в нем: передачи персональных данных, вступительных или членских взносов, клятв на крови, мистической инициации для обретения экзотической веры, шаманских ритуалов, залоговых сумм или материальных ценностей и т. п. А все перечисленное, между прочим, это то, чего тайно или явно боятся приходящие в первый раз на группу пьющие люди или члены их семей.

Ничего такого. Только одно – желание бросить пить. И новичка сразу посвящают в полноправные члены АА, он без всяких проволочек получает право посещать любые группы в любой стране мира, использовать их опыт для своего выздоровления и делиться своим опытом, чтобы помогать другим. Происходит сначала идентификация – осознание своей причастности к сообществу АА, потом естественная самоидентификация: я – алкоголик.

«Правильно» самоидентифицироваться у настоящего алкоголика есть все основания еще на первой стадии болезни. Глубоко в душе он уже знает свой диагноз наверняка, просто не хватает честности, чтобы это признать. Самодиагностика логичная и простая, и она основана не на тестах, обидных словах окружающих или врачебных заключениях. Он точно знает это потому что с ним уже давно никто не пьет – не выдерживают темпа возлияний, объема выпиваемого, «интеллектуального уровня» и эмоционального накала дискурса. И он вынужден пить в одиночку или навязывать свою компанию сомнительным случайным знакомым.

Каждый присутствующий на группе имеет право на свое прошлое. И анонимность помогает черпать из него опыт и трансформировать в ощутимую пользу, каким бы туманным это прошлое не было. Из выступления в сообществе: «Я знаю всех вас как облупленных – в рамках вашего первого шага. Я много раз слышал от вас честные истории вашего падения, я знаю поступки, которые вы совершали в употреблении. Могу себе представить, что слышали уши ваших наставников, и понимаю, насколько вы были асоциальны, и я ничем не лучше. Мы с вами самые настоящие пропойцы безо всяких оговорок. Мы просто не успели пропить все, что не успели пропить.

Алкоголизм как будто выжег в нас пространство, которое мы сообща смогли заполнить верой. Думаю, без нашего падения на самое дно мы бы не поверили в Бога так и настолько. Я не могу избавиться от чувства, что если бы мы не имели такого тяжелого багажа прошлого, не пережили каждый в свое время свой ад, то эта чудесная атмосфера на группе была бы недостижима. Я нигде и никогда не чувствовал такой душевной теплоты, как здесь».

Значение принципа анонимности в практике избавления от алкоголизма в сообществе АА неоценимо велико, он создает необходимые условия для духовного роста, открывает неиссякаемый источник любви и бескорыстной заботы о других.